не спрашивала и не предложила, куда ехать. Я тоже ничего не сказал. Я просто крутил педали по давно накатанному маршруту. К запруде . И мне все больше становилось не по себе. Я вдруг начал понимать Андрюшку, который в отличие от меня упорно старался, будь то Ленка или Ирка, посадить девчонку именно на раму, а не на багажник…

Мой нос зарылся в ее пышную копну волос, тело плотно прижалось к ее телу, а плечи непроизвольно, обхватывали ее плечи…Я перехватил руль, накрыв своими ладонями Ленкины…

— Так рулить удобней, а то ты мне мешаешь, — буркнул я ей в ушко.

Ленка поежилась как от щекотки и вдруг сказала:

— А ты знаешь, Ирка уехала…

Я чуть руль не выпустил, мы круто вильнули, но не упали.

—Уехала… и уехала,— выдавил я из себя. Хотя в этот момент я был готов кричать от навалившейся тоски. Уже не было той раздвоенности внутри

24.

меня : хочу я видеть Ирку снова или нет — хочу, очень хочу. И понимал при этом, что никогда ее больше не увижу.

— Осторожней, свалимся, — сказала Ленка.

Я ударил по тормозам.

— Давай передохнем чуток.

Мы сидели на обочине и молчали. Совсем еще недавно, всего-то два месяца назад, вместе, вчетвером собирали здесь землянику. Сорвав травинки, нанизывали на них ягоды как шашлык на шампур и хохоча мерялись, кто больше собрал… И вот теперь — ни земляники, ни…Ирки. Я искоса посмотрел на Ленку. Она молчала о чем-то своем. Упершись руками в землю, подставив лицо последним лучам летнего солнца.

Погода в конце августа непредсказуема как девчонка. Только что синь по всему небу, и вдруг его наполовину заволокла чернота. Первые тяжелые капли вспахали пыль на дороге , ударили по нам с Ленкой , и почти сразу словно ведро сверху опрокинули.

— Давай скорей садись, - вскочил я , хватая велосипед, — назад поедем!

— А вот и не поедем, — пристально глядя на меня, сказала Ленка.

— Ты чего? Дождь же, промокнем насквозь…

— А что, разве здесь от дождя спрятаться негде? — хитро прищурившись , спросила Ленка.

Я чуть не задохнулся. Неужели она знает? В принципе, ничего в этом такого нет. Но мы с Андрюшкой дали друг другу слово, что о нашей землянке-шалаше не узнает никто. Даже девчонки.

— Ну и что? — вперилась в меня глазами Ленка, — скажешь здесь негде от дождя спрятаться?

— Нет, ну почему, — не глядя на нее, сказал я. — Есть одно место…

— Ну так пойдем быстрей, а то вымокнем все насквозь….

Мы не прошли и половины пути по тонущей под ногами от хвои и мха еле угадываемой тропинке, которая вела к только мне и Андрюшке известному убежищу, как ливень перестал.

— Ливень перестал, — сказал я

— Ага, и снова начнется. Смотри, тучи, какие по всему небу, —

Ленка явно хотела оказаться в этой землянке, понял я. Не понимал только, зачем ей это надо?

… Еще в самом начале лета, когда ходили на рыбалку, мы с Андрюшкой обнаружили почти у самой запруды идеально убежище, созданное самой природой. Полу овраг заканчивался достаточно глубокой пещерой. Оставалось лишь чуть ее докопать и выложить внутри лапами ельника. И такими же лапами забросать сверху, чтобы она была незаметна.

— Все, пришли, — сказал я.

25.

Ленка завертела головой, и я засомневался: а может, Андрюшка и не показывал ей наше логово, а так просто в разговоре ляпнул, что, мол, такое есть…

Вход в схрон был забросан лапником, так что со стороны чужой человек не обнаружит. Я отбросил ветки в стороны, открыв вход в лаз.

— Вот, — сказал я, и добавил, съехидничав: в принципе здесь можно даже наводнение переждать, не то, что ливень…

Ленка, чуть пригнувшись, заползла в пещеру. Я следом.

— А здесь классно, — усевшись на лапнике, сказала Ленка.

Я, устроившись рядом, хмыкнул неопределенно. Чувствовал как-то не в своей тарелке. Одному здесь было бы достаточно комфортно. Да и если даже с Андрюшкой.… А вот так, вдвоем с девчонкой. Пусть мы уже и

знакомы не первый день… Но что-то напрягает. Что-то томительно возбуждающе. Ведь вольно невольно, мое тело касалось Ленкино

— Саш, отвернись, — сказала Ленка

—Чего вдруг? — спросил я

— Я футболку сниму, мокрая же насквозь….

У меня по спине пробежали мурашки, хотя с чего бы ? На пляже девчонки раздевались, и как бы все это естественно было. А тут, от ее слов почувствовал страшное возбуждение

— Снимай, не смотрю, — сказал я. И для верности отвернулся.

Есть все-таки какое-то дополнительное чувство у человека. У мужика. Именно им я себя и почувствовал, когда даже не видя, понял , что Ленка стянула с себя футболку, вылезла из нашей пещерки и повесила ее куда-то на кусты, просушиться.
А потом забралась обратно.

Я сидел, не шелохнувшись, твердо соблюдая данное Ленке слово не подглядывать

Ленка забралась обратно и села, прислонившись спиной к моей.

По моей спине побежали мураши. Я чувствовал, словно видел, что Ленкину спину не сжимает посередине полоска ткани. А значит, вместе с футболкой она сняла и лифчик. А значит, повернись я, увижу.… А сняла она все с себя для того, чтобы, значит.… А черт его знает, что это значит!

—ф-у-у-у, — выдохнула вдруг она. — Какой ты мокрый,.. Сними рубашку. И чуть отодвинулась

Я сбросил мокрую рубашку и снова придвинулся спиной к Ленкиной спине…

Томительно долго мы сидели молча, телом, спинами ощущая друг друга

—Саш, а ты трус? — спросила вдруг Ленка

26.

Я было вскочил, больно ударившись башкой о низкий потолок нашего убежища и водворился на место.

— Ленка, если бы ты не была девчонкой, — процедил я сквозь зубы.

— Саш, мне хорошо так было, когда ты ко мне спиной прижимался…

У-у-ух, вы, Евины дочери. Весь мой запал моментально сгорел. Я снова прислонился к Ленкиной спине, чувствуя, как между нами возникает какая-то необъяснимая словами, и даже не физическая, но связь…

— Саш, а правду ты мне можешь сказать?..

— Ленк, я тебя честно понять, какую еще правду?

— А помнишь, мы после кино шли, гроза была?

Я промолчал, вспоминая.

….Не помню почему, Андрюшка с Иркой на тот сеанс не пошли. Пошли мы с Ленкой. Когда возвращались обратно, разыгралась страшная гроза.

Я никогда не боялся ни грома, не молний, но тут так громыхало над головой, что чуть, не приседал. И громыхало на сухую, что противно,

дождя не было. .. Впервые, за мою короткую тогда жизнь мне по-настоящему было страшно перед природой…. Но мог ли я этот страх

показать кому-нибудь, тем более девчонке? Когда на следующий день Ленка рассказывала, смеясь, как мы возвращались под орудийные залпы природы, я держал марку, в том смысле, что это все, мол, фигня: я бы и извержения вулкана не испугался бы…

— Скажи, только честно, тебе в ту грозу страшно было?

— Честно? — я замялся. Сказать правду? Трусом представить себя перед девчонкой? Пусть даже мы больше никогда и не встретимся. … Да никогда!

— Не было мне страшно!

— Честно?

— Честно! — соврал я. Хорошо, что мы сидели спина к спине, и потому она не могла видеть, как все мое лицо покрылось краской стыда.

— А тогда докажи, что ты действительно смелый, — сказала Ленка

— А как?

— Выеби меня…

О как!

Как бы объяснить… Вот кошку гладишь, она мягкая, она и пушистая. И урчит, и мурлыкает... И вдруг как когтями цапнет!

Вот