было похоже на мелодию чем на наши голоса. Уже когда мы сидели на кухне и пили ее любимый цветочный чай, она сказала, что ей очень понравилось как я ласкала ее грудь, что на до сих пор ощущает мою руку на себе. В ответ я только ей улыбнулась.
Что такое любовь, я не знаю, не могу ее описать, ни литературным языком, но простыми словами, это, что-то огромное, общее между музыкой и порывом в душе, между небом и падением, между жарой и ознобом спины, это что-то нежное и теплое, то, что рвется из тебя наружу и не дает думать, то, что наполняет тебя пением и дыханием. Любовь, теперь я знала, что люблю ее, не знаю, что дальше, я знала, что первая любовь самая тяжелая, самая надрывная, я не представляю, что будет дальше, но сейчас я любила Лерку, а она меня. Мы встречались буквально каждый день, каждый день целовались, так, что бы никто ни видел, целуются парни и девчонки, но девчача любовь, это еще одна сторона непонимания общества, и я не хотела осуждения, не хотела взглядов и порицаний, по этому мы чмокались, так наверное можно только и сказать, там где ни кто не видит, в подъезде, в лифте, за углом, в ванной и на кухне.
Я знала только одно, что рано или поздно мне придется признаться ей в своей тайне, но поймет ли она меня, примет меня такой какая я есть или все рухнет, я боялась этого, но быть честной с Леркой мне хотелось больше всего. А однажды когда мы нацеловавшись лежали на полу в ее комнате, я держала ее за руку, хотелось постоянно ее ощущать. Лерка села и сняла с себя футболку и осталась по пояс обнаженной. Она красивая, у нее небольшая подростковая грудь, маленький с пяточек розовый сосок, плоский животик и длинная шея, она красивая. Я лежала и любовалась ею, хотелось прикоснутся, провести рукой по ее телу, ощутить не только его тепло, но и трепет, услышать как бьется в ее груди сердце, поцеловать ее кожу, мне это очень хотелось, но я лежала и любовалась ею. Увидев это, то, что любуюсь ею, Лерка начала кривляться, подымать свои ручки верх, вытягиваться, садится на коленки, поворачиваться ко мне спиной и показывая язык отворачиваться. Она как ребенок вертелась, порой не знала, что ей еще сделать, как бы себя еще показать, огромные глаза сияли, а рот не закрывался от улыбки, она подкралась ко мне и играючи стянула с меня блузку, а затем и сам лифчик. Потом она прижалась ко мне всем телом и впившись в мои губы замурлыкала.
Я могу назвать это счастьем, любовью, наслаждением, страстью, как угодно, но мы не могли быть без друга. Нехотя я уходила домой, с нетерпением ждала следующего дня, но я должна была сказать ей все про себя, я не могла иначе.
Сегодня был последний день в школе, завтра каникулы, меня как инвалида по справке освободили от отработке в школе, и я сразу побежала к Лере, в школе ее не оказалось, дома тоже, я шла по городу по тем местам где чаще всего ходила она. Я увидела ее, она подстриглась, свои длинные волосы она буквально обкромсала и сделала замечательную прическу каре, ну прямо француженка. Ушки прикрыты, ровная с загибом челочка, открытая шейка, чуть выпирающие ключицы, Лерка стала худенькой, ну прямо девчонка, она сияла. Увидев меня, она с визгом бросилась на шею, на обнимавшись, она прошептала.
- Как тебе, - и потрясла головой.
- Круто, - что же еще я могла сказать.
Не заходя к ней домой мы пошли гулять, уже стемнело, а я не хотела возвращаться, гложила мысль о том, что я должна сегодня все рассказать, не завтра, так я буду уходить все дальше и дальше, а потом начну врать, нет надо сегодня. Стемнело быстро, найдя тихое место, что бы ни кто ни мог меня услышать, я посадила Лерку и присев рядом все ей рассказала. На душе было скверно, но легко, она молчала, только глазами хлопала.
- Ты меня разыгрываешь? – спросила она.
- Нет, - ответила я.
Улыбка на ее лице растаяла, пальцы бестолково стали поправлять прическу, а потом она не попрощавшись убежала, а что я ожидала, что она скажет, мол круто, нет, все кончено. Я не могла плакать, хотя очень хотелось, но я поступила честно и это для меня было главным, по этому я испытала облегчение и хоть с паршивым настроением я вернулась домой, спала легко.
На следующий день, я с утра убежала устраиваться на работу, хотелось помочь родителям, хотелось просто самой что-то купить для себя, и вообще мне хотелось хоть чем-то себя занять лишь бы не думать о Лерке, все проехали, так думала я, но ошиблась. Подымаясь по ступенькам в подъезде, я услышала ее голос.
- Женька, - голос был жалобным, тихим.
Я повернулась к ней, зачем стоять спиной к тому, кого ты любишь. Она стояла у окна опустив голову и осторожно шагая ко мне, я молчала, не знала, что и говорить, Лерка подошла и уперлась головой мне в грудь.
- Я люблю тебя, - дрожащим голосом сказала она, - и мне совершенно все равно кто ты, я люблю, понимаешь, люблю.
Ее голос дрожал, я не испытывала жалости, я испытала гордость за ее слова, за себя, и признаюсь, я молча ликовала, обняла ее, прижала к себе, а потом… в общем пошлепала ее по попке. Лерка встала на цыпочки и вытянув шейку подставила свои губки для поцелуя. Через минуту, я втащила ее в свою комнату, она стояла и молча смотрела на меня пока я снимала с нее одежду. Лера стояла голой, такой беззащитной, тоненькая шейка, огромные глаза, узкие бедра и чуть прикрытый пушком лобок. Я подошла к ней и поцеловала, потом еще и еще, она стояла и подставляла под мои поцелую свое тело, а я целовала и целовала.
Хочется узнать был ли у нас секс? Огорчу, нет не было, мы по детски изучали наши тела, гладили, смотрела, прижимались, нюхали и ласкали, мы изучали себя, я была в восторге от ее тела, а она от моего, я целовала ее соски, а она мои, я гладила ее животик, а она мою спину. Я восторгалась природой которая создала такое совершенное тело, удивительное и столь сексуальное, меня тянуло к нему, не только как парня к девочке, а чем-то иным, столь тонким, что я не могла ощутить эту связь.
Насладившись друг другом, мы легли на спины и молча смотрели на потолок, пустой, совершенно пустой потолок, но за ним кроется небо, голубое, томно голубое, светло голубое, бирюзовое и черное, алое и розовое, и оно там за этим потолком. Я смотрела на него, улыбалась себе, всем улыбалась, я чувствовала запах лета, его тепло, истому, я просто улыбалась, ведь я была счастлива, необычайно счастлива, и если кто-то еще не любил, я желала ему испытать это состояние, глубокой, разрывающей всю душу любви. Я вспомнила строки «минуты счастья, стирают годы невзгод», ведь мы с Леркой самые счастливые на всем белом свете. Белый потолок, он такой странный, как будто может от меня, скрыть небо.
Эта странная история, странной девушки, странного парня, написана для вас, для всех тех кто любил или был любим, для тех кто трепетал от одного имени любимого, кто злился и прощал, кто целовал и гладил, кто просто способен любить, это странная история для вас.