не было.
Георг успокаивал меня всю ночь.
Я плакала, уткнувшись ему в шею. Плакала, как маленькая девочка. Он гладил мои волосы, целовал их, шептал, что не бросит меня. А сегодня снова где-то развлекается. Ладно, пусть. Почему я должна мешать ему жить своими истериками?
Нет, надо улыбнуться. Я же Кира Штейнберг! Я не должна плакать.
Но иногда все-таки кажется, что я так и останусь девственницей на всю жизнь из-за этого Кайзера.
__________________
14.04.07
Георг сегодня приходил ко мне и попросил показать ему Киру. Как он узнал про камеры? Наверное, я не выключил монитор в прошлый раз, когда он был здесь. Я не смог отказать Георгу : таким несчастным и одиноким он казался.
Я подошел к столу и включил монитор. Переключившись на комнату Киры, я дал изображение крупнее и отступил в сторону, чтобы Георг смог хорошо рассмотреть сестру.
Кира лежала на спине и смотрела вверх. Её лицо ничего не выражало. Если бы не легкие колебания грудной клетки, можно было подумать, что Кира мертва. Впрочем, живой её тоже вряд ли можно было назвать.
Георг смотрел на свою сестру с такой тоской, с таким жалостливым выражением лица, что я не выдержал: подошел к мальчику и приобнял его за плечи.
- Держись, Георг, - сказал я ласково. – Мы её вытащим.
Где бы ни витала сейчас Кира, видно было, что грезы причиняют ей боль. Казалось, на этом идеально красивом лице не осталось ничего живого, ничего, что могло бы хотеть вернуться обратно. Никаких чувств, кроме боли и страдания. И, когда Георг смотрел на сестру, его лицо на мгновение отразило то же самое выражение. Словно ...он тоже хотел улететь. Вместе с Кирой, туда, в её мечту.
- Можно мне… гитару? – спросил Георг как-то неуверенно.
Я колебался. С одной стороны, не думаю, что творчество может повредить Георгу, с другой – я волновался за Киру. Неизвестно, как она отреагирует, если её брат начнет играть. В том, что у этой парочки существует какая-то внутренняя, совершенно феноменальная связь, я не сомневался.
- Я подумаю, Георг, - пообещал я абсолютно серьезно. - Я подумаю.
Мне их жалко. Правда, очень-очень жалко.
И Георга жаль, хоть он и явная жертва бурно развившейся шизофрении Киры, и саму Киру тоже жаль… просто по-человечески.
__________________
Дневник Киры.
4-е апреля 2006 года.
Как это все-таки приятно: приехать домой в отпуск. Тут мы с Георгом чувствуем себя свободнее. Здесь, конечно, фанатов тоже хватает, но все же и друзья наши есть. Наша старая комната, наша двухъярусная кровать и игрушки. Как же я по всему этому скучала!
Мы с Георгом залезли в одну кровать и болтали до утра, как в старые добрые времена.
10-е апреля 2006 года.
Я в шоке. Какие-то уроды узнали наш домашний номер телефона и теперь названивают. Мне кажется, это наши одноклассники. Вчера звонили и молчали. А сегодня угрожали.
11-е апреля 2006 года.
Я боюсь. Я боюсь. Мне страшно! Георг! Помоги мне, пожалуйста! Помоги, помоги!
Я сегодня взяла трубку и услышала такое… Мне страшно это писать… Они обещали мне устроить такое… Господи, за что, почему мне так страшно?
Дэниел сказал, что приедет и заберет нас в Гамбург и придется жить там.
Боже, боже… Кажется, я продала душу дьяволу.
Георг, ты можешь что-то сделать?
Да где же ты, черт возьми?!
__________________
15.04.07.
Я решил все-таки дать Георгу гитару и надеюсь, что не ошибся.
Кира болезненно реагирует на звуки музыки, доносящиеся из соседней комнаты, но, кажется, она наконец-то начала просыпаться.
Сегодня у неё случился новый припадок, но я распорядился ограничиться легким успокоительным и продолжил наблюдение.
Сначала Кира сидела, потом встала и начала ходить по комнате. Её взгляд начинает приобретать живые черты… А под конец дня она даже начала мурлыкать что-то себе под нос! Что-то вроде «komm und rette mich».
Думаю, завтра я смогу поговорить с Кирой. Почему-то я в этом просто уверен!
__________________
Дневник Георга.
12-е апреля 2006 года.
Я в смятении. Вчера Кира так разволновалась, что когда я пришел домой, она буквально накинулась на меня. Начала обнимать, говорила, как волновалась, что я не дойду до дома, что я оставлю её. Она плакала, вытирая свои слезы о мои дреды.
Бедная… Я волнуюсь за неё.
Мы пошли в нашу комнату, и там Кира рассказала мне, чем ей угрожали. Ах, уроды! Как у них только язык повернулся такое сказать?
- Они ведь могут! Могут это сделать! – шептала Кира в слезах, уткнувшись мне в шею.
Я гладил её по спине, по волосам. Её тонкие пальцы с силой сжимали мои руки, царапая меня ногтями.
Я поцеловал сестру, но это было не как обычно. Это было, как в первый раз. У меня даже под ложечкой засосало, когда я почувствовал, как её пирсинг стукнул меня по зубам, а она издала тихий стон и принялась стягивать с меня футболку, еще сильнее углубляя поцелуй.
Её руки гладили мои плечи, мою грудь, я позволял все.
Мне было приятно. Мне этого хотелось.
Мы целовались, как никогда. Как любовники, которых должны будут скоро разлучить. Кира целовала мою шею, лизала ее, и я чувствовал холодок, с которым скользил по коже металл…
О, Господи, я сейчас вспоминаю все это и чувствую, что возбуждаюсь.
Ладно, мы всегда целовались, это ничего. Но такого, как вчера, еще никогда не было! Я не знаю, что мне и думать!
Нельзя же хотеть сестру.
Нельзя же хотеть секса с собственной сестрой?!
Дневник Киры.
1-е июля 2006 года.
Я это поняла. Мне не нужен парень. Ну, на хрена, скажите, если никто никогда не поймет меня, как мой брат?
Я люблю Георга, я хочу Георга! Я хочу быть его любимой, я хочу, чтобы все об этом знали.
Это незаконно, но так сладко!
Я теперь каждую ночь мечтаю о Георге и очень часто говорю ему о том, как сильно люблю его.
__________________
17.04.07.
Думаю, я был прав, когда разрешил Георгу играть. Музыка действует на Киру если не положительно, то возбуждающе. Я отменил транквилизаторы. Не думаю, что у Киры будут новые припадки.
Похоже, она начала разумно мыслить наконец-то.
20.04.07.
Георг спросил, может ли он написать Кире записку и позвонить домой маме.
Я разрешил и то, и то. Рад, что хотя бы Георг выбирается из той ямы, в которую они попали. Уверен, он сможет вытащить и Киру.
Передо мной лежит записка Георга. Я обещал ее не читать… Но с другой стороны, меня гложет любопытство. К тому же я все-таки врач, поэтому прежде всего должен заботиться о здоровье своих пациентов… Вдруг эта записка может повредить Кире? Решено. Читаю.
«Кира! Милая, дорогая, любимая сестренка! Прошу тебя, позволь мне увидеть тебя и поговорить с тобой. Да, я совершил ошибку, но это не значит, что я тебя больше не люблю. Если ты хочешь, я сделаю это! Я буду навсегда твоим, навсегда с тобой. Я сяду в тюрьму, если ты захочешь. Или давай уедем куда-нибудь. Куда угодно, у нас ведь столько денег! И будем жить так, как хотим. Только позволь нам жить. Ты знаешь, Кира, если ты захочешь, чтобы я умер вместе с тобой, я умру, но я очень-очень хочу еще раз увидеть твое улыбающееся лицо.
Прости меня. Твой Георг».
Заходил к Кире. Отдал записку. Она прочла ее и порвала. Потом подняла на меня мутный взгляд, и