девочку на руки и метнулась к двери: «Я в процедурную!» - «Куда же ты, хоть халат накинь!» - две женщины успели ловко набросить на плечи Зиночки неведомо откуда появившийся халат, но он тут же свалился вниз, на что девушка не обратила ни малейшего внимания, самозабвенно спасая пострадавшую.
«Ой, бабоньки, да как же это!?» - «Как же – как же, больные ведь они, да ещё дети! Вот и поскользнулась, сердешная – здоровый бы удержался, а дитё хворое – прям на каменный пол затылком!» - «Бабы – будем повнимательнее! Не расслабляемся – ведь надо всех помыть сегодня, а так мы и до вечера не управимся!»
Мывшая меня тётка с таким усердием стала работать мочалкой, что ни на что другое я уже отвлекаться не мог, лишь успевал жмуриться, и уже буквально через минуту оказался в куче голозадых девчонок, получавших пижамки. Подошла моя очередь, и из окошка ...мне ловко выкинули розовую вкусно пахнувшую пижамную пару. Я оторопел: «Тётеньки, да вы что?!!! Я же мальчик, мне голубую надо!» Из окошка устало высунулась женщина с большими голыми грудями и окинув меня взглядом, сказала: «Красотуля, ну посиди на лавочке – я поищу!» Вскоре ко мне присоединилось несколько девчонок в одних курточках – пижамные штанишки оказались для них слишком малы, и нянечки искали замену.
Нашу палату помыли, в раздевалку гурьбой ввалились другие девчонки и стали раздеваться. Хотя я и привык уже к виду их писек, но теперь опять удивлялся, открыв рот – до чего же они разные! У кого-то уже растут волосики, а у некоторых совсем нету, цвет волосиков тоже менялся от очень светлого до совсем чёрного; у некоторых между ног прятались совсем маленькие, незаметные щелочки, а у других письки были большими и пухлыми, у некоторых старших девочек из щелок сильно высовывались кожистые складки более тёмного цвета, даже у блондинок.
В раздевалку вбежала раскрасневшаяся Зиночка в чьих-то пижамных штанах, но голая по пояс, если не считать какого-то куцего полотенца. Прежде всего Зина сняла штаны, и выкинула их за дверь: «Володя, лови!» - затем и полотенце последовало туда же, а я как бы впервые увидел совсем не маленькие Зинины сисечки, неожиданно круглые и задорно торчащие вперёд.
«Ну, вроде пронесло – сам Николай Ефремович посмотрел Светланку – отделалась шишкой на затылке, ничего серьёзного, даже сотрясения нет, уже разговаривает! Правда, пару дней ей только лежать – всё из-за слабости получилось, уж больно девочка субтильная!» - Вдруг выражение лица Зиночки из серьёзного стало каким-то игривым и даже озорным: «Я-то даже и внимания вначале не обратила, что стою перед ним голая, как дура – а Ефремыч-то мужчина деликатный, вы же знаете - этой зимой только женился, и виду не показал, как будто так и надо!
Только когда всё обошлось и я назад собралась, он с какого-то парня снял штаны и полотенце мне кинул: «Извините, Зиночка – Володя вас проводит, вы уж ему отдайте пижаму, ну ничего больше нету, всё в стирку сдали!» - «Тоже мне – деликатный, мог бы и свой халат девушке отдать!» - «Ото вы скажете – он тоже голый под халатом, а ведь дежурный врач – это же ответственность, понимать надо! Всегда наготове должен быть, тут ведь всякие случаи бывают! Другой бы просто наорал, да ещё и на смех выставил!» - «Ну шо такое вы говорите, уже скушно слушать! У нас же не какая-нибудь хаботская больница – всё культурно и прилично!»
Постепенно все сидевшие со мной рядом девчонки получили штанишки и ушли, так что когда в раздевалку вошли первые женщины, я сидел в углу совсем один. Конечно же, женщины тоже стали раздеваться, а я не успевал удивляться разнообразию форм и размеров их животов и грудей, волос на письках и ягодичных полушарий. Наконец я не вытерпел и подошёл к окошку с немым вопросом на лице. «Красотуля, иди-ка ты в палату! Ну всё обыскала – нету больше мальчиковых!» - ответила мне всё та же женщина с большими грудями. – «Завтра ещё партию получаем – тогда и заменим, я твою фамилию записала!»
Хотя и не сразу, но я довольно удачно добрался до своей палаты и без сил повалился на койку – слабость после операции давала себя знать. А некоторые послеоперационные девчонки чувствовали себя уже вполне бодро. Каринку и Алевтину решили даже выписать прямо сегодня несмотря на воскресенье.
Старая нянька забрала у них пижамки, пообещав принести домашнюю одежду. Обе девчонки быстро собрали свои вещички и голяком подошли к моей койке в ожидании выписки. Каринка и Алька были примерно одного возраста и роста, но на мой взгляд Каринка была гораздо красивее. Кожа у Карины была очень белой и удивительно гладкой; светловолосая Алевтина была более смуглой, и покрытой родинками и бородавками. Кругленькая попа и довольно большие грудки-мячики сочетались у Карины с тонкой талией и плоским животиком. У Алевтины же груди по-бабьи свисали вниз, живот торчал вперёд, а талии не было вообще.
Наконец девчонкам принесли их домашнюю одежду. Каринка натянула широкие цветные ситцевые трусы с резинками явно домашнего пошива, а Алевтина оделась во что-то белое, воздушное и кружевное. Сатиновый лифчик Карины был чёрным и большим по размеру; белый полупрозрачный бюстгалтер Алевтины подхватил её висящие сиськи и придал им вполне девственный и округлый вид; Наконец, Каринка надела довольно длинную плотную юбку и какую-то старушечью блузку с рукавами-буфф и сразу сникла, превратившись в обычную армянскую девчонку из небогатой семьи, каких нередко можно встретить в нашем городе, а Алевтина облачилась в легкое короткое по моде платьице из полупрозрачной ткани и буквально на глазах расцвела и заулыбалась.
Всё внимание девчонок из палаты переключилось на Альку: «Алечка, кисонька – ну повернись! Хорошенькая-то какая!» - щебетали девчонки. Алька без устали крутилась, демонстрируя из-род развевающейся юбки красивые трусики, а я ни слова не мог сказать, поражённый происшедшей переменой. Кажется, впервые за свою короткую жизнь я начал понимать, что такое бедность и что такое богатство и как часто то и другое достаётся человеку не по заслугам.
Не успели девочки покинуть палату, как на их места уже привели двух новеньких малышек – вот тебе и воскресенье, подумал я.
Как ни странно, бабушка в этот день ко мне не пришла - старшие девочки объяснили, что посещения родственников вообще отменили в связи с баней и заменой белья.
На следующее утро, в понедельник ко мне вернулся голос. Сладко выспавшись, я неожиданно для самого себя громко и внятно ответил соседке Катюшке, что иду на утреннюю зарядку.
Прогулка меня взбодрила. Как и все ребята после операции, я не столько делал упражнения, сколько жадно дышал утренним воздухом, как-то по-новому удивлённо смотрел на траву и деревья, лишь для приличия стараясь делать упражнения – настолько прекрасным казался окружающий мир после перенесённой боли и вынужденного лежания в кровати.
Перед обходом я штаны снимать не стал, это мне позволялось как единственному мальчику в палате. Во время обхода моё горло осмотрели, наверное, человек пять, и все чему-то очень радовались: «Это превосходно!
Так чисто всё сделать – да это в учебник просится!! А заживление каково?!