Рассказывал он здорово.
Когда мы были уже у самого крыльца, раздался плавный мелодичный автомобильный гудок. Я не обратила на него особого внимания, потому что у нас часто останавливаются легковушки. Родители привозят малышню и сдают прямо охраннику в руки, чуть ли не под расписку. Утром у нас тут даже пробки бывают. А Серёжка вдруг запнулся на полуслове и медленно оглянулся. Тогда я тоже проследила за его взглядом. На подъездной дороге стояла шикарная, вылизанная до неземного сияния «Шевроле» цвета мокрого асфальта с тонированными стёклами.
Сергей прикусил нижнюю губу и ...побрёл к ней. Со стороны водителя приоткрылось окошко. Сергей некоторое время разговаривал с водителем, потом из окна прямо на снег вышвырнули его сумку. Сергей нагнулся за ней, и тогда из окна показалась узкая рука в тонкой кожаной перчатке-митенке с бриллиантовым маникюром. Пальцы проворно ухватили Серёжку за ухо и подтянули к окну. Он непроизвольно ухватился за эту руку. Ему опять что-то сказали и отшвырнули прочь. Стекло плавно пошло вверх. Машина сорвалась с места, выкинув из-под колёс целый сугроб.
Серёжка подобрал свои вещи и вернулся ко мне. Кто бы ни был в этой машине, он сумел погасить его счастье. Серёжка улыбнулся мне, но уже не так, как пять минут назад.
- Пошли? – сказал он.
В классе он брякнул наши сумки на свой стол и сделал мне приглашающий жест. Я пожала плечами и пробралась на дальний от прохода стул, к окну. По классу прокатилась волна шепотков, но особенно никто не удивился, что интересно. Удивилась Марьяна, у которой был первый урок. Она громко спросила, что происходит, и Сергей, не моргнув, очень серьёзно сообщил ей, что я буду помогать ему готовиться к ЕГЭ по литературе. Марьяна сделалась польщённой. Она всегда так реагировала, когда кто-то проявлял уважение или просто интерес к её предмету.
Урок получился бестолковый, потому что говорить Марьяна могла только про завтрашний бал. Она сбивалась, называя его то фестивалем, то приёмом, принималась рассказывать, кто из тех, кого она пригласила, уже прислал подтверждение. Она очень сильно волновалась. Больше, чем мы.
- Галицын, - попросила она. – Там у мальчиков из «Б» класса не ладится что-то со звуком. Ты не мог бы помочь?
Техническим обеспечением бала занимались «бэшки». Они у нас были спецкласс, все сплошь технари, и преподавали им всякую там математику-физику по университетской программе.
- Ладно, - сказал Серёжка.
- Сейчас иди, - сказала Марьяна.
Серёжка вздохнул и поплёлся в актовый зал.
- Вы все, - Марьяна обвела нас взглядом. – Готовы?
Народ отозвался в том смысле, что давно и что надоело всё.
- Полина? – посмотрела Марьяна на меня. – Как ты себя чувствуешь?
- Нормально, - сказала я.
- Вон там, - показала Марьяна. – Костюмы. Нам дали напрокат в театре. Их нужно подогнать, чтобы вы не смотрелись как ряженые. Полина, я на тебя надеюсь.
И она умильно взглянула на мою блузку. Всем в школе было известно, что некоторые вещи я шью себе сама. Я обалдела. Нас было шесть групп.
- Что? – спросила я. – На всех подгонять?
- О, нет-нет, - заторопилась Марьяна.
Я облегчённо вздохнула. Шекспировскую группу она взяла на себя. Эти представляли кусок из «Ромео и Джульетты». Остальным обещали помочь родители. Была ещё не устроена только наша группа. Но за нас Марьяна не волновалась, объявила она, потому что есть я. Я кисло пообещала, что ладно, подгоню костюмы.
На следующем уроке Марьяна попросила математиню отпустить нас работать над костюмами. Валентина Станиславовна выгнула бровь и не согласилась. Она внимательно посмотрела на нас с Серёжкой, и её губы тронула лёгкая усмешка, даже не усмешка, а так – намёк.
- Любезная Марина Ивановна, - сказала математиня, - после моего урока – хоть потоп. А сейчас позвольте мы начнём заниматься.
Марьяна как оплёванная пошла прочь, на ходу бормоча, что когда некоторые боролись за президентский грант, им помогала вся школа, а когда потребовалось оказать ответную услугу… Она хлопнула дверью так, что перекосился портрет какого-то там великого деятеля. Математиня повернулась к нам.
- Вы хотите сдать ЕГЭ, гуманитарии мои? Тогда – вперёд! Галицын, быстро к доске. Вчерашняя теорема и сегодняшнее задание. Уложишься в десять минут, будет пятёрка, невзирая на ошибки! Корнеев, приготовиться! То же самое. Я вам покажу, как мне демонстрации устраивать, лицедеи!
Потом она начала перекрёстный допрос, поднимая нас в шахматном порядке и буквально расстреливая своими формулами и определениями. К концу урока она подобрела.
- Ладно, не всё так безнадёжно, - объявила математиня. – Приду завтра посмотреть на ваше представление. Приложите усилия, дорогие мои. Не позорьте школу.
И она уплыла строго по звонку.
И сразу пришла директорша. У её мощного плеча крутилась разобиженная Марьяна. Директорша обозрела нашу пятёрку и велела отправляться в класс домоводства.
- Галицын, - окликнула она. – Сходи ещё раз в актовый зал. Они там снова напортачили.
- Не пойду, - объявил Сергей.
Директорша, подобрав монументальные корпуса, развернулась в его сторону.
- Уймите сперва Журавлёва. Он вообразил, что он гений!- торопливо сказал Сергей.
Этот Журавлёв у «бэшек» был чем-то вроде нашего Евгена.
- Пошли, - кивнула ему директорша.
- Не уходи без меня, - шепнул мне Серёжка.
И мы разошлись по разным углам.
В кабинете домоводства было пусто и тихо, но машинку нам открыли самую лучшую и шкаф с нитками – иголками - фурнитурой тоже стоял нараспашку. Я вывалила театральное тряпьё из мешка и велела им разбирать костюмы.
Они облачились. На Евгене с его накачанными мышцами всё смотрелось почти идеально, только было мятое и задиралось в разных местах. Я принялась поправлять и одёргивать.
- Вот здесь жмёт! – Евген поймал мою руку и прижал к своему паху.
Там действительно имелся напряжённый член, вываленный из ширинки.
Я обозвала его идиотом и велела застегнуться. Он разочарованно подчинился.
- Это только погладить, - объявила я и повернулась к Артёму.
Артёму костюм шёл ужасно, вот только обвисал в разных местах. Я быстро подобрала подплечники, наметила места, где требовалось ушить, и велела раздеваться.
С девчонками было хуже. Актрисы, на которых шили эти платья, видимо были габаритными дамами.
- Ладно, - сказала я. – Сейчас подгоню костюм на Артёма, а потом займусь вами.
Пока мы суетились, Евген, который расхаживал по кабинету в одних трусах, изловил Светку, задрал на ней её пышные юбки и пристроился сзади. Побледневший Артём торопливо щёлкнул замком кабинета.
Светка покорно стояла в согнутом положении. Всю её вместе с головой и руками закрывали юбки, закинутые наверх. На виду были только попа и длинные стройные ноги. Евген стащил с неё колготки, потом цапнул у меня со стола здоровенные портновские ножницы и принялся прорезать дырку в трусиках.
Светка о чём-то глухо умоляла из-под тряпок. Евген намеренно ввёл лезвие ножниц слишком глубоко между её половыми губами. Светка тряслась, как осиновый лист. Он немного подвигал ножницами из стороны в сторону, потом со словами «да н-ну, ничего не видно» быстро раскромсал трусики в клочки. На талии у Светки