руку себе в трусики и трахать себя одной рукой, а Оленьку - другой.
Но сегодня она была щедрой и великодушной; задрав бордовую юбку, она погрузила в нее два пальца, и стала ритмично двигать ими, не прекращая сосать. Оленька качалась взад-вперед, то насаживаясь на ее пальцы, то толкая свой клитор в рот Дианы. Она терлась о нее - именно так, как Диане нравилось. И когда та согнула пальцы и коснулась заветной точки, тело Оленьки свела судорога, и она выгнулась… протяжный стон… Диана самозабвенно трахала ее, глубже, сильнее, и нежный клитор бабочкой бился в ловушке горячего рта. Но тут девушка кончила, и изумленное "Хоа-ааа…" эхом отразилось от стен. У нее внутри все сжалась, стискивая пальцы Дианы, пульсируя и пульсируя… Пока вскрик не оборвался на высокой ноте, треснув. Хорошо… Диане было хорошо вот ...так: ее голова зажата между бедер Оленьки, тише, тише, уже все.
Коленки у Оленьки начали дрожать и стукаться друг о дружку, - после оргазма у нее всегда так. Диана поднялась на ноги. Притиснув Оленьку к стене, она взяла ее руку и просунула себе под юбку. …Ей понадобилось совсем немного времени. Ладошка Оленьки накрыла ее возбужденную плоть, пальцы проникли внутрь. Отвернувшись, гриффиндорка позволила ей делать со своей рукой что угодно. Так небрежно, так безразлично…
Диана ненавидела этот сытый взгляд. Чувство вины - Оля слишком правильная, чтобы просто развернуться и уйти, оставив ее ни с чем. Укусить бы эту сучку, когда она будет кончать, - вот сюда, в нежную шею. Но мысль осталась недодуманной; еще один толчок бедрами и все, ослепительные бенгальские огни взорвались и...
Едва держась на ногах, она уткнулась лицом в темные волосы Оли. Когда все было позади, та вытащила руку у нее из-под юбки. На ладони блестело влажное и липкое. Диана поднесла ее руку к губам и стала целовать пальцы девушки, чувствуя свой собственный вкус.
Оля смотрела на нее, полуоткрыв розовые губы; щеки раскраснелись, глаза блестели. И Диане вдруг так захотелось поцеловать ее... Но когда она склонилась, та отвернула голову. И тогда Диана, все себя от обиды и злости, толкнула ее к стене, грубо стиснув плечи. И держала так, пока та не оттолкнула ее и не вырвалась.
Ее одежда в полном порядке, а волосы лежат ровной волной. Остался только лихорадочный блеск в глазах да капельки пота на лбу. Но когда она вернется к своим подружкам, снова будет такой же, как была. Вернется к той, которую хочет целовать.
- Спокойной ночи.
- Отебись, - ответила она хриплым и надтреснутым голосом. И Оленька хмуро глянув на нее из-под челки, ушла.
И это было так чудовищно и нелепо, что Диана расхохоталась. И она смеялась до истерики в пустом туалете, вцепившись в умывальник, чтобы не упасть. Выходя, Диана машинально пригладила волосы; но они и так были в порядке. Что-то внутри так жгло, - может, это соки Оленьки, ядовитые соки сучки? Они заставляли Диану хотеть чего-то, чему она не знала названия.
Но этого не может быть. Ведь Диана всегда получает то, что захочет. Всегда.