мужчины — это было бы что-то трудно предсказуемое. Поначалу Аннека надеялась отвертеться от супружеских обязанностей, многочасовой секс-марафон с Викой выжал ее окончательно. Но видимо от нее настолько пахло сексом, что Игорь теперь тоже желает получить свой кусок пирога. Надо было сразу изображать эпилептический припадок, что б никакого секса! Ну, только если не... Аннека решила не развивать эту мысль. Сейчас все ее мысли были об этом, она перестала видеть грань дозволенного и фантазии Аннеки принимали самые извращенные формы. Она хотела только еще, еще и еще! Аня наскоро поменяла влажную постель на свежий комплект, попутно вытирая тело простыней, дабы хотя бы приблизительно сойти за сонную, а не несчастную затраханую вусмерть девочку. А ведь Вика могла бы здорово помочь ей сейчас, а не отсиживаться в шкафу. Стоило лишь только отбросить глупости! Это же только секс! А Аннека любила секс. А много секса она любила еще больше.

В это время, в щель между дверцами гардеробного шкафа, Вика наблюдала за мужчиной моющемся под душем, которого Аннека называла мужем. Он был симпатичным. Хорошо сложенный, с широкими плечами и фигуристым задом, высокий брюнет, может быть с чрезмерно большим количеством волос на груди, как впрочем и под мышками и в паху. Не урод, но и не плейбой. Характерный орлиный нос и глубоко посаженные глаза придавали Игорю хищный, агрессивный вид. Этакий ходячий тестостерон. Прекрасный образчик своего вида, заключила Вика поправляя на груди простыню служащую ей одеждой. Она опять была вынуждена признать, что вкус у ее подруги есть, и не только на одежду и женщин, но и на мужчин. Образчик своего вида сейчас бубнил какой то мотивчик за стеклянной дверцей душевой кабинки похоже, что даже не подозревая, что сейчас его разглядывает любопытная, полуобнаженная Вика.

Вика видела как Аня очень деликатно интересуется у нее по поводу секса с мужчинами, но Вика пока переводила эти разговоры на другую тему. В принципе она не была против, но. Было одно но. В свое время оказалось, что существует маленький пунктик воздвигший китайскую стену между нею и всем мужчинами мира. Секс с ними практически всегда подразумевал какое-то отношения, со своими правилами и иерархией. Эта дебильная патриархальная роль подчинения женщины настолько въелась в сознание в людей, приобретя пресловутое понятие «женская доля», что даже попытайся они установить свой порядок вещей в отдельно взятой квартире, то общественное мнение, как проезженная колея будет все равно висеть над ними дамокловым мечом, указывая, что есть правильно, а что нет, норовя увлечь протоптанной предыдущими поколениями тропинкой. Как бы ни для кого не секрет, что традиционные иерархические отношения сформированы были во временя рабстве и при крепостном праве. И являются одним из положений рабского общества. Муж подчиняется хозяину, жена мужу, вассал моего вассала не мой вассал. То бишь не возжелай жену другого, а если возжелаешь и та по глупости согласиться, то как говориться, бабу с воза — кобыле легче. В двадцать первым веке все это разве не глупо звучит? Когда Вика спрашивала об этом людей, то все просто смотрели на нее как дурочку не говоря ни слова, как будто она утверждала, что дважды два, это пять. Хуже всего было то, что такое положение было узаконено государством. Не приведи господи, если кто-то узнает, что Вика спит с двумя мужчинами. Или, что еще хуже, с двумя женщинами. Аморалка будет висеть на ней до конца жизни. А аморальные и развратные действия у нас преследуются по всей строгости уголовного кодекса.

Другое дело отношения с девочками. Они изначально были неправильными, здесь не было устоявшихся правил и устоев, на них не распространял свое действие семейный кодекс. Их можно было строить так, как хочется им двоим. Или троим. Это был абсолютно свободный от предрассудков мир, мир девичьих грез, любви и секса. Вика осознавала, что возможно на нее слишком сильно повлияли ее отношение с первой девушкой, которая научила ее всему в этом мире. За «загоном». Она дала ей кров, еду, обогрела ее своим теплом, когда Вика как раненый щенок скиталась на улицах. Дала ей любовь. Последнее свидание с Ольгой, Вика будет помнить до конца своих дней.

Поток воды в душе иссяк и Вика моментально отстранилась вглубь шкафа, что бы блеском глаз, случайно, не выдать свое присутствие. Свет в ванной комнате погас щелкнув на прощание выключателем. Из спальни послышались голоса, игривые смешки и скрипы кровати. Вика оставшись одна в темноте, тихонько раскрыла дверцы шкафа выходя в опустевшую ванную комнату. На какой то момент она почувствовала себя одинокой, покинутой, обманутой. Чужой. Ее глаза привыкли к темноте угадывая очертания предметов. Сквозь щель двери просачивался тусклый ночной свет давая достаточно света, что бы не двигаться на ощупь рискуя смахнуть какой-то бутылёк или налететь на ведро. Осторожно ступая, Вика подошла к двери прислушиваясь к доносившимся из спальни звукам. Оттуда слышались шлепки, смешки, шепот помешанные на скрип кровати под телами и просачивающиеся через форточку звуки улицы. Вика сбросила простыню с тела на пол, и усевшись нее прислонилась к косяку, вслушиваясь, как ее любимая девушка блюдет супружеский долг.

А процесс набирал обороты. Аня издала протяжный стон, видимо впуская в свое лоно тугой мужской член. В следующий же момент кровать заскрипела ритмично прогибаясь под телами любовников. Ритм усиливался и Аня принялась стенать уже безостановочно, очевидно забыв про свою подругу запертую по соседству. Шлепки соприкасающихся тел и Анены стоны заполонили все кругом, от них невозможно было спрятаться или убежать. Вика пыталась думать о чем то отвлеченном, но перед глазами возникала только Аннека, ее лицо в моменты оргазма, эти божественные черты, ради которых Вика готова была на что угодно. Она не помнила как ее пальцы очутились на клиторе, похоть была совершенно невыносимой. «Шлеп, шлеп, шлеп, хлюп, хлюп, хлюп, хлюп», — доносилось из спальни.

Вика запустила пальчики в свое лоно, проглотив стон летевший с ее губ. Она вынула пальчики из влагины и по переменно клала их в ротик, облизывая их, медленно, чувственно проводя подушечками по своим губам, целуя их. Слабо кисловатый запах ее влагины, который так любила Аннека, густым, тяжелым туманом распространился кругом, проникая в нее, овладевая ею. В ее ротике оказалась собственная грудь, в которую Вика тут же вонзила зубки. А-гггггарррр! Туман сменился черной пропастью куда в беспамятстве падала Вика, глотая собственные крики. А-ааааа! Бешено билось ее сердце где-то прямо там, между ног, гигантские кнуты хлестали ее в пах, разрезая кожу, багровой нитью рисуя на ее теле адские картины, вонзая гарпуны в ее соски, хватя за лодыжки и разводя ей ноги в стороны, разрывая пах, куда бросается стая бешеных собак глумящихся над ее плотью. А-гггррррррррр!

Дверь ванной приоткрылась и Аннека включив свет увидала занятую мастурбацией подругу. Она включила воду для отвлечения внимания своим шумом и провела ладонью по бедрам подруги, прося ее вернуться в реальный мир. В свете