влагалище. После чего резко развернул девочку к себе лицом.
- Я хочу писать. Можно нассать тебе в рот?
- Мы же договорились – я буду выполнять все твои желания и если что-то хочешь, делай, не спрашивая.
И взяла его член себе в рот. Тут же ей в горло ударила струя мочи – она чуть не поперхнулась, не ожидала, что он начнет так быстро. И еле успевала сглатывать, что бы не пролить на кресло и пол. Как только он закончил она старательно язычком вылизала его канавку, что бы не одна капля на осталась, пытаясь отдышаться после мощной струи.
Стас же встал, подошел к столу, и достал оттуда свечи, поджег одну, и не разрешая девочке встать, наклонил свечу, так что бы на нее капал воск.
Сначала он капал девочке на загривок, она от каждой капли вздрагивала, а он медленно переносил свечу, так что бы капли стали падать на спину, попу.
Потом, приказал ей лечь на спину. А сам взял еще три свечи, зажег их вместе начал уже обильно лить плавленым воском ей на грудь, живот, лобок.
Можеть быть она хотела лежать и не шевелиться, пытаясь показать, что в состоянии вытерпеть – но воск, лившейся на тело, стекающий по ее складкам, затекающий под спину, не давал расслабиться. Горячий воск накапливал боль не меньше, чем мороз и снег утром. Инстинктивно, под струю расплавленного воска она пыталась поставить еще не обожженную кожу – и сразу же обжигала и этот участок. В свою очередь воск почти сразу же застывал, оставаясь на коже коркой. Совсем плохо было, если сверху воск застывал, а внутри под коркой, ближе к телу все еще оставался расплавленным – сжигая кожу. К концу подобной экзекуции она уже мечтала снова выйти на снег, что бы хоть как то охладить тело. И ей повезло – Стасу надоело поливать её воском, и он, остановив экзекуцию, послал её на улицу – взять дрова, что бы подкинуть в печь.
Хотя ступать по снегу было больно, но она задержалась на улице – попытавшись вынуть окурок из влагалища, и счищая с себя воск. Прижав холодные, со снегом дрова к груди, что бы дать ей возможность остыть, после воска, она вернулась в баню.
Стас уточнил, по-прежнему ли хочет ли она остаться, поскольку во второй день, испытания будут жесче, и если она не хочет он готов отвести её сейчас же домой, больше не требуя ничего, кроме как не доставать его.
Она с ужасом слушала его речь, и упав на колени обхватив его ноги, сказала что никуда не уедет, ей очень хорошо, и она готова дальше реализовывать его фантазии.
Он молча кивнул, став подкладывать дрова в печь. А девочка распластавшись перед ним целовала ему ноги. Она даже не могла представить, что же её еще такое сделать, что бы он не хотел от нее отказаться, что бы понял что она действительно готова на все лишь бы быть с ним.
Она встала на карачки, и предположила сесть ей на спину. Стас не понял.
- Садись, я отвезу тебя на себе в парную.
Он сел. И она аккуратно переступая руками и ногами, повезла на спине его в парную.
В парной Стас пересел на полку, девочка же осталась на полу, взяв его стопу в руки, прижала ее к груди, стала массировать стопу грудью, щекотать соском, периодически прижимаясь головой и целуя пальцы его ног, старательно вылизывая стопу. Ей хотелось и дальше показывать свою преданность, она подняла на него глаза, и сказала: «Если хочешь можешь ударить меня». И придвинулась чуть ближе.
Он несколько раз открытой ладонью стукнул по щекам. Но как-то без энтузиазма. «А хочешь, я могу принести прут из гаража» - она смотрела на него. Он кивнул.
Она сражу же выбежала из бани, опять пробежалась по участку, уже даже не чувствуя мороза ...и снега, забежала в гараж и за прутом. Шлепнув себя по ляжкам, улыбнулась про себя, и опять вышла на улицу. Зимняя ночь наступает рано – уже существенно потемнело. Если днем она несколько боялась, что ее могут увидеть голой соседи Стаса, и мысль об этом ей была неприятна, то теперь, когда ночь накрыла собой дачный поселок, она полностью успокоилась, и пошла до баньки даже относительно медленно.
Войдя в баньку дала прут Стасу, и повернувшись попой к нему, заложила руки за голову. Но Стас не стал её бить по заднице, а потребовал развернуться. Она повернулась, а он обрушил ряд ударов по ее животу у лобку. Хотя она крепилась со всех сил не подать и вида, о своей боли, но все-таки с каждым ударом она сгибалась. Это испугало Стаса и он остановил экзекуцию. Она же опасаясь, что он передумает, и решит, что она не готова – подошла к лавке и легла спиной на нее, широко раздвинув ноги приглашая его к порке, закинув руки за голову. И он начал стегать ее прутом по животу, половым губам, бедрам. Она лишь грызла губы, что бы не проронить ни звука. зажмурившись.
Вдруг удары прекратились. Она открыла глаза и сказала: «ну что же ты остановился – продолжай». Сразу же получила удар прутом по губам, не удержалась взвизгнула схватила руками лицо. И почувствовала удары по рукам, потом он начал хлестать ей груди. Ей пришлось приложить усилие, перебороть себя и убрать руки с лица, и не прикрывать ими грудь, а дать Стасу насладиться ударами по ним. Но Стас не стал бить дальше, отшвырнув прут, он ногой спихнул её с лавки, сказав, что она ему надоела – и что бы она вышла и подождала его на улице, пока он придумает, что с ней делать.
На улице ей не пришлось долго ждать его. Буквально через пять минут он вышел с веревкой, и схватив ее за волосы подтащил к дереву, посреди участка, и затянув руки за спину, привязал её к дереву.
- захочешь уехать кричи. – сказал он ей и ушел.
Часть вторая. Второй день.
В принципе на морозе она уже голая была, даже купалась, только не была лишена подвижности, и поэтому могла разминать застывшие члены. С другой стороны погода была не очень свирепа, и не смотря на ночь, температура так и не опустилась существенно ниже нуля. Правда относительно теплая температура не защищала от пронизывающего ветра. Её колотила дрожь, которую она никак не могла унять. От боли и неясности она почти теряла сознание и уже готова была даже закричать. Как вдруг почувствовала удар по телу. И еще один. Она не сразу поняла, что произошло – оказалось Стас кидал в нее снежки. Причем даже не все его снежки попадали по голому тельцу девочки, которая дрожанием отвечало на каждый успешный бросок. Наконец и это занятие его утомило. Он подошел к дереву, схватил девушку за волосы, с силой потянул к себе, чуть не вывернул связанные руки и спросил в очередной раз, не хочет ли она уехать, и в очередной раз получил ответ, что нет и её все устраивает. Он наотмашь ударил ее рукой по лицу, перерезал веревку, которой она была привязана к дереву. И за волосы потянул ее в дом, она еле удерживала равновесие, что бы не упасть. В доме он велел подняться ей на второй этаж, где привязал ее «звездой» в центре комнаты – так что руки были вытянуты и ноги вытянуты, лишь голова оставалась свободна. Он пообещал, что в такой распятой позе она пробудет до утра, когда он проснется и продолжит пытки. Она кивнула, думая что даже заснуть в такой позе не сможет. Однако усталость, боль и эмоции пережитые за день все таки ввели ее в состояние дремы, и она повисла на натянутых веревках, даже