вынужден закрыть вас собой.

— Конечно! — Настя стала поправлять волосы и одежду. — Но знаете, мне без разницы кто меня раздавит — сальтазавр или заботливый капитан, — отрезала она, почти гневно сверкнув глазами.

Сергеев мысленно обозвал её глупым одуванчиком и, отряхнув пыль, пошёл вперёд. Настя отставала. Он оглянулся и поторопил её. Она вдруг смущённо опустила глаза и пробормотала:

— Капитан, разрешите... я отойду вон в те кусты...

— Вот ещё! Что вы опять задумали, курсант Ковалёва?!

— Эээ, мне... надо... — замялась девушка, краснея.

— А! О Господи! — Сергеев воздел руки к небу. — Ступайте! Только недалеко и быстро! — разрешил он.

Настя быстро юркнула в кустики. Сергеев присел на траву. И вдруг услышал истошный крик своего курсанта. Выхватывая распылитель, метнулся к ней. Увиденное потрясало. Девушка стояла, сняв шорты и приспустив трусики. Узенькая полоска кружевной светло-зеленой ткани висела как раз под тем местом, которое была призвана закрывать. Ниже короткого топика Настя была полностью обнажена. Сергеев заметил, что её местечко совсем голенькое, лишь в самом верху золотился нежный пушок, выстриженный в форме крошечной фиалки. Мелкие кудряшки были именно золотыми, как локоны на голове. Но потрясло Антона не это. Ножки Насти до самых прелестных бёдер охватила гигантская двухметровая многоножка. Она буквально обняла их своими отростками и всё настойчивее тянулась каким-то хоботком к золотому пушку.

Из глаз Насти катились крупные слёзы. Но она уже не могла сопротивляться доисторической гадине. Просто стояла, оцепенев от ужаса. Первым порывом Сергеева было полоснуть по многоножке из распылителя. Но он вовремя сообразил, что молекулярный дезинтегратор сможет растворить и Настю. И тогда Антон просто ухватил многоножку сзади и рванул её на себя. Отлепив от Насти, выпустил заряд из распылителя. Гадина растаяла, превратившись в мокрое пятно.

Настя, прикрываясь ладошками, тряслась и беззвучно плакала.

— Ну, ну, курсант Ковалёва! — стараясь говорить бодрым голосом, произнёс Антон. — Прекратите реветь! Если бы вы слушались своего капитана, с вами бы ничего не случилось, — заметил он и протянул ей салфетки: — Вот, оботритесь, на вас осталась слизь от этого существа.

Девушка послушно взяла салфетки и принялась вытираться, повернувшись к нему спиной. Теперь Антон увидел хорошенькую кругленькую попку, такую, что у него перехватило дыхание и застучало в висках.

— Надо же, — стараясь держать себя в руках, мысленно усмехнулся он, — дурёха решила, что попку показывать приличнее...

Настя брезгливо отшвырнула липкие салфетки. Но Антон взял одну и провёл по ней анализатором.

— Чёрт! — воскликнул он и присвистнул.

Забыв о своей наготе, Настя опять повернулась к нему заплаканным личиком.

— Что? Что там? — встревоженно спросила она.

— Да... собственно... — пробормотал Антон и вдруг, нахмурившись, спросил: — Оно... не трогало вас за... Ну, вы понимаете, о чём я?

Видя, что Настя растерянно смотрит на него, разозлился и выпалил:

— Оно не проникало внутрь вас?

— Да как вы... Да что вы себе позволяете?! — девушка гневно сверкнула глазами и вновь отвернулась, вспомнив о наготе.

Она хотела натянуть трусики, но Антон перехватил её руку.

— Стойте! Не трогайте ни это, ни шорты!

— Вы издеваетесь?! Я что должна оставаться голой?! — возмутилась Настя.

— Да! — заорал Антон, — лучше голой! Состав этой слизи на девяносто девять процентов аналогичен составу человеческой спермы! — признался он.

— Ой-ёй! — Настя закрыла лицо ладошками. — Так оно... он что хотел меня... Что он хотел сделать?..

— Я не знаю, — Антон укорил себя, что признался ей, — во всяком случае, оно приползло на ваш запах... Я говорю о моче, — уточнил он на всякий случай.

Но Настя, казалось, не слушала его. Она опять всхлипывала, и её плечики вздрагивали.

Антон взял преобразователь и «создал» из её трусиков и шорт небольшой платок и плавочки.

— Вот, оденьтесь... курсант Ковалёва, — почему-то хриплым голосом сказал он.

Девушка, продолжая всхлипывать, быстро натянула трусики, а платок повязала, как парео, вокруг талии.

— Ну, вот, вы же хотели юбку, — Антон постарался пошутить, — вот и получили её.

Настя ничего не ответила, только обиженно сверкнула глазками.

День клонился к закату. Антон прикинул, что вернуться к капсуле и заночевать в ней они не успеют. Нужно было устраиваться на ночлег где-то здесь. Анастасия демонстративно не разговаривала с ним, обиженно надувая губки. Её личико пылало от гнева.

— Правда, я, наверное, слишком строг с ней, — подумал вдруг Сергеев неожиданно для самого себя, — бедный одуванчик столько натерпелся. Зачем я всё время ору на девчонку?... Она же не виновата, что попалась в щупальца этой гадине... Хм, и тварь эту можно понять: эта фигурка кого хочешь с ума сведёт...

— Анастасия, — позвал он, — мне кажется... Вы обижены на меня?

— Н-нет — она мотнула головкой, отчего кудри разлетелись во все стороны, как парашютики одуванчика. — Я... просто мне было очень страшно и... так противно... А вам я благодарна, — вдруг призналась она. — Вы же спасли меня от этого... насильника... Спасибо...

Она вдруг улыбнулась открыто, по-детски доверчиво.

— Хм, не говорите ерунды, — смутился Сергеев.

От её улыбки у него перехватило дыхание и стало как-то тепло в груди. Чтобы прогнать эту слабость он добавил:

— Это мой долг и обязанность, как вашего капитана.

Её задели его слова. Она сразу сникла и наморщила носик.

— Сухарь несчастный! — подумала Настя. — Почему нельзя просто по-человечески, по-дружески? Это мой долг... я ваш капитан! Вот если бы я спасла его, ни за что бы не стала петь о долге... Взамен я бы... я бы потребовала поцеловать меня... Фу, ты... Дура!

— Вот ваш чай, — она протянула ему чашку чая, налив его из синхрофазотронного синтезатора.

— Спасибо... — улыбнулся он.

— Что вы, пустяки, — она изобразила вежливую мордашку и ехидно добавила: — Это мой долг, капитан.

Сергеев, отвернувшись, чертыхнулся про себя.

Он проснулся ранним утром. Сразу хотел выключить защитный силовой купол, который они устанавливали, ночуя на открытом воздухе. Купол охранял от вторжения непрошенных гостей и поддерживал благоприятную температуру в поле своего действия. И вдруг его взгляд упал на девушку. Настя лежала метрах в двух от него, поджав ножки, свернувшись калачиком, подложив под щёчку ладошку. Локоны рассыпались веером, полураскрытые губки придавали и без того детскому личику какое-то совершенно беззащитное выражение. Антон залюбовался ею. Захотелось дотронуться до золотой короны волос. Он протянул было руку, но тут же отдёрнул её.

— Кретин! — обругал себя мысленно. — Совсем чумею... Нет! Надо писать рапорт! Сегодня по-быстрому сворачиваем экспедицию и домой! И что бы ещё хоть раз...

Он не успел закончить мысль. Настя открыла глаза и с улыбкой воззрилась на него.

— Эээ, доброе утро, курсант Ковалёва, — пробормотал Сергеев, смутившись, боясь, что она догадается о его желании, с которым он боролся минуту назад.

— Доброе утро, капитан, — сонным голоском пропела она. — Ах, как хочется ещё поспать!