Вероника
Вероника
Вероника спустилась в общий зал. На ней были лишь туфельки, чёрная грация да чулки. В распущенных волосах алела роза. Трусиков на ней не было, и тёмное пятно лобка резко выделялось на фоне ослепительных ножек. Клиент ждал в углу на диване. Это был сморщенный старикашка в генеральском мундире, один из завсегдатаев заведения. Должно быть, он мнил себя Аленом Делоном и выглядел из-за этого очень смешно, ибо и по внешности, и по манере держаться куда больше напоминал героев де Фюнеса. В постели он имел обыкновение хвастаться своей блестящей карьерой от сына батрака до генерала и учил девочек, как жить. На что-либо другое его обычно не хватало. И ещё генерала отличала поразительная способность выставлять себя в самом идиотском виде. Вот и сейчас, наказав Вике встречать его в поистине классическом наряде шлюхи, он не придумал ничего лучшего, чем нацепить парадную форму с полным набором "боевых регалий".
В ожидании девушки генерал грыз ногти да так увлёкся, что не сразу увидел её. Но когда наконец заметил, как истый джентльмен, бросился навстречу. Чмокнул своими выцветшими губами в обнажённое плечо (выше достать не мог) и, не теряя времени даром, с редкой для своего возраста поспешностью потащил её вверх по лестнице в комнату. Находившиеся в зале бармен с фотографом лениво глядели вслед удаляющейся паре. Сочетание помпезного генеральского мундира с голой девичьей задницей, дерзко играющей всеми своими восхитительными округлостями, было на редкость комично. Фотограф вяло улыбнулся и сплюнул.
Тщательно заперев за собой дверь, старик облегчённо выдохнул и плюхнулся на широкую двуспальную кровать под голубым шёлковым балдахином. Вероника хорошо знала, что от неё требуется. Высвободив из-под грации груди, она застыла навытяжку, предоставив генералу беспрепятственно любоваться её прелестями.
Старик долго сосредоточенно изучал Вику, время от времени подавая команды. Пройтись по комнате: повернуться задом: нагнуться: сесть на пол: лечь: встать "раком": на четвереньки: Говорил он громко и отрывисто, точно сержант на плацу или дрессировщик в цирке. Наконец, вдоволь налюбовавшись этим причудливым спектаклем, старый сатир замолк. Не дожидаясь особого приглашения Вероника начала его раздевать.
Освободив своего кавалера от одежды, она принялась целовать его костлявое тело, ласкать давно уже потерявший былую удаль член. Вика жала его руками, брала в рот, тёрла о соски, но всё безрезультатно. Видному советскому военачальнику напрочь отказывалась подчиняться собственная плоть. Сказочное свинство! Однако генерал, видно, уже привык к тому и лишь обречённо махнул рукой.
Вика перешла к следующему номеру программы. Скинув грацию и оставшись в одних чулках, она включила стоявший рядом с постелью магнитофон. Комнату заполнила томная восточная мелодия. Лёжа перед стариком на постели, Вероника принялась играть в такт музыке грудями, сладострастно извиваться, трясти низом живота. По мере того как музыка делалась всё жарче и зажигательнее её движения становились всё более развязанными, а начиная с какого-то момента, и просто вульгарными. Она растягивала половые губы так, что те, казалось, просто не выдержат и лопнут; выворачивала их наизнанку или же, запустив внутрь пальцы обеих рук, копошилась там, сортируя все свои внутренности; теребила, тёрла нежную розовую плоть. Всё это уже сильно смахивало на малопривлекательный урок женской анатомии, однако доблестный представитель вооружённых сил задыхался от восторга.
Постепенно музыка стала стихать. Вероника замерла. Она лежала, задрав ноги вверх и широко разведя их в стороны. Пизда была, как на ладони, даже губы раздвинулись, словно бы приглашая внутрь. Не выдержав, генерал устремил к заветному месту за неимением лучшего тощий трясущийся палец. Похотливо хихикнув, он принялся с наслаждением ковырять им в пизде. Давненько старик не получал такого удовольствия. На радостях он пустил слюни, и несколько здоровых капель, скатившись по ноздреватому, как апрельский снег, подбородку, упало Вике на живот.
Чуть переведя дух, генерал решил видоизменить тактику. Оставив одну руку между ног девушки, другой он стал ласкать её грудь. Впрочем, вряд ли это можно было назвать лаской. Бравый вояка оставлял после себя кровоподтёки, синяки, ссадины, а уж царапинам не было и числа. Жёлтые скрюченные пальцы с длинными грязными ногтями жадно терзали прекрасное женское тело, словно мстя ему за собственное уродство и немощь.
Свидание длилось с перерывами ещё около часа. Перед уходом генерал решил сняться с Викой на память. Он долго совещался с фотографом и, не в силах остановиться на чём-то одном, в конце концов решил сделать сразу три снимка. На первом Вероника, в грации и чулках, просто стояла с ним под руку (он был, конечно, при полном параде, даже фуражку нацепил). На втором она, уже в одних лишь чулках, полулежала, широко расставив ноги, на кровати, а генерал с видом удачливого охотника у убитой добычи раздвигал ей двумя пальцами пизду. И напоследок Вику запечатлели в её "коронной" позе: задрав одну ногу вертикально вверх и согнувшись пополам, она лижет пизду языком. Старик в данном случае просто сидел рядом, кося одним глазом в объектив.
Получив фотографии, "сын батрака" засеменил наконец восвояси, игриво подмигнув девушке на прощание. А та, взглянув на часы, начала поспешно приводить себя в порядок. До очередного визита оставалось около получаса.
* * *
В "доме любви", как напыщенно именовали заведение его завсегдатаи, на дух не переносившие куда более простого и понятного слова "бордель", Вероника находилась уже около года. Попала она сюда случайно и полагала сначала, что не задержится больше, чем на неделю-другую, потом решила остаться на месяц, потом - ещё на один.
А началось всё с того, что как-то раз в Пушкинском музее к ней подошёл незнакомец, с виду грузин, и, представившись фотографом, предложил ей за хорошие деньги поработать у него моделью. Вероника отказалась, но грузин не отставал. Наконец, лишь бы отвязаться, она согласилась записать его телефон: А где-то через месяц ей принесли обалденный набор французской косметики; цена, правда, кусалась - ломили ровно штуку, - но набор того стоил и, обзванивая в поисках денег подруг, Вика обнаружила этот телефон в записной книжке. Решила позвонить. С ней тут же договорились о встрече, и уже на следующий день, узнав, что ей нужны деньги, Боб (так звали её случайного знакомого) с наглой самоуверенностью диктовал ей свои условия. Он может дать ей штуку за неделю нагого позирования. Неделю её не будет в Москве, зато вернётся она домой со штукой в кармане: Нет, иначе нельзя, позировать придётся обнажённой. А чего, собственно говоря, она боится? У нас эти фотографии публиковаться не будут: И потом, ей ли стыдиться своего тела!
Уже вечером следующего дня у подъезда Вику ждал серебристый "Мерседес". За рулём сидел незнакомый толстяк. Завязав ей какой-то тряпкой глаза, он уложил её на заднее сиденье. Лишь после этого машина тронулась с места. Совсем как в дурном детективе.
Ехали часа два, не меньше. Сначала - по
Вероника спустилась в общий зал. На ней были лишь туфельки, чёрная грация да чулки. В распущенных волосах алела роза. Трусиков на ней не было, и тёмное пятно лобка резко выделялось на фоне ослепительных ножек. Клиент ждал в углу на диване. Это был сморщенный старикашка в генеральском мундире, один из завсегдатаев заведения. Должно быть, он мнил себя Аленом Делоном и выглядел из-за этого очень смешно, ибо и по внешности, и по манере держаться куда больше напоминал героев де Фюнеса. В постели он имел обыкновение хвастаться своей блестящей карьерой от сына батрака до генерала и учил девочек, как жить. На что-либо другое его обычно не хватало. И ещё генерала отличала поразительная способность выставлять себя в самом идиотском виде. Вот и сейчас, наказав Вике встречать его в поистине классическом наряде шлюхи, он не придумал ничего лучшего, чем нацепить парадную форму с полным набором "боевых регалий".
В ожидании девушки генерал грыз ногти да так увлёкся, что не сразу увидел её. Но когда наконец заметил, как истый джентльмен, бросился навстречу. Чмокнул своими выцветшими губами в обнажённое плечо (выше достать не мог) и, не теряя времени даром, с редкой для своего возраста поспешностью потащил её вверх по лестнице в комнату. Находившиеся в зале бармен с фотографом лениво глядели вслед удаляющейся паре. Сочетание помпезного генеральского мундира с голой девичьей задницей, дерзко играющей всеми своими восхитительными округлостями, было на редкость комично. Фотограф вяло улыбнулся и сплюнул.
Тщательно заперев за собой дверь, старик облегчённо выдохнул и плюхнулся на широкую двуспальную кровать под голубым шёлковым балдахином. Вероника хорошо знала, что от неё требуется. Высвободив из-под грации груди, она застыла навытяжку, предоставив генералу беспрепятственно любоваться её прелестями.
Старик долго сосредоточенно изучал Вику, время от времени подавая команды. Пройтись по комнате: повернуться задом: нагнуться: сесть на пол: лечь: встать "раком": на четвереньки: Говорил он громко и отрывисто, точно сержант на плацу или дрессировщик в цирке. Наконец, вдоволь налюбовавшись этим причудливым спектаклем, старый сатир замолк. Не дожидаясь особого приглашения Вероника начала его раздевать.
Освободив своего кавалера от одежды, она принялась целовать его костлявое тело, ласкать давно уже потерявший былую удаль член. Вика жала его руками, брала в рот, тёрла о соски, но всё безрезультатно. Видному советскому военачальнику напрочь отказывалась подчиняться собственная плоть. Сказочное свинство! Однако генерал, видно, уже привык к тому и лишь обречённо махнул рукой.
Вика перешла к следующему номеру программы. Скинув грацию и оставшись в одних чулках, она включила стоявший рядом с постелью магнитофон. Комнату заполнила томная восточная мелодия. Лёжа перед стариком на постели, Вероника принялась играть в такт музыке грудями, сладострастно извиваться, трясти низом живота. По мере того как музыка делалась всё жарче и зажигательнее её движения становились всё более развязанными, а начиная с какого-то момента, и просто вульгарными. Она растягивала половые губы так, что те, казалось, просто не выдержат и лопнут; выворачивала их наизнанку или же, запустив внутрь пальцы обеих рук, копошилась там, сортируя все свои внутренности; теребила, тёрла нежную розовую плоть. Всё это уже сильно смахивало на малопривлекательный урок женской анатомии, однако доблестный представитель вооружённых сил задыхался от восторга.
Постепенно музыка стала стихать. Вероника замерла. Она лежала, задрав ноги вверх и широко разведя их в стороны. Пизда была, как на ладони, даже губы раздвинулись, словно бы приглашая внутрь. Не выдержав, генерал устремил к заветному месту за неимением лучшего тощий трясущийся палец. Похотливо хихикнув, он принялся с наслаждением ковырять им в пизде. Давненько старик не получал такого удовольствия. На радостях он пустил слюни, и несколько здоровых капель, скатившись по ноздреватому, как апрельский снег, подбородку, упало Вике на живот.
Чуть переведя дух, генерал решил видоизменить тактику. Оставив одну руку между ног девушки, другой он стал ласкать её грудь. Впрочем, вряд ли это можно было назвать лаской. Бравый вояка оставлял после себя кровоподтёки, синяки, ссадины, а уж царапинам не было и числа. Жёлтые скрюченные пальцы с длинными грязными ногтями жадно терзали прекрасное женское тело, словно мстя ему за собственное уродство и немощь.
Свидание длилось с перерывами ещё около часа. Перед уходом генерал решил сняться с Викой на память. Он долго совещался с фотографом и, не в силах остановиться на чём-то одном, в конце концов решил сделать сразу три снимка. На первом Вероника, в грации и чулках, просто стояла с ним под руку (он был, конечно, при полном параде, даже фуражку нацепил). На втором она, уже в одних лишь чулках, полулежала, широко расставив ноги, на кровати, а генерал с видом удачливого охотника у убитой добычи раздвигал ей двумя пальцами пизду. И напоследок Вику запечатлели в её "коронной" позе: задрав одну ногу вертикально вверх и согнувшись пополам, она лижет пизду языком. Старик в данном случае просто сидел рядом, кося одним глазом в объектив.
Получив фотографии, "сын батрака" засеменил наконец восвояси, игриво подмигнув девушке на прощание. А та, взглянув на часы, начала поспешно приводить себя в порядок. До очередного визита оставалось около получаса.
* * *
В "доме любви", как напыщенно именовали заведение его завсегдатаи, на дух не переносившие куда более простого и понятного слова "бордель", Вероника находилась уже около года. Попала она сюда случайно и полагала сначала, что не задержится больше, чем на неделю-другую, потом решила остаться на месяц, потом - ещё на один.
А началось всё с того, что как-то раз в Пушкинском музее к ней подошёл незнакомец, с виду грузин, и, представившись фотографом, предложил ей за хорошие деньги поработать у него моделью. Вероника отказалась, но грузин не отставал. Наконец, лишь бы отвязаться, она согласилась записать его телефон: А где-то через месяц ей принесли обалденный набор французской косметики; цена, правда, кусалась - ломили ровно штуку, - но набор того стоил и, обзванивая в поисках денег подруг, Вика обнаружила этот телефон в записной книжке. Решила позвонить. С ней тут же договорились о встрече, и уже на следующий день, узнав, что ей нужны деньги, Боб (так звали её случайного знакомого) с наглой самоуверенностью диктовал ей свои условия. Он может дать ей штуку за неделю нагого позирования. Неделю её не будет в Москве, зато вернётся она домой со штукой в кармане: Нет, иначе нельзя, позировать придётся обнажённой. А чего, собственно говоря, она боится? У нас эти фотографии публиковаться не будут: И потом, ей ли стыдиться своего тела!
Уже вечером следующего дня у подъезда Вику ждал серебристый "Мерседес". За рулём сидел незнакомый толстяк. Завязав ей какой-то тряпкой глаза, он уложил её на заднее сиденье. Лишь после этого машина тронулась с места. Совсем как в дурном детективе.
Ехали часа два, не меньше. Сначала - по
0 / 15