На вершине блаженства
под нос, удалился, да и что он мог сказать? Ведь поставкой продуктов занимался я.
- Разберёмся, виновных накажем, завтра будет лучше, чем вчера, - и, взяв новую бутылку шампанского с хрустальными фужерами, я подмигнул бармену, почему-то принявшего мои слова за чистую монету. - Ну что, пошли, самое время свежим воздухом подышать, предлагаю капитанский мостик. Как у тебя с воображением? Вот и здорово, встанешь у штурвала и будешь прокладывать путь судна в ночной мгле. Мне же придётся наливать шампанское, в перерывах предлагаю целоваться.
- Согласна! - сказала Виолета, кокетливо подмигнув.
Расставив фужеры пирамидкой, я дёрнул за усики пробку, раздался хлопок, и напиток, как-то нелепо пенясь, заполнил хрусталь.
- За что пьём? - подняла фужер обворожительная гостья.
- За ночь на капитанском мостике!
Подождав, пока дама насладится букетом шампанского, я залпом опрокинул свою порцию, по-гусарски разбил хрусталь о палубу и обнял Виолету...
Отдыхающие пошли принимать утренние ванны, а самые активные выбежали на пробежку. Только нам ни до кого не было дела, мы продолжали стоять на палубе речного судна, слившись в страстном поцелуе, который стер в нашем сознании время.
Волосы Виолеты развивались на ветру, штурвал с наброшенной на него одеждой давал свободный ход, была середина июля.
Нравственная женщина
Уже второй месяц живу с Виолетой, мыслишки стали появляться: «А не покончить ли с холостяцкой жизнью».
Друзья заметили перемены, говорят:
- Всегда рубашка глаженая и поправился, лицо заметно округлилось.
Спрашиваю:
- Как вес не нагулять на домашних харчах? Раньше только один раз в день в куриной забегаловке синих цыплят - «табака» глодал. А у Виолеты всё по-человечески, три раза в день: завтрак - бутерброд с красной икорочкой, на обед - сытный суп с компотом, и ужин при свечах, как обязаловка. Чемоданов стал обижаться, придет в гости, глаза грустные, лепечет вполголоса: - Друг у меня погибает, надо лечить! - Да я сам не знаю, что со мной происходит, наверное, привык к романтике при свечах.
Но однажды вечером к нам пришла Татьяна Ильинична. А у нас застолье, книжный шкаф купили, «накрыли стол», чтобы шкаф дольше стоял. Пригласили бывшую родственницу к столу. Сидим, я байки травлю, всем весело под закусочку. Час, два обмываем покупку, ноги затекли. Захотелось встать, размяться, потанцевать, а женщины:
- Рано плясать, давай ещё анекдот!
- Ладно, слушайте сорок первый анекдот из жизни евреев.
Расселся поудобней, ноги под столом вытянул, как-то вскользь по ножке хозяйки задел.
- Извиняюсь, - говорю.
Виолета продолжает смеяться, как бы не замечая. Сидим минут двадцать, я уже выдыхаться начал:
- Виолеточка, поставь, пожалуйста, чайку.
Какое же было мое удивление, когда она ушла, а ножка, к которой я прижимался, поглаживая тыльной стороной ступни, осталась. Уловив моё секундное замешательство, Татьяна Ильинична сказала:
- Уже поздно, надо собираться домой, молодой человек проводите даму.
- Конечно, мама, не беспокойтесь. Может, чайку попьёте и пойдёте? - отозвалась с кухни Виолета.
Был тёплый осенний вечер, уличные фонари освещали аллеи, листва мешалась под ногами. Зная, что моя спутница автомобилист-любитель, я выбрал беспроигрышную тему, где бывший студент с достоинством профессора рассказывал последние новости из жизни моторов, автомобилей и фирм их производящих. Женщина была поражена познаниями, а я - своей памятью. Не далее, как сегодня утром, ждал грузчиков, которые должны были привезти шкаф, и от скуки пролистал свежий номер «Авто РЕВЮ». Незаметно мы оказались у дверей квартиры моей бывшей проректорши по воспитательной работе.
- Зайдёшь, или надо бежать к молодой девушке, чай пить.
- Спасибо, от кофе с бальзамом не откажусь.
- Что ты ещё обо мне знаешь, что она успела рассказать?
- Единственное, что она мне сказала: вы любите в одиночестве слушать музыку Фаусто Паппети.
- Пошли, чашечкой кофе тебя угощу, и надо менять привычки.
Когда погрузился в мягкое кожаное кресло, а гостеприимная хозяйка включила музыку и ушла на кухню варить кофе, я понял, что начинаю выздоравливать и жениться ещё рано. Минут пять слушал музыку и наслаждался душевным покоем, пока в дверях не появилась Татьяна Ильинична с подносом.
- Секундочку, сейчас помогу, - быстрой походкой и хищным взглядом я перехватил поднос с кофе и поставил на журнальный столик.
- Не надо, я боюсь!
«Поздно, легче остановить груженый локомотив», - пронеслось в мозгу.
Нежно обняв женщину за плечи, я резко повалил её на кожаный деван, который стал единственным свидетелем разврата...
- Себя ненавижу, как с мужем развелась, у меня по-настоящему ни с кем не было, а так - впервые. Одно скажу, спасибо тебе, теперь и умирать не страшно.
- Тебе, Таня, рано умирать, живи, люби, наслаждайся жизнью, - первый раз назвал я её просто по имени.
Она заплакала и уткнулась мне в плечо. Отпив уже холодный кофе, я не спеша делал то, что доставляло нам обоим удовлетворение. Проректор по воспитательной работе в перерывах сообщала, что сходит с ума. Потом, рыдая, просила:
- Ещё! Ещё!
Я как честный человек к Виолете больше не вернулся. К Татьяне Ильиничне же заглядывал раз шесть, на «огонёк».
И всегда удовлетворёно для себя отмечал: молодость превращается в зрелость, а красота, забальзамированная французскими духами, переходит в «особое состояние», как наркотик, - вечно искушая соблазном.
В разносе
Я, словно маховик, который раскачали, не мог остановиться и продолжал пополнять «коллекцию». Новые приключения липли ко мне, как глина. Просыпаясь утром, боялся открывать глаза, пугала мысль, где я и с кем. Очень радовался, если просыпался дома и кто-то заботливой рукой на кухне готовил завтрак, пытаясь навести в доме порядок. Хозяйки, как правило, не задерживались больше чем на два дня. В роли главы семейства я себя в то время даже в самом правильном сне не мог представить.
Девушки это понимали и исчезали из моей жизни. Однако случалось и такое, что даже искушённого в сексуальных ...баталиях бойца выбивало из привычной колеи, оставляя глубокий след в памяти.
Чемоданов на компьютере составил целый список респектабельных невест в возрасте, которых мы окрестили «вдовушки». Коля как опытный психолог просчитал ситуацию. Дамы этой категории были не первой свежести, порой очень некрасивые, но все как одна имели свою жилплощадь и думали, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, во всяком случае - первоначальная тропинка. Однажды мы с Чемодановым пришли к очередной «вдовушке», где стол ломился от деликатесов. Я был в роли жениха. Невеста оказалась давней знакомой Николай Николаевича, работала она главным бухгалтером в банке и давно подыскивала себе подходящего мужа.
Чемоданов заранее предупредил: «Банкирша не фонтан, но ради дела будет полезно, если ты до утра там задержишься».
Там было всё: квартира после евроремонта, машина, золото, намёки сделать мою жизнь похожей на сказку и стол с мыслимыми и немыслимыми закусками. Не было лишь одного - хоть маленького намёка на красоту. За толстыми линзами в золоченой оправе на меня взирали раскосые глаза, на красном лице
- Разберёмся, виновных накажем, завтра будет лучше, чем вчера, - и, взяв новую бутылку шампанского с хрустальными фужерами, я подмигнул бармену, почему-то принявшего мои слова за чистую монету. - Ну что, пошли, самое время свежим воздухом подышать, предлагаю капитанский мостик. Как у тебя с воображением? Вот и здорово, встанешь у штурвала и будешь прокладывать путь судна в ночной мгле. Мне же придётся наливать шампанское, в перерывах предлагаю целоваться.
- Согласна! - сказала Виолета, кокетливо подмигнув.
Расставив фужеры пирамидкой, я дёрнул за усики пробку, раздался хлопок, и напиток, как-то нелепо пенясь, заполнил хрусталь.
- За что пьём? - подняла фужер обворожительная гостья.
- За ночь на капитанском мостике!
Подождав, пока дама насладится букетом шампанского, я залпом опрокинул свою порцию, по-гусарски разбил хрусталь о палубу и обнял Виолету...
Отдыхающие пошли принимать утренние ванны, а самые активные выбежали на пробежку. Только нам ни до кого не было дела, мы продолжали стоять на палубе речного судна, слившись в страстном поцелуе, который стер в нашем сознании время.
Волосы Виолеты развивались на ветру, штурвал с наброшенной на него одеждой давал свободный ход, была середина июля.
Нравственная женщина
Уже второй месяц живу с Виолетой, мыслишки стали появляться: «А не покончить ли с холостяцкой жизнью».
Друзья заметили перемены, говорят:
- Всегда рубашка глаженая и поправился, лицо заметно округлилось.
Спрашиваю:
- Как вес не нагулять на домашних харчах? Раньше только один раз в день в куриной забегаловке синих цыплят - «табака» глодал. А у Виолеты всё по-человечески, три раза в день: завтрак - бутерброд с красной икорочкой, на обед - сытный суп с компотом, и ужин при свечах, как обязаловка. Чемоданов стал обижаться, придет в гости, глаза грустные, лепечет вполголоса: - Друг у меня погибает, надо лечить! - Да я сам не знаю, что со мной происходит, наверное, привык к романтике при свечах.
Но однажды вечером к нам пришла Татьяна Ильинична. А у нас застолье, книжный шкаф купили, «накрыли стол», чтобы шкаф дольше стоял. Пригласили бывшую родственницу к столу. Сидим, я байки травлю, всем весело под закусочку. Час, два обмываем покупку, ноги затекли. Захотелось встать, размяться, потанцевать, а женщины:
- Рано плясать, давай ещё анекдот!
- Ладно, слушайте сорок первый анекдот из жизни евреев.
Расселся поудобней, ноги под столом вытянул, как-то вскользь по ножке хозяйки задел.
- Извиняюсь, - говорю.
Виолета продолжает смеяться, как бы не замечая. Сидим минут двадцать, я уже выдыхаться начал:
- Виолеточка, поставь, пожалуйста, чайку.
Какое же было мое удивление, когда она ушла, а ножка, к которой я прижимался, поглаживая тыльной стороной ступни, осталась. Уловив моё секундное замешательство, Татьяна Ильинична сказала:
- Уже поздно, надо собираться домой, молодой человек проводите даму.
- Конечно, мама, не беспокойтесь. Может, чайку попьёте и пойдёте? - отозвалась с кухни Виолета.
Был тёплый осенний вечер, уличные фонари освещали аллеи, листва мешалась под ногами. Зная, что моя спутница автомобилист-любитель, я выбрал беспроигрышную тему, где бывший студент с достоинством профессора рассказывал последние новости из жизни моторов, автомобилей и фирм их производящих. Женщина была поражена познаниями, а я - своей памятью. Не далее, как сегодня утром, ждал грузчиков, которые должны были привезти шкаф, и от скуки пролистал свежий номер «Авто РЕВЮ». Незаметно мы оказались у дверей квартиры моей бывшей проректорши по воспитательной работе.
- Зайдёшь, или надо бежать к молодой девушке, чай пить.
- Спасибо, от кофе с бальзамом не откажусь.
- Что ты ещё обо мне знаешь, что она успела рассказать?
- Единственное, что она мне сказала: вы любите в одиночестве слушать музыку Фаусто Паппети.
- Пошли, чашечкой кофе тебя угощу, и надо менять привычки.
Когда погрузился в мягкое кожаное кресло, а гостеприимная хозяйка включила музыку и ушла на кухню варить кофе, я понял, что начинаю выздоравливать и жениться ещё рано. Минут пять слушал музыку и наслаждался душевным покоем, пока в дверях не появилась Татьяна Ильинична с подносом.
- Секундочку, сейчас помогу, - быстрой походкой и хищным взглядом я перехватил поднос с кофе и поставил на журнальный столик.
- Не надо, я боюсь!
«Поздно, легче остановить груженый локомотив», - пронеслось в мозгу.
Нежно обняв женщину за плечи, я резко повалил её на кожаный деван, который стал единственным свидетелем разврата...
- Себя ненавижу, как с мужем развелась, у меня по-настоящему ни с кем не было, а так - впервые. Одно скажу, спасибо тебе, теперь и умирать не страшно.
- Тебе, Таня, рано умирать, живи, люби, наслаждайся жизнью, - первый раз назвал я её просто по имени.
Она заплакала и уткнулась мне в плечо. Отпив уже холодный кофе, я не спеша делал то, что доставляло нам обоим удовлетворение. Проректор по воспитательной работе в перерывах сообщала, что сходит с ума. Потом, рыдая, просила:
- Ещё! Ещё!
Я как честный человек к Виолете больше не вернулся. К Татьяне Ильиничне же заглядывал раз шесть, на «огонёк».
И всегда удовлетворёно для себя отмечал: молодость превращается в зрелость, а красота, забальзамированная французскими духами, переходит в «особое состояние», как наркотик, - вечно искушая соблазном.
В разносе
Я, словно маховик, который раскачали, не мог остановиться и продолжал пополнять «коллекцию». Новые приключения липли ко мне, как глина. Просыпаясь утром, боялся открывать глаза, пугала мысль, где я и с кем. Очень радовался, если просыпался дома и кто-то заботливой рукой на кухне готовил завтрак, пытаясь навести в доме порядок. Хозяйки, как правило, не задерживались больше чем на два дня. В роли главы семейства я себя в то время даже в самом правильном сне не мог представить.
Девушки это понимали и исчезали из моей жизни. Однако случалось и такое, что даже искушённого в сексуальных ...баталиях бойца выбивало из привычной колеи, оставляя глубокий след в памяти.
Чемоданов на компьютере составил целый список респектабельных невест в возрасте, которых мы окрестили «вдовушки». Коля как опытный психолог просчитал ситуацию. Дамы этой категории были не первой свежести, порой очень некрасивые, но все как одна имели свою жилплощадь и думали, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, во всяком случае - первоначальная тропинка. Однажды мы с Чемодановым пришли к очередной «вдовушке», где стол ломился от деликатесов. Я был в роли жениха. Невеста оказалась давней знакомой Николай Николаевича, работала она главным бухгалтером в банке и давно подыскивала себе подходящего мужа.
Чемоданов заранее предупредил: «Банкирша не фонтан, но ради дела будет полезно, если ты до утра там задержишься».
Там было всё: квартира после евроремонта, машина, золото, намёки сделать мою жизнь похожей на сказку и стол с мыслимыми и немыслимыми закусками. Не было лишь одного - хоть маленького намёка на красоту. За толстыми линзами в золоченой оправе на меня взирали раскосые глаза, на красном лице