День первый
об эффекте говорить не буду не знаю другого – обменялся я с ней очередными откровениями.
- Могу тебе точно сказать с рукой его не сравнишь, правда уже у самой за последние несколько лет по пальцам можно сосчитать эти моменты с эффектами. Отец много работает, устает на работе, а может, делает вид, чтобы не спать со мной месяцами, может, надоела я ему, а мой женский организм требует этих эффектов хотя бы три раза в неделю – с грустью произнесла мать, а затем как бы опомнившись, улыбнулась и с искоркой в глазах спросила – а ты уже целовался с девочками в губы.
- Один раз, и то случайно и неудачно.
Мать рассмеялась своим заразительным смехом, а я поспешил пояснить
- Я хотел поцеловать её в щеку, а она подставила губы, да еще приоткрыла их, честно признаться я даже испугался, думал что она хочет меня укусить, поэтому и отскочил от нее.
Мать еще заразительнее рассмеялась и на её глазах уже от смеха появились слезы и уже сквозь смех спросила – Хочешь я научу тебя целоваться по-настоящему?
Я кивнул головой в знак согласия, а мать успокоившись, попросила меня расслабиться и повторять за ней движения губами и языком.
За первым неумелым поцелуем, последовал второй - уже более удачный, затем третий – продолжительный, и так пока они не переросли в страстные, пробудив в нас инстинкт, побуждающий нас крепко слиться телами уже в объятьях друг друга. В голове у меня словно все потемнело и я очнулся, когда мать не отрываясь от моих губ только, прерывисто дыша мне в губы, прошептала
- Тошка, это мы с тобой уже почти по-настоящему трахаемся, как в эротических снах.
Тут только я опомнился, обнаружив что лежу на матери, между её широко разведенных ног, а мой одеревеневший член под тесными трусами прижатый к её мягкому волосатому лобку, скользит по нему от наших движений навстречу друг другу. Приятные ощущения настолько были сильны, что даже опомнившись, я продолжал эти движения и чувствовал, что мать тоже не в силах уже остановиться, чтобы не подмахивать мне.
- Еще чуть-чуть и ты снова выпачкаешь свои трусы. Приспусти их, а я потом подотрусь полотенцем – прошептала мать дрожащим голосом, рассчитывая, что я кончу ей на лобок или животик.
Я послушался её совета, приподнявшись с неё быстро стянув трусы чуть ли не до колен, однако подгоняемый сильным желанием достичь блаженства снова опустился на её мягкое приятное тело. Всем моим телом управлял уже инстинкт, видимо поэтому я уже постарался опускаясь на мать, чтобы мой член не лег всем своим основанием на её мягких волосатый лобок, а воткнулся головкой члена в щель между её пухлых и мягких половых губок, хотя до конца не осознавая для чего.
- Нет, Тошка, так ты засунешь его туда – со сбившимся дыханием горячо зашептала мать дрожащим голосом от сильного возбуждения, оторвавшись снова от моих губ.
- Куда? – прошептал я не менее дрожащим голосом со сбившимся дыханием
- Мне в писю, мою дырочку.
Слова матери немного остудили мой пыл и я даже перестал надавливать членом на её промежность, а с моих губ сорвался непроизвольный вздох огорчения. Однако пожар зажженный "чуркой" внизу её живота, который только временно угас, вспыхнул уже с новой удвоенной силой, и разумом матери уже овладел похотливый инстинкт.
- Ты очень хочешь, чтобы я отдалась тебе по-настоящему?... – неожиданно спросила она все тем же дрожащим голосом, а когда я молча кивнул головой в знак согласия, не понимая, как это, она прошептала в мои губы – я тоже очень сильно хочу, но боюсь что еще не спят девчонки и нас услышат.
Однако я почувствовал, как ноги матери согнулись в коленях и еще шире разошлись в стороны, а её промежность приподнялась выше и снова подмахнула, вселяя в меня приятную надежду. Её рука ласкающая мою спину соскользнула и оказалась между нами.
– Я помогу – так же тихо прошептала мать, уже управляя моим членом, по которому она нежно водила пальцами расширяя щель его головкой между половых губок, и направляя его туда, где я уже не чувствовал преграды, и прежде чем головка члена начала движения в узком влагалище расширяя его стенки, мать слабым голосом прошептала – только сначала потихоньку, он очень у тебя большой, пока для моей дырочки.
Я едва сдерживал себя, чтобы не застонать от приятного продвижения в обжигающе теплом скользком влагалище, плотно облегающем основание моего члена, осторожно и тихо толкая навстречу подымающейся подо мной так же медленно попки матери. В отличие от меня она уже не могла сдерживать своих сладострастных стонов и тихо стонала в мои губы. Наши лобки соприкоснулись, а я почувствовал, как головка моего члена коснулась дна влагалища. Тело матери все напряглось и её стоны стали громче и прежде, чем её охватили судорожные конвульсии, я почувствовал, что из моего члена ударила первая струя спермы в пульсирующее дно влагалища, обволакивая её горячей липкой жидкостью. Скрип пружин дивана, стоны, все это осталось где-то далеко, а мы с матерью окутанные покрывалом блаженства унеслись под облака наслаждений, расплачиваясь за это приятным опустошением сил, покидающих наши тела с каждой мощной волной приятной истомы подымающей нас все выше и выше.
Одновременный оргазм был таким сильным и продолжительным, что мы потерялись во времени. Мои яички давно уже были пусты, а я все продолжал чувствовать приятные ощущения от подергиваний члена, основание которого сжимало и разжимало бьющеёся влагалище, словно выдаивая из него все до последней капли спермы в пульсирующую матку. Мать рухнула подо мной, обессиленная. Её груди высоко вздымались от тяжелого сбившегося дыхания, а губы пересохли, поэтому она проводила по ним кончиком языка.
- Тошечка, - осипшим от стонов голосом и запинаясь, произнесла она, не открывая глаз – как же это так получилось, что я отдалась тебе своему сыну.
Наступила довольно продолжительная пауза, во время которой я все же вытащил из матери мокрый член и лег с ней рядом, так же тяжело дыша и не надевая трусов. Мать продолжала лежать неподвижно, даже не сводя широко раздвинутых ног и не пытаясь прикрыть от меня свою промежность с широко разошедшимися половыми губками, волоски на которой кое-где слиплись от влаги, свои вздымающиеся от тяжелого дыхания груди с возбужденными сосками, превратившимися в твердые колышки. Только через четверть часа, когда уже наше дыхание полностью восстановилась, мать, приподнявшись надо мной, посмотрела мне в глаза.
- Ты знаешь Тошка, я как-то странно себя чувствую, меня почему-то не мучает совесть, за то, что я отдалась тебе – улыбаясь, призналась она – я, наверное, влюбилась в собственного сына, как в мужчину. Это и не мудрено. Может это совпадение, а может и судьба. Ты появился у меня из этого места, с которым, соприкоснувшись снова, стал мужчиной. Первый раз я испытала оргазм клитором и забеременела тобой, а сейчас твой уже повзрослевший член, побывавший во мне, причем только второй за всю мою жизнь, открыл новые во мне умопомрачительно приятные ощущения, который намного сильнее.
- И меня тоже почему-то не мучает совесть, а напротив, хочется тебя снова ласкать и целовать – признался я
- Ну, и чего
- Могу тебе точно сказать с рукой его не сравнишь, правда уже у самой за последние несколько лет по пальцам можно сосчитать эти моменты с эффектами. Отец много работает, устает на работе, а может, делает вид, чтобы не спать со мной месяцами, может, надоела я ему, а мой женский организм требует этих эффектов хотя бы три раза в неделю – с грустью произнесла мать, а затем как бы опомнившись, улыбнулась и с искоркой в глазах спросила – а ты уже целовался с девочками в губы.
- Один раз, и то случайно и неудачно.
Мать рассмеялась своим заразительным смехом, а я поспешил пояснить
- Я хотел поцеловать её в щеку, а она подставила губы, да еще приоткрыла их, честно признаться я даже испугался, думал что она хочет меня укусить, поэтому и отскочил от нее.
Мать еще заразительнее рассмеялась и на её глазах уже от смеха появились слезы и уже сквозь смех спросила – Хочешь я научу тебя целоваться по-настоящему?
Я кивнул головой в знак согласия, а мать успокоившись, попросила меня расслабиться и повторять за ней движения губами и языком.
За первым неумелым поцелуем, последовал второй - уже более удачный, затем третий – продолжительный, и так пока они не переросли в страстные, пробудив в нас инстинкт, побуждающий нас крепко слиться телами уже в объятьях друг друга. В голове у меня словно все потемнело и я очнулся, когда мать не отрываясь от моих губ только, прерывисто дыша мне в губы, прошептала
- Тошка, это мы с тобой уже почти по-настоящему трахаемся, как в эротических снах.
Тут только я опомнился, обнаружив что лежу на матери, между её широко разведенных ног, а мой одеревеневший член под тесными трусами прижатый к её мягкому волосатому лобку, скользит по нему от наших движений навстречу друг другу. Приятные ощущения настолько были сильны, что даже опомнившись, я продолжал эти движения и чувствовал, что мать тоже не в силах уже остановиться, чтобы не подмахивать мне.
- Еще чуть-чуть и ты снова выпачкаешь свои трусы. Приспусти их, а я потом подотрусь полотенцем – прошептала мать дрожащим голосом, рассчитывая, что я кончу ей на лобок или животик.
Я послушался её совета, приподнявшись с неё быстро стянув трусы чуть ли не до колен, однако подгоняемый сильным желанием достичь блаженства снова опустился на её мягкое приятное тело. Всем моим телом управлял уже инстинкт, видимо поэтому я уже постарался опускаясь на мать, чтобы мой член не лег всем своим основанием на её мягких волосатый лобок, а воткнулся головкой члена в щель между её пухлых и мягких половых губок, хотя до конца не осознавая для чего.
- Нет, Тошка, так ты засунешь его туда – со сбившимся дыханием горячо зашептала мать дрожащим голосом от сильного возбуждения, оторвавшись снова от моих губ.
- Куда? – прошептал я не менее дрожащим голосом со сбившимся дыханием
- Мне в писю, мою дырочку.
Слова матери немного остудили мой пыл и я даже перестал надавливать членом на её промежность, а с моих губ сорвался непроизвольный вздох огорчения. Однако пожар зажженный "чуркой" внизу её живота, который только временно угас, вспыхнул уже с новой удвоенной силой, и разумом матери уже овладел похотливый инстинкт.
- Ты очень хочешь, чтобы я отдалась тебе по-настоящему?... – неожиданно спросила она все тем же дрожащим голосом, а когда я молча кивнул головой в знак согласия, не понимая, как это, она прошептала в мои губы – я тоже очень сильно хочу, но боюсь что еще не спят девчонки и нас услышат.
Однако я почувствовал, как ноги матери согнулись в коленях и еще шире разошлись в стороны, а её промежность приподнялась выше и снова подмахнула, вселяя в меня приятную надежду. Её рука ласкающая мою спину соскользнула и оказалась между нами.
– Я помогу – так же тихо прошептала мать, уже управляя моим членом, по которому она нежно водила пальцами расширяя щель его головкой между половых губок, и направляя его туда, где я уже не чувствовал преграды, и прежде чем головка члена начала движения в узком влагалище расширяя его стенки, мать слабым голосом прошептала – только сначала потихоньку, он очень у тебя большой, пока для моей дырочки.
Я едва сдерживал себя, чтобы не застонать от приятного продвижения в обжигающе теплом скользком влагалище, плотно облегающем основание моего члена, осторожно и тихо толкая навстречу подымающейся подо мной так же медленно попки матери. В отличие от меня она уже не могла сдерживать своих сладострастных стонов и тихо стонала в мои губы. Наши лобки соприкоснулись, а я почувствовал, как головка моего члена коснулась дна влагалища. Тело матери все напряглось и её стоны стали громче и прежде, чем её охватили судорожные конвульсии, я почувствовал, что из моего члена ударила первая струя спермы в пульсирующее дно влагалища, обволакивая её горячей липкой жидкостью. Скрип пружин дивана, стоны, все это осталось где-то далеко, а мы с матерью окутанные покрывалом блаженства унеслись под облака наслаждений, расплачиваясь за это приятным опустошением сил, покидающих наши тела с каждой мощной волной приятной истомы подымающей нас все выше и выше.
Одновременный оргазм был таким сильным и продолжительным, что мы потерялись во времени. Мои яички давно уже были пусты, а я все продолжал чувствовать приятные ощущения от подергиваний члена, основание которого сжимало и разжимало бьющеёся влагалище, словно выдаивая из него все до последней капли спермы в пульсирующую матку. Мать рухнула подо мной, обессиленная. Её груди высоко вздымались от тяжелого сбившегося дыхания, а губы пересохли, поэтому она проводила по ним кончиком языка.
- Тошечка, - осипшим от стонов голосом и запинаясь, произнесла она, не открывая глаз – как же это так получилось, что я отдалась тебе своему сыну.
Наступила довольно продолжительная пауза, во время которой я все же вытащил из матери мокрый член и лег с ней рядом, так же тяжело дыша и не надевая трусов. Мать продолжала лежать неподвижно, даже не сводя широко раздвинутых ног и не пытаясь прикрыть от меня свою промежность с широко разошедшимися половыми губками, волоски на которой кое-где слиплись от влаги, свои вздымающиеся от тяжелого дыхания груди с возбужденными сосками, превратившимися в твердые колышки. Только через четверть часа, когда уже наше дыхание полностью восстановилась, мать, приподнявшись надо мной, посмотрела мне в глаза.
- Ты знаешь Тошка, я как-то странно себя чувствую, меня почему-то не мучает совесть, за то, что я отдалась тебе – улыбаясь, призналась она – я, наверное, влюбилась в собственного сына, как в мужчину. Это и не мудрено. Может это совпадение, а может и судьба. Ты появился у меня из этого места, с которым, соприкоснувшись снова, стал мужчиной. Первый раз я испытала оргазм клитором и забеременела тобой, а сейчас твой уже повзрослевший член, побывавший во мне, причем только второй за всю мою жизнь, открыл новые во мне умопомрачительно приятные ощущения, который намного сильнее.
- И меня тоже почему-то не мучает совесть, а напротив, хочется тебя снова ласкать и целовать – признался я
- Ну, и чего