дом. Увидев томный, откровенный вечерний наряд на хозяйке Аннека встала как вкопанная облизывая моментально пересохшие губы. «Эт-то все мне?" — спросила она не решительно. В ответ Вика поцеловала ее в губы смазывая с ее и со своих губ так тщательно нанесенную помаду. «Конечно для тебя или возможно ты видишь здесь кого-то еще?», — ответила она. «Ой, а чем это так вкусно пахнет? Это пирог??" — вопрошала подруга к которой видимо вернулись обонятельные ощущения коварно оглушенные вначале. «Сейчас все узнаешь, раздевайся», — отвечала хозяйка дома помогая подруге снять верхнюю одежду. Они прошли в зал, где накрыт был романтический стол на двоих. Аннеку аж подбросило от восторга. Она одним прыжком оказалась у стола запуская руки под полотенце за куском пирога. Звонкий шлепок по рукам заставил ее забыть о своих намерениях. Она обижено уставилась на Вику ожидая объяснений.

— Сначала я хочу сделать тебе предложение от которого ты не сможешь отказаться, — начала Вика,
— Я хочу отдать тебе ключи от квартиры. Я хочу что бы ты считала мой дом своим домом. Я всегда буду ждать тебя.

Звенящая тишина воцарилась в воздухе.

— Спасибо, Вик, но... я не могу взять их. Это немножко... слишком быстро.
— Тогда я прошу тебя еще раз. Прошедшего времени тебе достаточно для принятия решения?
— Что я потеряю, ответив отказом? — настороженно спросила Аннека.
— Мстя будет ужасной! Видишь вот этот пирог? Так вот, попрощайся с ним! — парировала Вика проводя ароматным кусочком пирога перед вздрагивающим кончиком носа подруги.
— Это шантаж! — обличительно заявила Аннека надувая губки.
— Разумеется это шантаж! Я же руссо криминале! — злорадно ответила Вика, — я же жить не могу не шантажируя симпатичных девушек!
— Тогда, вынуждена уступить перед грубой силой, коварством и жестокостью по отношению к проголодавшимся симпатичным девушкам. — обреченно капитулировала Аня забирая протянутые ей ключи.
— То-то-же! Мafia non morira mai!! (ит. мафия бессмертна) — по итальянски выкрикивая ругательства (итальянский для русского уха, что не слово то все ругательства) торжествовала Вика,
— Иди руки мыть! — и сделав паузу, — шпана детдомовская.
— Да, мамочка! — покатилось ей в ответ из ванной.

Аннека, вышла из ванной комнаты и девушки приступили к позднему ужину. Они открыли бутылку шардоне и заполнили бокалы вином. Аннека рассказывала о детдоме, общаге, институте, работе. Вика слушала подругу любуясь ее профилем в тусклом свете свечей, ее красивыми глазами, волосам, что были похожи на утренний туман. Она поставила бокал на стол и взяв гитару, присела на диван беря пробный аккорд. Ее подруга села рядом положив голову ей на плечо. Тихим голосом, почти шепотом она запела:

Вот мы с тобой —
обречены —
трава, что ждет удара косой.
Вот мы с тобой —
обручены
кольцом разлук и бед полосой.

Покуда мы еще здесь — и вместе
дай мне коснуться тебя губами.
Так странно видеть: кружат над нами
косые тени ангелов мести.

Гонимый гением дальних странствий,
горчайшей будешь моей потерей.
А я — сладчайшей твоей утратой.
Я знаю все. Что же делать теперь.

Я знаю — будешь делить с другими
вино и ночи. И вдруг однажды
не сможешь выплакать мое имя.
И рот сожжет твой внезапной жаждой.

... Еще чуть-чуть в плену друг друга,
сплетясь, как ветви в ветреный вечер.
Отмерен срок наш и круг очерчен.
Но, прежде чем сделать шаг из круга
—
дай мне коснуться тебя губами,
налить вина и глядеть на пламя,
как будто есть еще строки в песне,
как будто мы еще здесь — и вместе.

Вика отложила гитару заметив, что девушка посапывает на ее плече. Накрыв Аннеку палантином она еще долго смотрела куда-то вдаль, на мерцающие огоньки большого города, думая о чем-то своем.