ореолом сосков, которые были сейчас тверже камня. От легкого, но в тоже время столь властного прикосновения у девушки вырвался громкий стон удовольствия.
Постепенно нежные ласки сменились более грубыми. Аккуратные касания сменились стальной хваткой, ее груди немилосердно мяли, словно тесто, размазывали по телу, возили из стороны в сторону, сводили их вместе, после чего тянули вверх, будто пытаясь приподнять все тело. Соскам тоже доставалось - их безжалостно выкручивали, цепко зажав между пальчиками. Через пару минут такой ласки Эльмирена была готова кончить. Между ног у нее просто сочилось, она чувствовала себя такой похотливой, такой развратной, просто текущей самкой и больше никем. Осознание этого бичом стыда жгло ее душу, но результат был диаметрально противоположный - возбуждение лишь увеличивалось до предела. И с каждой стыдливой ...мыслью этот придел рос и рос, а за ним устремлялось ввысь и возбуждение.
- На колени, сука! - голос снова звучал громовым шепотом сразу отовсюду, и осмелевший было огонь в камине тут же сжался в трепещущий оранжевый комочек.
Обнаженная девушка тут же рухнула на четвереньки, призывно выгибая спину и вздергивая округлую попку. В правой руке у отдающей приказы женщины из воздуха соткался тонкий гибкий хлыст. Он был черен как ночь, раскинувшаяся за окном, и даже еще чернее, казалось, он поглощает любой свет вокруг, впитывая его в себя.
Свист рассекаемого воздуха и громкий звук удара хлыстом, заглушились нежным стоном, больше выражающим удовольствие, чем боль. На белоснежных ягодицах пролегла тонкая красная полоса. За первым ударом последовал второй, третий.
Эльмирена покорно стояла на месте и принимала подобное наказание. За что? Разве это имеет значение? Госпоже так захотелось, а она должна делать все, чтобы удовлетворять любую прихоть своей повелительницы, тем более, что это так приятно. Приятно быть ЕЕ вещью, собственностью, бесправной рабыней, похотливой сукой, только и мечтающей о все новых и новых унижениях. С каждым обжигающим огнем ударом хлыста в ней поднималось желание служить Госпоже, принадлежать Госпоже и еще кончать, бурно проникновенно кончать от выполнения унизительных приказов и осознания себя никчемной шалавой, неведомо за какие заслуги удостоенной чести служить ЕЙ.
- Раздвинь ноги пошире, потаскуха, - голос гремел, казалось прямо у нее в ушах.
Эльмирене нравилось, когда ее называют подобными словами, от этого она заводилась еще сильнее. Она знала, что сейчас должно последовать, и ждала этого со смешанным чувством страха и предвкушения необычного удовольствия. Ее ожидания оправдались. Несильный, но достаточно хлесткий удар прошелся по ее промежности. Одного удара было достаточно, чтобы стройная белокурая девушка рухнула на пол и забилась в судорогах оргазма. Красивые глаза закатились, ротик исказился в гримасе непередаваемого блаженства. С влажных губок начали срываться громкие стоны, постепенно переходящие в нечто похожее на крик, только этот крик яснее ясного говорил не о боли, а о переживаемом наслаждении. За первым ударом последовал еще один и еще, сила их с каждым взмахом руки постепенно нарастала. Девушка на полу была в полной дезориентации - вроде бы она только вернулась с головокружительных высот блаженства, как тут же очередной удар отправлял ее обратно. Непрекращающаяся цепь взрывов вселенского удовольствия, раз за разом рождающихся между ее длинных ног, отправляла ее на заоблачные высоты.
Эльмирена открыла глаза. Она лежала на полу, вся взмокшая. В камине мирно потрескивал огонь. По телу чудным эликсиром разливалось удовлетворение и блаженная легкость. Между ног, правда немного саднило, но это была сладкая боль. Поискав взглядом Госпожу, она обнаружила ту, сидящей у изголовья стола размеренно уничтожающую принесенные блюда. Мастерской работы кувшин из горного хрусталя был наполовину пуст. Девушка знала, что ей нужно делать. Встав на колени, она поползла к своей хозяйке. Это было что-то вроде ритуала - после каждой подобной порки Эльмирена была обязана благодарить свою повелительницу за преподанный урок, благодарить, вылизывая ее сапожки. Эта унизительная процедура всегда распаляла в ней похоть и желание, независимо от того, сколько раз до этого она кончила. Вот и сейчас, едва коснувшись язычком черной блестящей поверхности сапожек, она почувствовала волну страсти, прокатившуюся по всему ее телу. Вкус собственных выделений, оставшихся на хлысте, который она так же должна благодарить поцелуями и язычком, лишь усилил это чувство. Щеки при этом вновь стали пунцовыми.
- Встань, - голос неведомым образом снова звучал самым обыкновенным, хотя нотки властности никуда не пропали.
- Ты голодна? - теперь девушку окатила волна нежности, щедрым потоком льющейся из нежного заботливого голоса ее необыкновенной хозяйки.
- Ох, нет, Госпожа, что Вы+- смущению Эльмирены от такого ласкового обращения не было придела.
- Но ты же с утра ничего не ела, - это было скорее утверждение, чем вопрос.
Девушка замялась и еще больше покраснела, не зная, что ответить.
- Хорошо, сука, тогда я тебя покормлю, - от этих слов, произнесенных столь властно и жестко, по телу Эльмирены пробежал поток жгучего желания.
Мгновением позже девушка уже сидела на крышке стола с широко разведенными ножками, прислонившись, спиной к стене. У ее влагалища красовалась миска со всевозможными экзотическими фруктами. В полном молчании Госпожа взяла из миски банан и, не говоря ни слова, принялась засовывать его в истекающее соком желания лоно девушки. Делала она это небыстро, но и, в общем-то, не церемонилась. По приглушенным вздохам Эльмирены невозможно было понять, нравится ей это или нет. Когда желтый фрукт почти исчез в теле тихо стонущей, но стонущей уже явно от удовольствия, девушки, Госпожа начала медленное возвращение этого дара природы обратно на волю. Нежный тихий стон - Эльмирена в очередной раз кончила.
Девушке казалось, что она не сможет пережить подобное унижение. В ней уже побывало половина фруктовой миски: и крупные зеленые виноградины, и оставшиеся бананы, и парочка крупных мандаринов, а так же апельсин и грейпфрут. Каждый фрукт сначала бывал в ней в кожуре, если таковая у него имелась, после чего вынимался, очищался и резался на аккуратные дольки. Потом эти дольки, вновь полностью погружались в нее часто вместе с тонкими пальчиками Госпожи, держащими их, и лишь затем отправлялись в рот. Слезы от переживаемого падения вновь и вновь чертили влажные дорожки на ее залитых краской стыда щеках, но это лишь усиливало и без того бурные оргазмы, бесконечной чередой протянувшиеся во время ее ужина. Фрукты в \"собственном соку\" - так выразилась ее богиня, и только от одной этой унизительной фразы она была готова кончать вновь и вновь.
Незаметно прошло пол ночи. Дождь и не думал ослабевать...
Как всегда - пожелания, предложения и свои фантазии вот сюда:
eleonora_bove@mail. ru