театра. К вечеру были в городе. Зайдя в магазин, один из ездивших купил 2 пакета еды для мамы, и Лиза, взглянув в сумки, засмеялась: икру мама ела пару раз в жизни, а чипсы ей, вроде бы, ни к чему. Тот ответил, что Александр велел купить еды, а какой - не уточнил, вот ей и купили еды. Устроив маму в крохотной комнатке, Лиза вернулась к любовнику; пришлось впервые объяснить, что она давно уже живет с «женихом» - той так было привычнее. Мама, было, взялась спрашивать, что и как, но вдруг понимающе притихла и признала, что дочь уже совсем взрослая и «сейчас все живут без росписи», и той виднее, как поступать.

Зайдя в дом, девушка бросилась на шею мужчине с благодарностью. Он самодовольно похлопывал её по спине. Почти раздавив её, любовник лежит на Лизе; она крепко обняла его и стоически терпит, полная признательности. Перебирая короткий ежик волос на его крупной голове, девушка рассказывает о поездке, о поразившем её виде пьяных родственников, об искренней радости мамы, до конца так не верящей, что в её жизнь, наконец, пришел покой, о её удивлении тем, что дочь не будет с ней жить, как та надеялась. Лиза недоуменно делится с ним своей реакцией на давно не видимых близких родственников: - Представляешь, Саша, я ничего к ним не испытала, то есть совсем ничего, никакой привязанности, ни жалости, ни любви… Ужасно, правда? Я – жестокая? Он, рассмеявшись: - Ты? Ужасно жестокая! Подтверждаю! Вот меня не любишь и изводишь… Запнувшись от неожиданной обидной искренности его слов, на которые ответа у неё не было: - Я… наверное… А ты обижаешься на меня? - Да нет, что ж на мою дурочку обижаться!

Помолчав: - Так же жил… с матерью. Почувствовав, что она едва дышит, он приподнялся, давая ей набрать воздуха, и вновь опустил голову ей на грудь. – Ты? Так же? Надо же! А вам кто помогал? Рассмеявшись: - Нам? Помогал!? Да никто! Сперва отец колотил нас, пока был в силе; мать меня защищала – дралась с ним, и вечно прятались по соседям. Потом я вырос и все изменилось. – И твои родители живы? - Мать жива, отец – не знаю. Я его выгнал и с тех пор не видел. Впервые за более чем полгода совместной жизни они говорят долго и откровенно, и девушка диву дается тому, что они ведут разговор на равных, а не ограничиваются короткими, обидными репликами как раньше. Решив до конца исполнить долг признательности: - Ты как сегодня хочешь? Только скажи… Я… - Да я совсем тебя не хочу!

Опять лицо сделаешь, как будто тебя по кругу пустили… - Я? Лицо..? Ну, зачем ты так? – Тебе ж не нравится, как я люблю! - Я… я привыкну… потерплю… Мне… нравится… иногда… Передразнив её: - «Иногд а»… Может тебе мало, не хватает? - Нет, много… и… часто... даже очень… Мне всего хватает! - Да разве вы, бабы, не этого хотите всегда? Не дотрахай вас – себе дороже! - Наверное, есть такие, которые всегда…

Время доверительности и искренности прошло, возникнув ненадолго между ними. Лежа на боку, обняв любовника ногами и руками, посасывая его язык, девушка последний раз столкнулась с ним потным телом. Перестав трястись в её объятиях, уже сонно закрывая глаза, тот спросил: - На сегодня твоя душенька довольна? И скривившись на её очередную благодарность, засыпая, пробормотал: - Будешь должна… - и захрапел. Лежа без сна, Лиза так и не решила для себя, полностью ли она рада тому, что приняла его помощь, вложив ему в руки очередное оружие для собственного шантажа.

Маму устроила гардеробщицей в театр Лиза, поговорив с директором, а юрист Александра устроил ей прописку в общежитии. Лиза просила только не слушать театральных сплетен, на что мама уже через неделю работы выговаривала ей: - Да вот, говорят, дочка,.. как бы это выразиться?.. с плохим человеком ты живешь… с бандитом. И он старше… - Мама, мне легче от того, что говорят? - Зачем же ты тогда..? - Мама, не надо об этом!.. Я сама подумаю, хорошо!? Александр наотрез отказался знакомиться и встречаться с лизиной мамой, выразившись, что ему достаточно девушки без её родственников – своих хватает. – Чего надо – пусть передаст через тебя, а так – нечего!

Веселые картинки

О своем долге ему не пришлось беспокоиться: уже вскоре Лиза пыталась отговорить его от безумной идеи - снять фильм с ними в постели. Он был непреклонен, уверяя, что это - общепринятая практика в его кругу. Отбиваясь от дикого требования из последних сил, она предположила: - Всем показывать станешь? В Интернет поместишь? - Да, твоё лицо закрою кубиками, а свое не стану – пусть народ завидует. – Саша, ты знаешь, как мне это неприятно; почему так поступаешь? - Это благодарность такая за всё? - А разве благодарить надо порнографией!? - Тебе самой понравиться потом смотреть, вместе посмеемся. Оператор, уже знакомый Лизе по эротической фотосессии, снимал их занятия любовью 2 дня, живя у них. Александр велел «не делать такое лицо», и девушка, натянув маску равнодушия, прилежно выполняла все указания любовника, не проявляя своей инициативы.

Механически прыгая на нем, она только первые часа 2 стеснялась близкой камеры и лица оператора, потом её охватило ленивое безразличие, позволившее вести себя раскованно. А Александр был в своем репертуаре: оживлен и страстен, будто не замечая постороннего вмешательства. Угощая оператора, невзрачного мужичка, Лиза, стесняясь все же спросила, правда ли ему приходилось снимать подобное. Тот хладнокровно, не меняя выражения лица, не прекращая процесса поглощения пищи, подтвердил, прибавив, что снимал жен и любовниц, голубых и розовых, первые брачные ночи - эти много! И ничего особенного здесь нет – прибавил он. Она решила подтвердить мелькнувшую догадку, спросив, делал ли он подобные ролики Александру ранее. Тот открыл, было, рот, начав кивать, но опомнился и переадресовал её с вопросом к любовнику. Узнавать подробности расхотелось.

Девушка темпераментно нанизывается попкой на член мужчины, откинувшись на его колени и предоставив тому хозяйски проворачивать пальцы в её истерзанной им вагине: мягкие темные губки вывернуты наружу, отверстие широко раскрыто и пульсирует. Перекатывая меж пальцев горошину клитора и заставив её задерживать дыхание, он вспоминает: - Кино готово! А ты и не спросишь. Сейчас закончим и посмотрим! Зная, что последует за просмотром, девушка не торопится заканчивать, думая утомить любовника длительным единственным сеансом любви. Она мужественно терпит манипуляции безжалостных пальцев меж ляжек, и, повинуясь подталкиванию рук мужчины, переместившихся на бедра, увеличивает темп скольжения на члене и ждёт, пока его оставят судороги.

– Иди сюда! – зовет он, и, устроившись спиной у него на груди, девушка направляет взгляд в экран планшета. Его рука, лежащая меж её грудей, то нетерпеливо прыгает, когда он азартно указывает ей на особо удачную мизансцену, то прижимает её к нему для поцелуя, то мнет её груди при особо возбуждающих его кадрах. Она подавленно наблюдает за переходящими одно в другое совокуплениями на экране, делая нейтральное лицо, когда он тянется к ней губами, и грустно думает, где и когда могут всплыть эти непристойные кадры, если она вздумает опять проявить характер