Даже если не шевелишься, то юбка заканчивается раньше, чем начинаются чулки. Еще чуть-чуть и мои трусики вообще снаружи окажутся…
Мое дыхание перехватило: я представил, как любовник уговаривает мою жену заголить свои ноги прямо при посетителях бара:
- А ты что?
- А я ему говорю: ты что хочешь, чтобы юбка выше трусов оказалась что ли? Он улыбается и отвечает, что хочет, чтобы ни юбки, ни трусов на мне вообще не оказалось. Бесстыдник и проказник твой Тенгиз! – она произнесла это таким тоном, что было очевидно: на самом деле ей нравится, что ее провоцируют подобным образом, - Ладно, пока, а то мне тут бармен все под юбку заглянуть норовит. Звони если что…
Работа в Москве занимала все мое время: с утра до позднего вечера. Я даже к своим друзьям - Алексею со Светланой - все никак не успевал в гости зайти, хотя изначально собирался это сделать сразу же. Кате я звонил каждый день, а она сама мне не позвонила ни разу: видимо, Тенгиз не давал ей скучать.
Недели через три после моего пребывания в Москве у меня с Катей состоялся прелюбопытный телефонный разговор. После дежурных фраз моя жена, можно сказать, ударила меня ниже пояса:
- Ты представляешь, вчера вечером уже после твоего звонка к нам домой без предупреждения заявились мама с Ольгой, моей старшей сестрой. А я только из душа, на мне из одежды одно лишь полотенце, обмотанное вокруг тела. Я ж не могла их не впустить в дом. Они прошли, а следом за мной из ванны выходит абсолютно голый Тенгиз и на ходу вытирает себе волосы на голове. Возникла немая сцена: я думала у мамы с Олей глаза из орбит выскочат. Я не нашла ничего лучшего, как сказать: «Знакомьтесь, это Тенгиз – партнер Димы по бизнесу». Кстати, Тенгиз тоже подрастерялся: поздоровался и быстро ушел в нашу спальню. Мама меня спрашивает: «А где Дима?». Я отвечаю: «В Москве». Она мне: «Уехал лечиться?». Я: «От чего лечиться?». Сестра: «От чего, от чего? Что ты дурочку из себя строишь? Полгорода говорит, что у твоего Димы проблемы – что детей он иметь не может, что лечился-лечился от бесплодия, но не помогло. И тогда он договорился с каким-то донором-грузином, теперь ясно с каким, чтобы ты от него забеременела. Ну теперь уже можешь ничего не говорить, мы и так все увидели». Ты представляешь, Дим, кто-то про нас с тобой такой слух запустил!
- Я даже догадываюсь, кто это мог быть…
Да что там гадать, я знал наверняка, что никто кроме Сергея Ивановича наболтать подобное не мог. А рассказал он, поди, своему давнему приятелю Шарову, который работает в одном отделе горадминистрации вместе с Игорем, мужем Катиной сестры. Значит, информация уже гуляет по администрации, а Игорю кажется, что об этом говорят все – весь город. Этой новостью он поделился со своей женой, которая тут же растрезвонила их с Катей матери. Вот близкие родственники и пошли навещать мою жену в неурочный час.
Катя, тем временем, продолжила свой рассказ:
- Мама начала вести со мной душеспасительные беседы, что донора для беременности найти надо более похожего ...на тебя, а ребенок от грузина будет сильно отличаться. Я сначала, конечно, в сильном напряжении была ото всей этой ситуации, а потом мне смешно стало: мама с Олей так серьезно меня учили, какого мужчину я должна себе найти, чтобы забеременеть, что я чуть ни расхохоталась. Но я себя сдержала и решила их успокоить: «Не волнуйтесь, я не буду рожать от Тенгиза». Но, представляешь, они мне не поверили, говорят, «А почему тогда он у тебя дома в отсутствии мужа голый?», «А почему твой Дима в Москве от бесплодия лечится?». Словом, так меня замучили своими вопросами, что я решила отшутиться: «На самом деле Дима лечится в Москве не от бесплодия, а от импотенции. Врачи посоветовали ему, чтобы его жена завела себе любовника, так как это даст ему сильный сексуальный и эмоциональный импульс, и его мужские способности придут в норму». Я ждала, что они рассмеются, но они были очень серьезны. Особенно мама. Она крепко прижала меня к себе и начала жалеть: «Бедненькая, и давно у твоего мужа не стоит?». Я ей: «Да уж лет пять…». Она так строго Ольге говорит: «Собираешь всякие сплетни про свою сестру, а у нее пять лет мужика не было. Да и сейчас она не просто так блядует, а мужу-импотенту своему помогает, лечит то есть. Другая бы бросила такого мужика, а моя доченька не такая. Ничего, Катенька, все образумится, выздоровеет твой импотент, ты у меня вон какая красавица!».
И тут мама подмигнула мне и говорит: «Да и лечение твоего муженька для тебя не такое уж обременительное, а даже приятное после пяти-то лет воздержания. Так что ты не теряйся, пользуйся случаем, пока муж разрешает». Тут к нам подошел Тенгиз (уже важный, в костюме при галстуке, причесавшийся). Мама его опять огорошила: он-то ожидал одного разговора, а она стала ему меня нахваливать, рассказывать, как мальчишки за мной в школе бегали, а потом мужчины ухаживали; убеждала, что ее доченьки лучше на свете нет (даже полотенце на мне задирала, показывая, какие у меня длинные ноги, и чуть ли ни силком оголила мне грудь, чтобы он оценил великолепные дочкины «сиськи» и аккуратные темно-розовые соски, «как у Мерилин Монро!» - констатировала она). А потом еще добавила: «Вы уж как следует за ней приглядывайте, пока Дима в Москве лечится, да и вообще…». Что скрывалось за этим маминым «вообще» я так и не поняла, поскольку они с Олей тут же засобирались, дескать, не будем вам мешать, мы ж понимаем, у вас есть дела поважнее… Ты не представляешь, я впервые видела Тенгиза таким изумленным: он ничего не понимал и выглядел полностью растерянным. Я над ним смеялась-смеялась, а когда ему рассказала, что произошло, то мы вместе чуть со смеху не умерли…
Я тоже старался держаться весело, хотя мне было не до смеха:
- А зачем же ты меня в импотенты записала?
- Ну, котик, так получилось. Я же не виновата, что они так не вовремя пришли, да еще и с дурацким слухом о твоем бесплодии. Я ж тебе рассказала, как дело было. Зато теперь от мамы с сестрой не надо скрывать, что я с любовником живу. Да и, честно говоря, я не думала, что их отношение ко мне так изменится в лучшую сторону, когда они узнают о твоей импотенции. Теперь они меня жалеют и сами подстрекают к изменам на стороне, - Катя вновь захохотала, - Так что, все получилось гораздо лучше, чем я думала. Ты же хотел, чтобы я тебе изменяла? Хотел. Теперь и я хочу. И у меня есть для этого отличный предлог. Разве ты не рад?
- Рад, конечно, рад… - хотя, на самом деле, я не знал в этот момент: радоваться мне или плакать. Ведь я прекрасно осознавал, что то же самое «сарафанное радио» разнесет слух о моей импотенции, как это уже было с темой о моем бесплодии, и вскоре все будут об этом судачить и жалеть Катю. И особенно ее будут жалеть мужчины: жалеть и предлагать свою помощь в ее беде. И процесс этот, увы, необратимый, потому что Катина сестра Оля – известная сплетница, она тут же разболтает и своему мужу, и своим подругам, что у Кати муж импотент, и у нее пять лет не было секса, а сейчас она по совету врача и с мужниного благословления трахается и даже живет с грузином, а может, и не только