Пока страсть спит. Часть 4
Пока страсть спит. Часть 4
Долго-долго Элизабет лежала на кровати. Она о многом передумала - видения нескольких последних часов проносились перед ней: Консуэла, Лоренцо и главное - Рафаэль Сантана, так бесцеремонно взявший ее. Она мысленно стыдила его. Конечно, он решил, что Лоренцо - ее любовник, и Рафаэль никогда не узнает, что она была невинна, но все же…
Элизабет не могла не признать, что Консуэла победила. Эта дьявольская женщина выполнила все, что задумала, а оплатила по самой высокой цене за все ее деяния сама Элизабет.
Что ей следовало сказать Натану? Она подумала об этом довольно равнодушно. Он-то не покинет жену, использованную другим мужчиной, у него другие заботы.
Ее голова гудела, как барабан, она начала впадать в дрему. Очевидно, ей придется сказать мужу правду. Ну, а если она откроется ему, станет ли он мстить ее обидчикам? Господи, но ведь они сильнее и могут его убить! Со стоном она спрятала лицо в подушку. И вдруг ее молнией поразила страшная мысль - у нее может быть ребенок от Рафаэля! О, нет, только не это!
После долгих размышлений, она все же решила обо всем рассказать Натану.
Прошло совсем немного времени, и она услышала, как Натан вошел в свою комнату. Она заторопилась к нему, пока смелость не покинула ее и пока она не передумала.
Стоя перед дверью Натана, она глубоко вздохнула и быстро постучала, отрезая себе путь к отступлению. Услышав его ответ, она медленно открыла дверь и вошла в комнату.
***
Январь 1840 года оказался с самого начала месяцем противным - мрачным и сырым. Сидя в своем уютном кабинете в задней части дома, Элизабет смотрела на толстые струи дождя, бегущие с раннего утра по оконным стеклам. Она сердито подумала, что такая погода отодвинет весенние полевые работы. Благодаря ее оказавшемуся на редкость мудрому руководству дела их хозяйства шли очень удачно. Элизабет вспомнила, как трудно ей было признаться в произошедшем с ней по злой воле Консуэлы в тот проклятый полдены Но она была уверена, что обязана поведать мужу, что другой мужчина отобрал у нее то, что по праву принадлежало именно ему. Натан был потрясен тем, как с ней обошлись, и попытался сделать все, чтобы уменьшить ее страдания и помочь ей преодолеть чувство стыда и унижения. И только когда она начала успокаиваться, когда громкие рыдания перешли в тихие всхлипывания, Натан коснулся того, чего она боялась больше всего. Смотря на нее пристально, он с усилием произнес:
- Элизабет, дорогая, ты должна назвать мне имена этих негодяев. Я хочу найти их и убить за то, что они сделали с тобой. А что касается той подлой и коварной женщины, кем бы она ни была, я могу пожелать ей только тяжелой агонии перед смертью. Назови имена насильников, я не могу не отомстить за твою поруганную честь. Да и мою…
Последние слова он произнес со страдальческой улыбкой и добавил, что из-за нее он впал в бесчестье.
Элизабет объяснила ему, что если скандал разразится, то неизбежно всплывут и его причины, а значит, ее самые интимные проблемы станут обсуждать досужие люди.
Натану оставалось только согласиться с ее доводами.
К счастью, страхи по поводу ребенка не оправдались, и, как только она получила физические доказательства этого, навсегда запретила себе думать о том, что произошло в Новом Орлеане. Но один раз она не выполнила зарока. Это было примерно через год после того, как они прибыли в Натчез. Одна из здешних матрон медленной походкой подплыла к ней и спросила, мог ли ею интересоваться высокий, темный незнакомец, заезжавший в город, когда ее не было. Матрона добавила, что незнакомец был очень настойчив в расспросах о ней. Элизабет гнала прочь мысли о Рафаэле и сказала, что вряд ли это ее знакомый, она никого похожего не может припомнить.
Женщина театрально вздохнула:
- Я хорошо понимаю, почему вы не хотите сознаться. Я бы тоже испугалась, что муж может узнать о таком поклоннике - красивом и чертовски обаятельном.
Еще несколько дней Элизабет прожила в волнующем ожидании: не появится ли Рафаэль. Но никто не появился, и Элизабет убедила себя, что миссис Мэйберри ошиблась, тот человек, видимо, интересовался кем-то другим. С того момента Элизабет удалось выкинуть из своей памяти все, что произошло в Новом Орлеане и самого Рафаэля Сантану.
Днями позже они с Натаном отправились в путешествие. В Новом Орлеане они провели всего одну ночь, и уже утром, в последний понедельник января, Бет прислушивалась к мерному шороху волн, бьющихся о борт пакетбота, который отправился в далекий рейс в Галвестон.
Она была рада, что остановка в Новом Орлеане была недолгой, хотя, как ни странно, воспоминания о происшествии во время прошлого визита в этот город ее не посещали - ужасно уставшая от путешествия на речном пароходе из Натчеза, она тем не менее не сомкнула глаз при мысли о предстоящем океанском плавании. Бет не вспоминала те серые насмешливые глаза, ее не волновало, помнит ли Рафаэль Сантана ту девочку, которой он так безответственно сломал жизнь в маленьком доме, стоявшем на улице сомнительных удовольствий.
Бет еще не умела по-настоящему оценить убийственную силу своей нынешней красоты и, совершенно не думая о том, какое впечатление она производит на окружающих мужчин, спокойно вышла из каюты на палубу. Она остановилась у борта, глядя на неспокойные воды Мексиканского залива. Вот теперь она ощущала, что поездка в Санта-Фе стала реальностью, и это наполняло ее восторгом, хотя время от времени ей все же хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон.
- Доброе утро, дорогая! Она вздрогнула, когда произнесший эти слова Натан совершенно бесшумно и неожиданно возник рядом.
- О, Натан! Разве можно пугать женщину, да еще рано утром, когда она не совсем проснулась!
- Бет, прости, ради Бога! Я думал, ты слышишь мои шаги.
Натан говорил медленно, под глазами у него были мешки, что неоспоримо свидетельствовало о ночи, проведенной за карточным столом на нижней палубе. Уверенная в его ответе, Бет все же поинтересовалась:
- Ну как, много проиграл сегодня ночью? Лицо Натана вытянулось, и он признался:
- Порядочно, дорогая. Но не так много, чтобы делать из этого трагедию.
Несколько секунд он колебался, а потом произнес деланно безразличным тоном:
- Прости, ты не станешь возражать против присутствия за нашим столом одного очень милого молодого человека? Я пригласил этого джентльмена позавтракать с нами.
Бет жестко посмотрела на мужа. Натан немедленно понял, о чем она подумала, и с возмущением сказал:
- Не надо так на меня смотреть. Бет! Неужели ты могла подумать, что я привел бы за наш стол молодого человека, с которым меня связывает.., э.., мужская дружба?
Натан замолчал, потрясенный только мыслью о том, что она могла заподозрить его в таком коварстве. Холодным тоном он счел необходимым пояснить:
- Себастиан Сэведж - молодой джентльмен из Нового Орлеана. Он тоже направляется в Сан-Антонио. Я познакомился с ним прошлым вечером, и выяснилось, что у не один маршрут. Именно поэтому я счел возможным пригласить его. Но если ты возражаешь, я отменю это приглашение. Попробую придумать
Долго-долго Элизабет лежала на кровати. Она о многом передумала - видения нескольких последних часов проносились перед ней: Консуэла, Лоренцо и главное - Рафаэль Сантана, так бесцеремонно взявший ее. Она мысленно стыдила его. Конечно, он решил, что Лоренцо - ее любовник, и Рафаэль никогда не узнает, что она была невинна, но все же…
Элизабет не могла не признать, что Консуэла победила. Эта дьявольская женщина выполнила все, что задумала, а оплатила по самой высокой цене за все ее деяния сама Элизабет.
Что ей следовало сказать Натану? Она подумала об этом довольно равнодушно. Он-то не покинет жену, использованную другим мужчиной, у него другие заботы.
Ее голова гудела, как барабан, она начала впадать в дрему. Очевидно, ей придется сказать мужу правду. Ну, а если она откроется ему, станет ли он мстить ее обидчикам? Господи, но ведь они сильнее и могут его убить! Со стоном она спрятала лицо в подушку. И вдруг ее молнией поразила страшная мысль - у нее может быть ребенок от Рафаэля! О, нет, только не это!
После долгих размышлений, она все же решила обо всем рассказать Натану.
Прошло совсем немного времени, и она услышала, как Натан вошел в свою комнату. Она заторопилась к нему, пока смелость не покинула ее и пока она не передумала.
Стоя перед дверью Натана, она глубоко вздохнула и быстро постучала, отрезая себе путь к отступлению. Услышав его ответ, она медленно открыла дверь и вошла в комнату.
***
Январь 1840 года оказался с самого начала месяцем противным - мрачным и сырым. Сидя в своем уютном кабинете в задней части дома, Элизабет смотрела на толстые струи дождя, бегущие с раннего утра по оконным стеклам. Она сердито подумала, что такая погода отодвинет весенние полевые работы. Благодаря ее оказавшемуся на редкость мудрому руководству дела их хозяйства шли очень удачно. Элизабет вспомнила, как трудно ей было признаться в произошедшем с ней по злой воле Консуэлы в тот проклятый полдены Но она была уверена, что обязана поведать мужу, что другой мужчина отобрал у нее то, что по праву принадлежало именно ему. Натан был потрясен тем, как с ней обошлись, и попытался сделать все, чтобы уменьшить ее страдания и помочь ей преодолеть чувство стыда и унижения. И только когда она начала успокаиваться, когда громкие рыдания перешли в тихие всхлипывания, Натан коснулся того, чего она боялась больше всего. Смотря на нее пристально, он с усилием произнес:
- Элизабет, дорогая, ты должна назвать мне имена этих негодяев. Я хочу найти их и убить за то, что они сделали с тобой. А что касается той подлой и коварной женщины, кем бы она ни была, я могу пожелать ей только тяжелой агонии перед смертью. Назови имена насильников, я не могу не отомстить за твою поруганную честь. Да и мою…
Последние слова он произнес со страдальческой улыбкой и добавил, что из-за нее он впал в бесчестье.
Элизабет объяснила ему, что если скандал разразится, то неизбежно всплывут и его причины, а значит, ее самые интимные проблемы станут обсуждать досужие люди.
Натану оставалось только согласиться с ее доводами.
К счастью, страхи по поводу ребенка не оправдались, и, как только она получила физические доказательства этого, навсегда запретила себе думать о том, что произошло в Новом Орлеане. Но один раз она не выполнила зарока. Это было примерно через год после того, как они прибыли в Натчез. Одна из здешних матрон медленной походкой подплыла к ней и спросила, мог ли ею интересоваться высокий, темный незнакомец, заезжавший в город, когда ее не было. Матрона добавила, что незнакомец был очень настойчив в расспросах о ней. Элизабет гнала прочь мысли о Рафаэле и сказала, что вряд ли это ее знакомый, она никого похожего не может припомнить.
Женщина театрально вздохнула:
- Я хорошо понимаю, почему вы не хотите сознаться. Я бы тоже испугалась, что муж может узнать о таком поклоннике - красивом и чертовски обаятельном.
Еще несколько дней Элизабет прожила в волнующем ожидании: не появится ли Рафаэль. Но никто не появился, и Элизабет убедила себя, что миссис Мэйберри ошиблась, тот человек, видимо, интересовался кем-то другим. С того момента Элизабет удалось выкинуть из своей памяти все, что произошло в Новом Орлеане и самого Рафаэля Сантану.
Днями позже они с Натаном отправились в путешествие. В Новом Орлеане они провели всего одну ночь, и уже утром, в последний понедельник января, Бет прислушивалась к мерному шороху волн, бьющихся о борт пакетбота, который отправился в далекий рейс в Галвестон.
Она была рада, что остановка в Новом Орлеане была недолгой, хотя, как ни странно, воспоминания о происшествии во время прошлого визита в этот город ее не посещали - ужасно уставшая от путешествия на речном пароходе из Натчеза, она тем не менее не сомкнула глаз при мысли о предстоящем океанском плавании. Бет не вспоминала те серые насмешливые глаза, ее не волновало, помнит ли Рафаэль Сантана ту девочку, которой он так безответственно сломал жизнь в маленьком доме, стоявшем на улице сомнительных удовольствий.
Бет еще не умела по-настоящему оценить убийственную силу своей нынешней красоты и, совершенно не думая о том, какое впечатление она производит на окружающих мужчин, спокойно вышла из каюты на палубу. Она остановилась у борта, глядя на неспокойные воды Мексиканского залива. Вот теперь она ощущала, что поездка в Санта-Фе стала реальностью, и это наполняло ее восторгом, хотя время от времени ей все же хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон.
- Доброе утро, дорогая! Она вздрогнула, когда произнесший эти слова Натан совершенно бесшумно и неожиданно возник рядом.
- О, Натан! Разве можно пугать женщину, да еще рано утром, когда она не совсем проснулась!
- Бет, прости, ради Бога! Я думал, ты слышишь мои шаги.
Натан говорил медленно, под глазами у него были мешки, что неоспоримо свидетельствовало о ночи, проведенной за карточным столом на нижней палубе. Уверенная в его ответе, Бет все же поинтересовалась:
- Ну как, много проиграл сегодня ночью? Лицо Натана вытянулось, и он признался:
- Порядочно, дорогая. Но не так много, чтобы делать из этого трагедию.
Несколько секунд он колебался, а потом произнес деланно безразличным тоном:
- Прости, ты не станешь возражать против присутствия за нашим столом одного очень милого молодого человека? Я пригласил этого джентльмена позавтракать с нами.
Бет жестко посмотрела на мужа. Натан немедленно понял, о чем она подумала, и с возмущением сказал:
- Не надо так на меня смотреть. Бет! Неужели ты могла подумать, что я привел бы за наш стол молодого человека, с которым меня связывает.., э.., мужская дружба?
Натан замолчал, потрясенный только мыслью о том, что она могла заподозрить его в таком коварстве. Холодным тоном он счел необходимым пояснить:
- Себастиан Сэведж - молодой джентльмен из Нового Орлеана. Он тоже направляется в Сан-Антонио. Я познакомился с ним прошлым вечером, и выяснилось, что у не один маршрут. Именно поэтому я счел возможным пригласить его. Но если ты возражаешь, я отменю это приглашение. Попробую придумать