Да что я железная, что ли? — не сказала, всхлипнула Ирка. Она отстранилась от меня.

— Я что-то не так сделал?

— Саш, — не отвечая на мой вопрос, сказала она, — дай слово, что ты будешь лежать, совсем не двигаясь….

Мое тело в этот момент непроизвольно чуть поднималось и опускалось, желая продолжения. Но я уже был страшно благодарен Ирке за все, и готов был сделать для нее все. Скажи, с чердака выпрыгну. И если она хочет так….

Я замер.

Ирка села между моих ног, взяла в руку моего писуна и стала водить его между своими половинками. Вдруг, шумно вздохнув, она протолкнула его в щель между ними.

Я охнул. Ощущение — это не своя рука, не Иркина ладошка, и даже не то, что я делал за несколько минут до этого. Головку члена мягко и нежно сжало сразу и со всех сторон. Была одна неприятность. Когда это делал сам себе, кожица никогда не покидала головку. А тут сразу вся свернулась до ободка. Это было впервые и потому немножко болезненно. Но это была сладостная боль. При этом моя плоть уперлась в какую-то податливо трепещущую преграду. Откуда-то пришло осознание — двину

резко членом, и эта преграда рухнет. Но… я дал слово Ирке, и потому лежал, не двигаясь, с огромным трудом перенося эту сладостную пытку...

Ирке явно было не до моих ощущений: в ней превалировал сексуальный эгоизм. Она раскачивалась на моем члене, чуть прикусив свои губки и поволокой подернув глаза …

С каждым ее качком на меня накатывались все новые волны наслаждения, становившиеся все более невыносимее. В какой-то момент,

21.

почувствовав, что больше не могу себя сдерживать, чуть подался вперед, сильно надавив на ту, непонятную для меня преграду.

Ирка ойкнула, и резко отстранилась от меня.

—Ты что делаешь, дурак?

Но я ее уже не слышал. Словно сорвался: спихнул ее с себя , обхватил член, который вырвался на свободу и как никогда до этого, яростно повел его к финишу.

Сознание помутилось. Волны наслаждения перехлестывали. Но все же, даже между ними я увидел, … нет, скорее почувствовал, что и с Иркой

происходит тоже, что и со мной. Ее рука трудилась между ног с не меньшей скоростью. Она изогнула спину назад, и изо рта раздавились тихие, но отчетливые стоны…

….мы кончили почти одновременно. Со мной до этого такой волны оргазма, захлестнувшей всего до самого основания , еще не было. В глазах стояли какие-то оранжевые круги. В голове шумело. Я с трудом приходил в себя, С Иркой происходило, видимо, тоже самое…

Мы тяжело дышали, старательно отводя глаза друг от друга

Первой заговорила все же она. И о том, на что я не сразу нашелся , что ей ответить.

— Дурак, — для начала сказала она (начало обнадеживало). — Я же просила…

— Ир, извини. Я же не специально, — сказал я, засовывая своего

писуна, уже изрядно сморщевогося, в брюки….

— Ты же мне там порвать все мог, — всхлипнув, сказала Ирка.

Опаньки, только слез мне хватало. Я сел и совершенно не умея как , стал поглаживать Ирку по спине — как их девчонок успокаивать, кто его знает? Ведь все для меня было впервые — и то, что случилось между нами, и вот это: убрать слезы из ее глаз. Тем более, что я совершенно не понимал, о чем идет речь: что порвал, где порвал? Сексуального просвещения тогда не существовало. Уже знакомые выражения «сделать женщиной», лишить невинности», «порвать целку» — для меня эти слова были пустым звуком. Я Знал их, но не Понимал , что они значат.

Ирка перестала всхлипывать, успокоилась. И вдруг снова меня ошарашила. Вопросом.

— Саш, а у тебя что-то не так?

— Ты о чем?

— Ну, это, — она кивнула головой в сторону моего междуножья.

— Чегой-то ты? — вскинулся я. — Ведь все нормально было. Даже чуть больше того . Вон как ты испугалась…..

— Да-а-а-а… — Ирка помялась. — Только вот… Только..

— Ну чего «только»? — не выдержал я

— А ты не обидишься?

— Слово даю.

— Честно?

22.

— Честно…

— Саш, а почему у тебя ничего не было?

— Чего не было?

— Ну этого… Ведь когда мальчики Это делают, то тогда ….. Ну это, ну потом, когда они совсем… — Ирка мялась, не зная как сказать.

— Кончают, что ли? — помог я ей.

— Ну да… кончают, — с трудом выговорила она это слово. — У них всегда что-то такое вытекает… Белое и тягучее. А вот у тебя не было..

Меня бросило в жар. Мало того, что этот вопрос меня мучил самого, еще после той истории в подъезде, а тут его еще задает не кто-нибудь, а

девчонка, с которой мы фактически только что сделали ЭТО. Обожгла мысль, а что если я действительно какой-то ущербный? Но сейчас главное не это, важнее, что ответить…. А, правильно говорят: лучшая атака — нападение.

— А ты откуда знаешь? что уже с кем-то этот делала?

— Ты что, никогда!

— Но ведь знаешь?

— Мы с девчонками говорили.

— С девчонками?

— С девчонками…

— И с мальчишками… А они еще и показывали.

— Дурак! Идиот! — Ирка вскочила, явно взбешенная.

Нет, ну какие они, девчонки, все-таки странные. После того, что между нами было, вдруг из-за какой-то ерунды так взбрыкнуть! Вроде и не сказал ничего такого, а она сразу в бутылку полезла. У нас у мужиков совсем не так.

Ирка, не взглянув на меня, схватилась за канат, спускавшийся из чердачного окна. Я хотел ее остановить, черт его знает: чувствовал себя виноватым, сам не знаю почему…

— Ир, ты Сашку не видела? — услышал вдруг Ленкин голос снизу, - он не на чердаке?

— Не видела… И видеть его не хочу!

Я замер. Понял, что Ирка не хочет, чтобы никто, даже Ленка, не знали, что мы были вдвоем на чердаке …

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬЕЫЙ АККОРД

Все последующие дни Ирка старательно избегала меня. Ни на обед, ни на завтрак, ни на ужин она не приходила на нашу кухню. Анна Семеновна сказала, что Ирка приболела, и еду ей приносят в комнату.

Меня это и радовало, и нет.

23.

Радовало, что не нужно было смотреть ей в глаза. После того, что произошло между нами, испытывал острый необъяснимый стыд.

Не радовало то, что я отчетливо понимал – готов все отдать, чтобы повторить все заново, от самого начала до конца…

Несколько дней спустя я выводил своего железного коня — велосипед и столкнулся с Ленкой. Мне почему-то не казалось странным, что с Ленкой я тоже не встречаюсь. Было это как – то само собой, что если меня избегает Ирка, то и Ленка , наверное …

— Саш, прокатишь?

Я неопределенно пожал плечами:

— Садись…

Мы все лето возили девчонок на великах: на запруду, в кино… И просто так катали. Я всегда старался, чтобы со мной была Ирка. Совершенно не имея ввиду, что в итоге с нами приключилось. Ирка просто была легче Ленки, везти ее было проще. А потом, Ленка всегда садилась не на багажник, а забиралась на раму. Андрюшке это почему-то нравилось, а мне было жутко дискомфортно. Один раз так прокатил: Ленка для упора вцепилась руками в руль, и сама того не желая, подруливала при езде…

— Я на раме, ладно? — не спросила — означила она свое место на моем велосипеде. Я снова пожал плечами.

Минут десять мы ехали молча. Вокруг красиво умирало лето. До сентября оставалась целая неделя, а зелень уже явно сдавала свои позиции, седела концом года – желтыми и бордовыми красками. А то и вовсе сброшенной листвой, которая шуршала под шинами велосипеда…

Ленка