голову не приходило, что он что-то делает не так! Вон сидит, уткнулся в тетрадь, отблескивает своей каштановой шевелюрой. Тьфу на него, - если кто и загадочный, то Теряха. А чего она от Анюты требует, ну так это... у нее же нет члена, чтоб взять и присунуть в свое удовольствие.

И, кажется, она была бы не прочь, - вон как истормошила между ног. Вчера такая вся была «мне важно, что ты не получаешь удовольствия», а сегодня уже по щекам не бьет, зато хлопает по другому месту, как будто заявляет права на Анютино тело. Лижет-то у нее Степанкова в своих целях, хотя и выглядит это как женский секс. Тоже обидно, наверное, когда вот так используют, - черт ее знает, лесбиянка она или как; небось и парня ни одного не было. И на нее никто не смотрит, и она уж точно не стала бы снисходить до таких, как Витков.

Анюте мельком представилось, каково было бы, если б у Теряхи был член - ну, искусственный, например, который пристегивается. На ее небритом лобке выглядел бы как настоящий. Конечно, это было бы не в туалете. Теряха раздвинула бы ей ноги, держа за щиколотки, вот как сегодня, - нет, Анюта сама развела бы полусогнутые колени, глядя... но тут надо вообразить себе голую Теряху, а это сложно. Лучше сзади, - Теряха будет просто голосом, дыханием, шарящими руками...

Так, не надо забываться. Астартин. Теряха - средство от прыщей, не более. У нее свои прихоти - а что делать, она такая одна. Это умение не давать себя просто так использовать - это тоже надо как-то взять от нее; может быть, это тоже от астартина. А сам процесс... ну, от докторской дочки можно по крайней мере ожидать чистоплотности. Да и мальчики просто обдрочились бы все, если б видели.

На перемене Анюта специально сбегала проверить на четвертый этаж - оставалась слабая надежда, что завуч и техничка в погоне за курильщиками обо всем забыли, и тогда с Теряхой можно было бы передоговориться на привычное место. Увы, укромный туалет был наглухо заперт, и можно было подумать, что здесь никогда и не прятался никто - только мрачнел неживой беспорядок брошенного ремонта.

***

Полвторого надвигалось медленно; «можно выйти?» получилось неуклюже и невовремя; от пустых коридоров, отзвука шагов на лестнице нервозность только росла. Мало кто сейчас ходил по школе, тем более что у младших классов, занимавшихся на втором этаже, уроки уже кончились, но уж если сейчас их кто-то застукает... Оставалось полагаться на Теряху: должна же она знать, что делает. С другой стороны, что ей? Выкрутится с легкостью, как сейчас прогуливает историю. А Анюте опять придется сидеть на бачке и трястись от страха.

Она надеялась, что Теряха будет ждать, сидя на подоконнике, но ничего подобного: пришлось высматривать ее ноги в кроссовках под дверями кабинок, что было как-то глупо и еще сильнее Анюту встревожило. Вот кто-нибудь войдет, когда они там будут вдвоем - и что увидит? Еще глупее было тихо стучаться в дверь кабинки.

Теряха впустила ее, повернулась к боковой стенке и принялась расстегиваться. «Сначала работаешь над пиздой, - сказала она деловито, - потом как условились, и к пизде уже не возвращаешься. Гигиена, микрофлору оттуда туда не заносят. Запомни, пригодится, когда начнешь в жопу давать без гондона».

Отхлестала без рук, можно сказать. Как условились! Гигиена! А ей в рот, значит, все равно, что попадает! Впрочем, в этом и суть. В рот попадает астартин. Анюта уже решила, что готова ради этого кое-что стерпеть.

Красивая у Теряхи задница, кстати, - отметила она. Когда стоит вот так, чуть ее отставив, можно подумать, и не она вовсе. Мало ли брюнеток с хвостиком.

Примостившись внизу, Анюта уже поневоле уткнулась носом между Теряхиных ягодиц; сзади это делать было непривычно - то есть совсем уже не походило на минет.
- Не буду я никому в жопу давать, - сказала она и юркнула языком в Теряхину промежность, небритую, невкусную, но такую полезную для прыщавых девочек, над которыми смеются в раздевалке. - Вот вообще начну лизать у девок и получать удовольствие, и ты мне не запретишь.

Болтовня чем-то помогала. Теряха, как и в прошлый раз, явно не хотела показывать, что ей нравится процесс.
- Вылижи техничку, - сказала она презрительно. - Я бы даже посмотрела. Можешь надеть свадебное платье, она заведется. А потом чтоб она тебе его задрала и выебла шваброй. Типа навела чистоту, считай, что теперь замуж целочкой идешь.
- Кисочкой, - лукаво сказала Анюта, раскрыла рот пошире и вжалась в горячее и мокрое, посасывая, словно целуясь с животно-набухшими нижними женскими губами. Астартин. Как бы ты ни выделывалась, ты течешь. Мне нужна только чистая кожа, и я буду всем, чем захочу. Захочу - соблазню даже девушку, чтобы попробовать, как это на самом деле, для удовольствия. А ты будешь сохлой врачихой, такой же злой на весь мир.
- Харэ, - сказала Теряха, тяжело дыша. - Перемещайся. - И отвела рукой правую ягодицу, приоткрываясь.

Анюта сглотнула, перевела дыхание и осторожно проехалась языком вверх. У Теряхи красивая задница, напомнила она себе. Мальчики, которые сейчас изводятся от скуки на истории, совсем бы уныли, если б знали, что тем временем творят две девчонки... Упругий Теряхин анус оказался как-то даже приятен на ощупь. Анюта потыкала его кончиком языка, лизнула несколько раз, покружила, касаясь щекой Теряхиных пальцев...

Кажется, ей действительно очень этого хотелось. Теряха схватила Анюту за волосы на затылке, бедра ее напряглась, дыхание перехватило... но затем она прошептала: «всё, беги на урок» - как-то по-новому, едва ли не ласково - и отстранилась.
- Кое-что попробую устроить, чтобы нам по туалетам не мотаться, - сказала она, натягивая трусы и джинсы. - Завтра после уроков, если получится. Беги, что ты тормозишь, тебя там потеряли уже.

Выражение ее лица показалось Анюте каким-то даже глуповатым. Ботанка Теряшева, какой она всегда была, только довольная и немного растерянная. Словно это не с ней сейчас они были двумя женщинами, пытающимися друг дружку использовать: взаимное презрение, взаимная нужда - и в результате всего этого, как ни крути, откровенный и грязный секс в нарушение всех мыслимых правил.

В ее интимной жизни всегда не хватало какой-то такой интриги. Ее не волновала романтика, наоборот: она мечтала когда-нибудь встретить привлекательно-циничного мужчину, а не просто грубого кретина, как Витков и в общем-то все остальные. Вот если кто-то раскусит все ее хитрости, выдержит всю нервотрепку, заставит побаиваться своей расчетливой решительности - тогда и пенис в Анютиной попке не будет такой уж прямо ужасной невозможностью; как ни грустно, ближе всего к этому смутному идеалу оказалась Теряха - но и она была всего лишь Теряхой. Она может вить из Анюты веревки за глоток астартина, но больше у нее ничего ни для кого нет, и за Анюту она цепляется не меньше, чем та за нее.

Черт, лучше бы на ее месте была... но нет, как так можно, это какое-то уже издевательство над собой.

На часах было без двадцати два, когда она вернулась в кабинет истории. «Степанкова, вы... потерпели кораблекрушение? Попали в плен? Стряхивали с хвоста неприятельскую