Пришедшая Из Мира Грёз, или вечная сплюшка. (Часть II)
Ааа!!.. – я резко приподнялся на кровати.
Полутьма и особенно восприимчивое к ласкам со сна тело усиливали ощущения.
Посасывая головку, она мерно качала головой. Терзаемая изощрённой лаской головка послушно тёрлась о нёбо, посылая импульсы, от которых я беспорядочно вздрагивал.
Обессилевшей рукой я водил по простыни, пока не нашёл её руку и не сплёл свои пальцы с её пальцами, крепко сжав их.
- Мммммм!!!.. Ммм, м! – стоны прорвались-таки через плотно сомкнутые губы.
Она задвигалась быстрее, к губам, сомкнувшимся за головкой, добавилось тугое колечко пальцев, заскользило по пульсирующему стволу, вырвало из меня вскрики и даже сдержанный рык
- Оооооо, божеее…
Я шумно дышал раздувшимися ноздрями и мужественно крепился до тех пор, пока она не сжала нежно в свободной ладони яички, массируя их бережно, но ужжжасно приятно. Я застонал в голос, крепко сжал её пальцы.
- Оооох… я не могууу… я сейчас… я скоро… - всё, что мне удалось сбивчиво прошептать.
Перед глазами, которыми я совершенно бессмысленно таращился на луч света на потолке, всё начало плыть.
Губы вдруг покинули головку.
- Ты проснулся? – ну очень неожиданно спросила она.
В ответ я недоумённо толкнулся бёдрами вверх, увы, в безразличный воздух. Разочарованно застонал. Затем сконцентрировался и честно ответил:
- Не знаю.
- Так не пойдёт, - произнесла она непонятно. – Давай просыпайся.
- А, но… ай!
Вместо ожидаемого возвращения к гудящим головке и стволу члена, которые так и молили её о продолжении, она впилась поцелуем туда, где кожа была чувствительной, незащищённой и совершенно неподготовленной – возле яичек. И продолжила покрывать сами яички, всю кожу вокруг, под ними то нежными и ласкающими, то быстрыми жадными поцелуями. Задыхающийся от блаженства, я раскинулся по кровати и был весь в её власти. Самым ужасным в этих ласках было то, что они чуть ли не выкручивали меня всего, не давали толком дышать, но к желанному пику не приводили. Её язык был везде - горячий, жалящий, вылизывающий. Губы - безжалостные, ласковые - мучили меня, держали у самой вершины, заставляли извиваться…
- Иэхххх…ааа… ммммммф… грррр! – после череды стонов, когда она куснула меня за внутреннюю поверхность бедра, щекотно и от этого ещё более приятно прошлась языком по коже паха вверх, поцеловала, засосав кожу, у основания члена, я издал странный горловой звук.
- Ооооммфф… - губы её вернулись к уздечке, впились жарким сосущим поцелуем и в неё…
Я задышал шумно, выдыхая с надрывом.
Казалось, она никогда не устанет издеваться над моим уже почти обезумевшим телом. С удивительной изобретательностью она находила новые точки для чувственных поцелуев, лёгких укусов и медленных облизываний.
Зудела и ныла головка, требуя к себе внимания, подёргивался ствол, гудели яички, тихо подвывал и корчился я.
- Ты проснулся или нет?
- Да, да!! – почти выкрикнул я и тут же громко вскрикнул от резко накатившего наслаждения – головка немедленно вернулась в горячий рот и проехалась по нёбу, ствол крепко сжала умелая ладонь, заскользившая по нему ооочень быстро.
- Ооооо… держите меня, - издал я стон, полный муки. И хотя я сам не знал, что именно имел в виду, моя умница обняла меня за приподнятые над кроватью от возбуждённого напряжения бёдра рукой, которую я отпустил, когда корчился под её ласками, потому что боялся повредить. Обняла и ускорила ласки.
Теряя контроль всё больше и больше, я изредка взрыкивал. Обжигающие волны накипали внутри. Я, что было сил, сжал край кровати одной рукой, другой судорожно прижал к себе подушку.
- Ещё, ещё… я уже…. Мммммм…ох, я сейчас… , - я напряжённо прохрипел это всё малознакомым голосом, а дальше она особенно резко качнула головой…
- Мммм…ммм….ррррр…ааааа! А! А! Ммдаааааааа…
Обжигающая волна пронеслась вверх по стволу члена к головке и вверх по позвоночнику прямо к мозгу, взорвавшись ослепляющим фейерверком. Я затрясся в оргазме, сведённый судорогой острого, мучительного наслаждения. Бёдра задвигались толчками, член задёргался, извергаясь…
- Уф… оох! М! – лёгкие прикосновения языка к головке в процессе извержения принесли новые, абсолютно непостижимые переживания. Член продолжил пульсировать, выдавливая из себя всё, что можно.
Наконец, я вздохнул глубоко-преглубоко, расслабился и блаженно вытянулся на кровати. Она нежно погладила яички подушечками пальцев, обсосала и вылизала головку, вызвав у меня слабые стоны и подёргивания.
Едва отдышавшись, я накинулся на неё, сгрёб в охапку и прижал к себе. Она прильнула, уютно устраиваясь в моих объятиях.
Я дотянулся до выключателя настольной лампы и щёлкнул им. Она забавно зажмурилась от вспышки света, сморщив нос. В порыве чувств я покрыл поцелуями её сияющее личико. После уткнулся носом в её волосы, млея. Какое-то недолгое время она млела вместе со мной, а потом обеспокоенно зашевелилась.
- Сокровище моё… уже близко к пяти.
- Угу, - признал я крайне неохотно.
- Тебе, наверное, лучше всего сейчас в душ, милый?
- А ты не пойдёшь со мной? – спросил я с надеждой. Сегодня я впервые ощутил, что мне ну просто невероятно тяжело от неё оторваться. Но и спрашивать об этом было, конечно, довольно эгоистично с моей стороны – она имела полное право мирно посапывать, закутавшись в одеяло, и видеть сны.
- Я бы с радостью, но чем ты тогда будешь завтракать?
- Тобой.
Я буркнул это себе под нос, добавив, что совершенно не голоден.
- Это ты сейчас не голоден. Я посмотрю на тебя после душа, - она улыбнулась, погладила меня по щеке.
Ещё бы, после такого-то пробуждения!
Я тяжело протопал в ванную.
Конечно же, она оказалась права, и через полчаса я, намытый, одетый и голодный, как медведь после зимней спячки, с жадностью накинулся на омлет с сосисками, гренки и горячее какао.
Она подкладывала мне добавку, улыбалась моей торопливой болтовне обо всём и всех сразу и прямо-таки светилась.
Уходить совершенно не хотелось, но я уже стоял в коридоре и с любопытством наблюдал в зеркале за тем, как она завязывает мне шарф. Напоследок мы выглянули в окно и изумились – всё вокруг было абсолютно белым!
Воздух казался густым от падающего снега.
- Милый, снег! – просияла она и тут же нахмурилась. – Наденешь шапку?
Нехотя я согласился, и потом долго-долго целовал её в коридоре.
- Ты уж выспись как следует, ладно? А то ведь я тебе, наверное, полночи спать не давал.
Она погладила меня по рукаву в знак того, что всё в порядке.
- Только проведаю Оладушка, и вернусь отсыпаться. А ты, кстати, как?
К моему удивлению, сна не было ни в одном глазу.
- Превосходно. Вернусь сегодня пораньше, часа в три.
И снова надолго приник к её губам, к своему изумлению, не находя в себе сил оставить их и уйти, и целовал её ещё и ещё, пока она не сделала робкий шаг назад.
Наконец, я вылетел на мороз, в её обожаемый снег. Она махала мне из окна до тех пор, пока поворот не скрыл нас друг от друга.
Полутьма и особенно восприимчивое к ласкам со сна тело усиливали ощущения.
Посасывая головку, она мерно качала головой. Терзаемая изощрённой лаской головка послушно тёрлась о нёбо, посылая импульсы, от которых я беспорядочно вздрагивал.
Обессилевшей рукой я водил по простыни, пока не нашёл её руку и не сплёл свои пальцы с её пальцами, крепко сжав их.
- Мммммм!!!.. Ммм, м! – стоны прорвались-таки через плотно сомкнутые губы.
Она задвигалась быстрее, к губам, сомкнувшимся за головкой, добавилось тугое колечко пальцев, заскользило по пульсирующему стволу, вырвало из меня вскрики и даже сдержанный рык
- Оооооо, божеее…
Я шумно дышал раздувшимися ноздрями и мужественно крепился до тех пор, пока она не сжала нежно в свободной ладони яички, массируя их бережно, но ужжжасно приятно. Я застонал в голос, крепко сжал её пальцы.
- Оооох… я не могууу… я сейчас… я скоро… - всё, что мне удалось сбивчиво прошептать.
Перед глазами, которыми я совершенно бессмысленно таращился на луч света на потолке, всё начало плыть.
Губы вдруг покинули головку.
- Ты проснулся? – ну очень неожиданно спросила она.
В ответ я недоумённо толкнулся бёдрами вверх, увы, в безразличный воздух. Разочарованно застонал. Затем сконцентрировался и честно ответил:
- Не знаю.
- Так не пойдёт, - произнесла она непонятно. – Давай просыпайся.
- А, но… ай!
Вместо ожидаемого возвращения к гудящим головке и стволу члена, которые так и молили её о продолжении, она впилась поцелуем туда, где кожа была чувствительной, незащищённой и совершенно неподготовленной – возле яичек. И продолжила покрывать сами яички, всю кожу вокруг, под ними то нежными и ласкающими, то быстрыми жадными поцелуями. Задыхающийся от блаженства, я раскинулся по кровати и был весь в её власти. Самым ужасным в этих ласках было то, что они чуть ли не выкручивали меня всего, не давали толком дышать, но к желанному пику не приводили. Её язык был везде - горячий, жалящий, вылизывающий. Губы - безжалостные, ласковые - мучили меня, держали у самой вершины, заставляли извиваться…
- Иэхххх…ааа… ммммммф… грррр! – после череды стонов, когда она куснула меня за внутреннюю поверхность бедра, щекотно и от этого ещё более приятно прошлась языком по коже паха вверх, поцеловала, засосав кожу, у основания члена, я издал странный горловой звук.
- Ооооммфф… - губы её вернулись к уздечке, впились жарким сосущим поцелуем и в неё…
Я задышал шумно, выдыхая с надрывом.
Казалось, она никогда не устанет издеваться над моим уже почти обезумевшим телом. С удивительной изобретательностью она находила новые точки для чувственных поцелуев, лёгких укусов и медленных облизываний.
Зудела и ныла головка, требуя к себе внимания, подёргивался ствол, гудели яички, тихо подвывал и корчился я.
- Ты проснулся или нет?
- Да, да!! – почти выкрикнул я и тут же громко вскрикнул от резко накатившего наслаждения – головка немедленно вернулась в горячий рот и проехалась по нёбу, ствол крепко сжала умелая ладонь, заскользившая по нему ооочень быстро.
- Ооооо… держите меня, - издал я стон, полный муки. И хотя я сам не знал, что именно имел в виду, моя умница обняла меня за приподнятые над кроватью от возбуждённого напряжения бёдра рукой, которую я отпустил, когда корчился под её ласками, потому что боялся повредить. Обняла и ускорила ласки.
Теряя контроль всё больше и больше, я изредка взрыкивал. Обжигающие волны накипали внутри. Я, что было сил, сжал край кровати одной рукой, другой судорожно прижал к себе подушку.
- Ещё, ещё… я уже…. Мммммм…ох, я сейчас… , - я напряжённо прохрипел это всё малознакомым голосом, а дальше она особенно резко качнула головой…
- Мммм…ммм….ррррр…ааааа! А! А! Ммдаааааааа…
Обжигающая волна пронеслась вверх по стволу члена к головке и вверх по позвоночнику прямо к мозгу, взорвавшись ослепляющим фейерверком. Я затрясся в оргазме, сведённый судорогой острого, мучительного наслаждения. Бёдра задвигались толчками, член задёргался, извергаясь…
- Уф… оох! М! – лёгкие прикосновения языка к головке в процессе извержения принесли новые, абсолютно непостижимые переживания. Член продолжил пульсировать, выдавливая из себя всё, что можно.
Наконец, я вздохнул глубоко-преглубоко, расслабился и блаженно вытянулся на кровати. Она нежно погладила яички подушечками пальцев, обсосала и вылизала головку, вызвав у меня слабые стоны и подёргивания.
Едва отдышавшись, я накинулся на неё, сгрёб в охапку и прижал к себе. Она прильнула, уютно устраиваясь в моих объятиях.
Я дотянулся до выключателя настольной лампы и щёлкнул им. Она забавно зажмурилась от вспышки света, сморщив нос. В порыве чувств я покрыл поцелуями её сияющее личико. После уткнулся носом в её волосы, млея. Какое-то недолгое время она млела вместе со мной, а потом обеспокоенно зашевелилась.
- Сокровище моё… уже близко к пяти.
- Угу, - признал я крайне неохотно.
- Тебе, наверное, лучше всего сейчас в душ, милый?
- А ты не пойдёшь со мной? – спросил я с надеждой. Сегодня я впервые ощутил, что мне ну просто невероятно тяжело от неё оторваться. Но и спрашивать об этом было, конечно, довольно эгоистично с моей стороны – она имела полное право мирно посапывать, закутавшись в одеяло, и видеть сны.
- Я бы с радостью, но чем ты тогда будешь завтракать?
- Тобой.
Я буркнул это себе под нос, добавив, что совершенно не голоден.
- Это ты сейчас не голоден. Я посмотрю на тебя после душа, - она улыбнулась, погладила меня по щеке.
Ещё бы, после такого-то пробуждения!
Я тяжело протопал в ванную.
Конечно же, она оказалась права, и через полчаса я, намытый, одетый и голодный, как медведь после зимней спячки, с жадностью накинулся на омлет с сосисками, гренки и горячее какао.
Она подкладывала мне добавку, улыбалась моей торопливой болтовне обо всём и всех сразу и прямо-таки светилась.
Уходить совершенно не хотелось, но я уже стоял в коридоре и с любопытством наблюдал в зеркале за тем, как она завязывает мне шарф. Напоследок мы выглянули в окно и изумились – всё вокруг было абсолютно белым!
Воздух казался густым от падающего снега.
- Милый, снег! – просияла она и тут же нахмурилась. – Наденешь шапку?
Нехотя я согласился, и потом долго-долго целовал её в коридоре.
- Ты уж выспись как следует, ладно? А то ведь я тебе, наверное, полночи спать не давал.
Она погладила меня по рукаву в знак того, что всё в порядке.
- Только проведаю Оладушка, и вернусь отсыпаться. А ты, кстати, как?
К моему удивлению, сна не было ни в одном глазу.
- Превосходно. Вернусь сегодня пораньше, часа в три.
И снова надолго приник к её губам, к своему изумлению, не находя в себе сил оставить их и уйти, и целовал её ещё и ещё, пока она не сделала робкий шаг назад.
Наконец, я вылетел на мороз, в её обожаемый снег. Она махала мне из окна до тех пор, пока поворот не скрыл нас друг от друга.