на неторговой основе, особо моим внутренним миром не интересовались. Или правильнее будет сказать духовным миром не интересовались, потому как внутренний бывал ими исследован ого-го как, особенно в районах, так сказать, входа и выхода пищи.
- Дани, - Айк как-будто пробовал это слово на вкус, - красивое имя. Очень тебе подходит.
Хм, уж не комплимент ли это был? Смотри Айк, еще пара куртуазностей, и я, как и подобает объекту любви настоящего рыцаря, откажу тебе в сексе до свадьбы. Ха, вот хохма-то была бы, небось благородные папенька и маменька пожизненную икоту схлопотали от такого известия.
Айк быстро обтерся влажным полотенцем и приступил к процедуре одевания. Я хотел было надеть на него шелковую рубаху, в честь приезда какой-то его родственницы (вчера об этом вскользь упомянул лорд Хаардад за ужином, как всегда притворяясь,... будто меня не существует, а еда с моей тарелки уходит сама по своим делам) но он отрицательно помахал головой:
- Тетя Розамунда приедет только вечером, Дани, а я до вечера еще хочу сходить растрясти жирок, так что подавай доспех.
- Как скажешь, - кротко отозвался я, удивляясь, какой именно жирок он имеет ввиду. За эти дни, что я живу с ним, успел выучить тело моего сахарного рыцаря досконально, и уж что-что, а жирок у него видел только на салфетке за ужином, да и тот был свиной али говяжий.
- Дани, а ты со мной не хочешь потренироваться? – застал меня врасплох Айк своим вопросом. Видимо у него соревнование с самим собой на доведение меня до крайней степени удивления. Может, с офигевшим грызлом я ему симпатичнее кажусь?
- По эдикту короля Стефана эльфам под страхом смерти запрещено носить оружие, обучаться боевым приемам и вступать в какие-то ни было драки, - тихо напомнил ему я.
Да, этот эдикт трехсотлетней давности – одна из причин деградации моего народа. Попробуй, защити свою честь и гордость, если тебе запрещено даже думать о поднятии руки на человека, и люди прекрасно об этом знают. Эльфа можно безнаказанно толкнуть, избить, изнасиловать его или его жену – и он ничего не сможет сделать. Говорят, из талантливых танцоров получаются неплохие фехтовальщики. Может и из меня бы вышел, если бы мне можно было этому учиться. Может я не стал бы тогда терпеть издевки, приставания и насилие. Не стал бы зарабатывать своим телом. Не стал бы закрывать глаза и пытаться мысленно отрешиться от происходящего, когда меня одновременно пользовало несколько ублюдков, решивших слить лишнюю сперму за мой счет. Есть мнение, что шлюхам насилие особого вреда не причиняет. Те, кто так считает, просто сами ни разу не подвергались изнасилованию. Хм, а может я в силу своего соплежуйного характера все равно стал бы никчемной подстилкой, просто у меня не было бы удобного оправдания своему лузеризму. Такое тоже бывает. На других всю ответственность перекладывать легко, вон эльфы из Ясень-града и сопротивленцы же не покоряются эдикту.
- Да, дурацкий закон, - пробубнил Айк, - итак не всех дрищей война забрала, дак еще и оружие запрещают.
- Кого война не забрала, прости? – не расслышал я.
- Дрищей. Которые секирой помахать не могут нормально, а про доспехи надеть я уж и вовсе молчу.
Ага, то есть всякий, не таскающий на себе железок в половину своего веса, по айковскому мировоззрению является дрищом. Стоп, так это ж…
- Так это ж и я тогда получается дрищ, - не сумел сдержать я обиженный возглас. Ну еще бы, я-то себя считаю весьма привлекательным.
- Ну…- оглядел меня Айк с головы до ног, - зато ты очень красивый дрищ.
Нет слов у меня на такую прямолинейность. Тоже мне, расист хренов.
Когда Айк ушел, так и не заметив моей справедливой обиды, я еще некоторое время повалялся и решил вставать. Мой взгляд зацепился за массивную картину, висящую у изголовья кровати. На ней была изображена восточная ярмарка, пестреющая сотней разных красок, но было там и нечто, заставившее меня подозрительно нахмуриться. Изображение смуглой черноволосой красавицы, беззаботно улыбающейся надутому торговцу. На солнце краска на ее черных кудрях немного отблескивала, но один маленький кружок не блестел. Я подошел ближе. Так и есть, этот кружок – не часть полотна, он вырезан и аккуратно прикреплен с обратной стороны. Я попробовал отодвинуть тяжелую раму картины, но та была приколочена к стене на совесть. Пальцем я надавил на этот кружок, и он подался назад, не встретив сопротивления стены. Ага, значит это глазок для подглядывания, как интересно. Говорят, некоторых возбуждает, если за ними подглядывают, когда они трахаются. Говорят, некоторых возбуждает подглядывать, как другие трахаются. Говорят, через такой глазок можно запустить в спальню ядовитую змею или дунуть сильным ядом из трубочки прямо на лежащего на кровати. Ай-ай-ай, ну и кто же это у нас такой любопытный?
Я вышел из комнаты и медленно прошел по коридору, ища, где может проход в альков для подглядывания. По всем прикидкам подходила неприметная дверца в комнатёнку, где слуги хранят метлы и швабры. Я оглянулся, проверяя, нет ли кого-то в коридоре, и скользнул туда. Так и есть, на стене, где должен быть глазок, висит какая-то пыльная (ну да, зачем слугам убирать там, где хозяева не видят?) картина. Я подошел ближе. А на запыленной раме виднелись свежие, не успевшие припылиться следы чьих-то пальцев. Я аккуратно положил свои пальцы на эти следы и легко отодвинул картинку. Вот и дырка в стене, и обратная стороная той картины в нашей спальне. Отодвинул кружок полотна – и хорошо просматривается наша с Айком постель. Так-так, ну и какой маленький извращенец тут подсматривает за межрасовым однополым трахом? Нет, мне не жалко. А вот Айк вряд ли будет рад таким свидетелям. Хм, как бы узнать, чьи любопытные глазки изучали все подробности наших забав.
Я задвинул раму на место и наклонился, ища хоть какую-нибудь подсказку. Под картиной было темно, несмотря на приоткрытую дверь в коридор, так что пришлось искать на ощупь. Я нащупал на полу под картиной несколько валяющихся маленьких непонятных вещей и вышел в коридор, осматривать добычу. Фу, засохшая мышиная какашка, и стоило ради этого раком ползать по пыльной комнате? Только одежду зря запачкал. Так, а это что? Это старое перо для письма. Тоже мало о чем говорит. Может подглядывающему было лень дрочить и он себя пером щекотал. Кстати неплохой приём – я пробовал, особенно если щекотать чувствительный ободок головки члена...но кисточкой это приятней. Пучок из трех сушеных ромашек. Говорят, хорошо заваривать и пить от поноса. А от чрезмерного любопытства? Пузырек из под нюхательной соли. Тоже старый на вид – наверное когда-то в спальне были такие оргии, что подглядывающие только и успевали от переизбытка чувств в обморок хлопаться, а слуги им раз – и соль под нос для быстрейшего прихождения в чувства. А то жалко же – оргия идет, а зрители в обмороке, считай, народ зазря пыхтит друг на друге. Обрывок бельевой веревки. М-да, может кого-то из подглядывающих пытали: «Расскажи секрет, а то привяжем здесь и заставим смотреть, как на конюхе скачет твоя жена в триста фунтов веса! Рассказывай, или тебе конюха не жалко?»