с ней вдвоём поллитра водки и мне казалось, что мне сам чёрт не брат.
Спустилась вниз и вдруг слышу на выходе из подъезда из-за неплотно прикрытой двери подвала чей-то жалобный всхлип и совсем детские рыдания. Я, подогретая спиртным, немедленно бросилась туда.
Ворвалась в подвал и вижу: имровизированные стол и топчан, покрытый тряпками, компания пьяных мальчишек (на «столе» стояла недопитая бутылка водки и «закусь») и перед ними всхлипывающая полуголая девчёнка в трусиках и лифчике, её платье валяется у неё под ногами, а пацаны лыбятся и покрикивают на неё, мол давай, продолжай, давай догола!
Хмель ударил мне в голову и я начала орать: «Вы что, совсем охуели! Она же ещё девчёнка! Что вам от неё надо, козлы вы малолетние!»
Пацаны растерялись от неожиданности и девчёнка, пользуясь их замешательством, подхватила ...с грязного пола своё платье и, как была полуголая так и пустилась наутёк.
«Немая сцена» быстро закончилась. Пацаны пришли в себя и загомонили пьяными голосами: «Вы чё, тётка, не Ваше дело, идите куда шли, мы Вас не трогали, а что мы делали с Анькой, Вас не касается!»
Но я была «под шофэ» и меня несло: «Ну погодите, твари мелкие, ублюдки малолетние! Я пошла за милицией! Переночуете в «обезьяннике», будете знать, как издеваться над девочками!»
Я развернулась и направилась на выход из подвала. И вдруг услышала: «Куцый, дверь!»
И тяжёлая дверь в подвал бесшумно захлопнулась, а пацан лет двенадцати, быстро повернув ключ в замке и быстро выдернув его, шустро отбежал в сторону, словно боялся, что я надеру ему уши.
Я оказалась в западне, сорокалетняя женщина в компании сексуально озабоченых подростков, старшему из которых пожалуй было лет пятнадцать. Он освоился быстрее всех и заявил: «Говорили Вам, идите куда шли. Не захотели по-хорошему. Раз так, поступим с Вами по-плохому.»
Чей-то голос из их кодлы мерзко хихикнул и изрёк: «В команде «Спартак» произошла замена, вместо Аньки Тарасовой на поле выходит...»
Я рявкнула на них, ещё толком не понимая, что влипла: «А ну-ка двери открыли, ну, живо!»
«Пятнадцатилетний» с издёвкой изрёк: «Ну что? Сами разденетесь? Или Вам помочь раздеться?»
- Догола!- опять хихикнул кто-то.
- Вы что, сдурели?!! Я вам в матери гожусь! Да я вас!.. Да я!.. В милицию!..
Я кричала на них, но уже понимала, что «девочкой» я из этого подвала не уйду. Они медленно, словно всё ещё опасаясь меня, выступали из полумрака подвала и окружали меня со всех сторон. Бежать мне было некуда, а кричать и звать на помощь бесполезно. Стены и дверь подвала были толстые. Я сквозь очки наконец-то раглядела их горящие глазёнки: похотливые и безжалостные. Они словно раздевали меня глазами.
Мой язык стал заплетаться от осознания неизбежного и они, уловив мой испуг, становились наглей и самоуверенней. Они окончательно убедились, что эта взрослая тётка «попала» и теперь в полной их власти. И совсем скоро они будут эту ГОЛУЮ тётку ЕБАТЬ!
«Пятнадцатилетний» вдруг спросил: «А как вас зовут?»
- Жанна Семёновна. Вы наверно не понимаете. Я вам не девчёнка какая-нибудь. Я замужем. Я вам в матери гожусь. У меня дочь уже вышла замуж. А сын ваш ровесник. Я – начальник планового отдела. Я...
- Раздевайтесь, Жанна Семёновна! Анька, да, ещё девочка. Но Вы то уже давно не девочка!
И тут раздались мальчишеские голоса со всех сторон:
- Ща тётку распрягать будем!
- Оставим в чём мать родила?
- Ясен хуй! А потом выебем!
- Жирную свинью ебать будем!
- Во все дырки её!
- Смотри какие у неё сиськи!
- А какие ляжки!
- А какая у ней жопа! В жопу будем её ебать?
- Ясен хуй! Ща Жанну Семёновну по кругу пустим!
Мысли путались у меня в голове. Но я была «под шофэ». И я в ярости и в последнем порыве отчаянья бросилась на них. Со всего маху ударила «вожака» по голове сумочкой. Он упал и я, прыгнув на него, принялась его душить.
- Взрослую тётю захотели, гады! Сейчас пожалеешь, сопляк.
Он захрипел. Остальные поначалу растерялись. Он прохрипел: «Ну что стоите? Валите эту ёбаную кобылу!»
И пацанва, опомнившись, бросилась на меня. Вцепились в мои руки. Моя хватка ослабла и меня всем скопом оттащили от него. Заломили мои руки за спину. От боли я согнулась «буквой Г». Мальчишки держали меня. Вырваться я не могла. Не было сил справиться с оравой зтих сопляков.
«Валить» меня они, однако, пока не решались. Но тут с грязного пола поднялся кашляющий и держащийся за горло их «главарь». Откашлялся, достал из кармана склданой нож, открыл его и приставил лезвие остриём прямо к моему горлу.
- Ты читала в газетах о трупах в подвалах?! Ты - в подвале... Хочешь стать трупом?..: зловеще процедил он...
- Раздевайся, сука! Догола! Помогите ей для начала. Ну, кому сказал!
И сразу множество рук принялось расстёгивать мой пиджак и одновременно стали задирать на мне юбку. Юбка задралась и они поняли, что на мне не колготки, а чулки. И зачем я только одела их сегодня! Раздались восхищённые присвистывания и причмокивания мальчишек:
- Вот это да! Вот это ни хуя себе! На этой бабе сбруя – первый сорт!
Тем временем с меня сорвали пиджак.
- Отпустите ей руки. Никуда она уже не денется.
Меня отпустили и я медленно разогнулась. Нож, однако, так и упирался остриём мне в горло. Сердце моё от страха колотилось, как бешенное!
- Давай теперь сама. И без глупостей!
- Догола!, - опять кто-то мерзко хихикнул.
Что мне оставалось делать? Дрожащими руками я расстегнула молнию на моей задранной юбке и она сама упала на пол. Я переступила её ногами, подняла с пола и положила на стол, где уже лежал мой скомканый пиджак. Затравленно посмотрела по сторонам и увидела только излучающие животную похоть рожи этих малолеток, большинство из которых, я уверена, никогда раньше не видели голой женщины. Хотели сегодня всего-то посмотреть на эту свою голую Аньку, а тут привалила такая удача! Добыча сама пришла к ним в руки! Осталось только «захлопнуть клетку». И вот сегодня мне предстоит стать для большинства из этих щенков их первой женщиной. Взрослой женщиной, изнасилованной ими по очереди в грязном, сыром подвале.
Как же нетерпеливо они предвкушали этот миг! У некоторых отвисла челюсть (с каким бы удовольствием я ударила в эту челюсть или в пах ногой! Но...), другие в волнении облизывали языками свои пересохшие губы... Но трое из них, те, что постарше, и, видимо уже опытные, принялись не спеша расстёгивать ширинки.
- Давай, давай! Пошевеливайся! Начальник планового отдела!
- А то так ебаться хочется, что яйца трещат!
Я готова была провалиться сквозь землю от стыда. Раздеваться для шайки мальчишек, ровесников моего младшего сына! Но ведь, если я откажусь, то они попросту прирежут меня здесь! Что мне было делать? Приходилось исполнять их прихоти.
Я стала расстёгвать блузку. Расстегнула, озираясь на них, сняла и бросила на стол.
На мне остались туфельки, эластичные чулки, кружевные трусики-стринги, нисколько не прикрывающие мои «булочки», и кружевной лифчик. Сквозь прозрачную ткань трусиков и лифчика они наверняка могли рассмотреть волосы на интересном месте и крупные соски на груди.
- Чулки не снимай, Жанна Семёновна. Так нам приятнее