от понимания реального предназначения этого выступающего инструментика.
Я слышу, как очаровательное существо забирается в постель, и ровно-ровно дышит. Что касается меня, я не могу заснуть. Лежу с открытыми глазами большую часть ночи, опасаясь, как бы мой беспокойный сон не потревожил мисс Ивлин и не дал ей повода подумать, что я наблюдал за её раздеванием. Когда же, наконец, мне удаётся впасть в дрёму, то я снова наслаждаюсь всеми теми прелестями, что уже увидел.
Так проходит приблизительно месяц. С каждой ночью мисс Ивлин становится всё более непринужденной, и, уверившись в моей сущей детскости, часто позволяет мне мельком узреть свои чудесно развитые прелести; но так как это случалось только по ночам, а порождаемая ...этими сладкими видениями бессонница не была уж такой болезненной, и природа, быстро вступая в свои права, ввергала меня в глубокий беспробудный сон, то это, несомненно, способствовало тому, что она забыла о бдительности и стала предоставлять мне ещё лучшие возможности, о коих я и мечтать не смел.
Один или два раза она пользовалась ночной посудой прежде, чем надеть на себя длинную ночную рубашку, и я мог видеть, как из розовогубого отверстия, обрамлённого изящными тёмными завитками, полной мерой изливается вода, свидетельствуя о великолепной силе природы, и выводя меня из себя от возбуждения. И всё же, хотя болезненная окостенелость почти пополам разрывала мой дрекол, мне и в мысли не приходило обратиться за облегчением к своим пальцам.
Заметила ли мама весьма частое выпячивание моих брюк, или начала думать, что было бы лучше, если я не буду спать в той же самой комнате, где и мисс Ивлин, не могу сказать, но она перемещает мою кровать к себе.
Однако, так как все меня в доме по-прежнему рассматривают как всё ещё мальчика, то и мисс Ивлин, кажется, игнорирует мой пол; и в своих отношениях со мной всё время придерживается свободной манеры и непринуждённости, чего она, конечно, не позволила бы себе, если бы чувствовала какое-нибудь стеснение от разглядывания себя половозрелым юношей.
В холодную погоду я имел обыкновение сидеть на низком табурете у камина, держа у себя на коленях книгу с уроками - мисс Ивлин сидит передо мной, со своей работой на подоле, и, слушая, как мои сёстры повторяют свой урок, помещает свои великолепные ступни на высокой каминной решётке, служащей и школьной скамейкой, совсем не сознавая, что уже целых полчаса выставляет свои ноги, вплоть до бёдер, моему пристальному и воспалённому взору; ведь я же сижу значительно ниже неё, моя голова низко склонена, будто занят своим уроком, а на деле мои глаза устремляются под её приподнятые юбки. Какие же у неё стройные ноги, тесно обтянутые белыми вязаными чулками! А поскольку во время наших утренних уроков, если не было нужды выходить из дома, она не носила штанов; то в том положении, в коем она сидит, с высоко поднятыми над решёткой коленями, причём несколько расставив их, чтобы удобнее держать вязанье, моему взору представляется настоящее великолепие под выпуклостью обоих её бёдер и нижней частью её прекрасного большого зада с розовой щелью, хотя и укрытой в обильности тёмных завитков, но тем не менее неплохо видимой во всю свою длину. Огонь от камина, отбрасывающий свет под её приподнятые юбки, бросает всего меня в жар, но равным образом я горю и в пламени чуть ли не обморочного желания.
Ах, как мне хотелось с головой устремиться под эти юбки и целовать и ласкать это восхитительное отверстие и всё то, что его окружает. О, если бы она только знала о страсти, которую поднимала. О! дорогая мисс Ивлин, как я действительно люблю вас, всю, целиком и полностью - от изящной комнатной почти детской туфельки и тесно облегающих глянцевых шёлковых чулок, до великолепной выпуклости красивых грудей, которые целиком выставлялись мне чуть ли не каждую ночь, и прекрасных губ!
Когда она покидает классную комнату, а я остаюсь один, то целую ту часть решётки, на которую опирались её ноги, и место, на котором она сидела, и даже воздух дюймом выше, воображая, что именно там находился её прекрасное влагалище. Я жажду чего-то помимо этого, не зная точно, чего же хочу; ибо, пока ещё действительно совершенно не осведомлён о чём-либо, относящемся к соединению полов.
Так проходят день за днем, и мисс Ивлин становится для меня богиней, существом, которому в глубине своей души я буквально поклоняюсь.
Однажды я поднимаюсь в спальню своих сестёр, где спала и гувернантка, чтобы кинуться на её кровать и в своём воображении обнять её великолепное тело. Услышав, что кто-то приближается, и понимая, что у меня здесь нет никакого дела, я прячусь под кроватью. В следующий момент входит и закрывает за собой дверь сама мисс Ивлин. Это было приблизительно за час до обеда. Сняв с себя платье и повесив его в гардеробе, она вынимает какую-то вещь, которая была куплена для неё и предназначение которой часто озадачивало меня; снимает крышку, наливает в чашку воду и кладёт рядом губку. Затем задирает свои юбки и сорочку до талии и, закрепив их на ней, широко расставляет ноги над этим сосудом и усаживается на него.
Что за опьяняющее восхищение взирать на все её великолепные прелести! Ибо, когда она подбирала свои одёжки, стоя перед своею склянкой, моему пожирающему взору предстал её славный белый зад во всей своей полноте, а повернувшись, чтобы подступить к биде, она в равной мере выставила низ своего живота и великолепное возвышение, обильно покрытое волосами. А расставив ноги над биде прежде, чем присесть, представила моему восхищённому взгляду свой розовогубый влог. Никогда не забыть мне дикое волнение в тот момент. Это уж чересчур много для моих взволнованных чувств; к счастью, усевшись, она устранила непосредственную причину моего чуть ли не безумия. В течение приблизительно пяти минут она тщательно моет губкой у себя между бедрами. Затем поднимается с биде и на мгновение снова показывает вздувшиеся губы своего влога - после чего в течение двух или трёх минут стоит прямо передо мной, удаляя ополоснутой губкой сочащуюся вниз воду с густого кустарника завитков вокруг своей щели. Таким образом её живот, бугорок и бёдра, массивная плоть которых и сладострастнейшая форма рассмотрены мною более полно, чем прежде, и легко представить, в какое состояние такое нарочитое зрелище приводит меня.
О, мисс Ивлин, уважаемая, восхитительная мисс Ивлин! Что бы вы подумали, узнав, что я пристально разглядываю все ваши ангельские прелести, и что моё жадный взор стремится проникнуть сквозь сочность так прелестно вздувшихся губ, которые столь уютно расположены в обильной массе тёмных вьющихся волос. О! как бы я долго целовал их; ибо в то время у меня не было никакой даже мысли об объятиях, а тем более о проникновения через них.
Когда её омовения заканчиваются, она садится и снимает чулки, показывая свои великолепные белые лодыжки и прелестные маленькие ступни. Я полагаю, что именно с тех пор у меня пробуждается страсть к таким объектам, которые оказывают специфическое очарование на меня. У неё были также настолько изящные ботинки - слегка темноватые, выглядевшие