я должна стать в соответствии с его желаниями, доступной, податливой, похотливой, готовой на всё, на любые желания и прихоти ради любимого. Я чувствовала себя ещё более голой, чем была на самом деле. Было обнажено не только тело, но и все мои чувства, чувства, вывернутые наизнанку, те которые женщина по своей природной скромности скрывает, к которым не допускает никого. Я была натянута, как струна, возбуждение уже начинало переполнять, оставалось какое-то мгновение, как она лопнет, но Светлана вдруг неожиданно задергалась, застонала, прижалась влагалищем к лицу, не давая вздохнуть, и испустила из чрева жидкость, которая залила всё лицо.
- «Ой, Ниночка, ой, как хорошо, какая ты умница», - ещё сильнее влагалищем прижимаясь к лицу, перекрывая доступ воздуха, издавая чавкающие звуки.
После этих слов, она перевернулась на спину, увлекая меня за собой. Теперь уже я стою над ней, а она, обхватив руками за таз, приподнявшись, ласкает истекающее соками лоно. Я на седьмом небе. Такого сексуального раскрепощения ещё никогда не испытывала. Мы, две самки ласкаем, друг друга, а молодой самец следит за нашими игрищами, испытывая, скорее всего невероятное сексуальное возбуждение.
Но почему мой милый сидит в углу и молча, пренебрежительно наблюдает за мной. Самое страшное в этот миг было кончить, получить оргазм не с ним, а с другой доселе неизвестной мне женщиной, более того его любовницей. Показать свою сущность самки. И он подумает, что я похотливая сучка и мне всё равно под чьим телом извиваться и стонать, от кого принимать ласки.
- «Милый, иди суда, я тебя хочу», - чуть слышно, переступая ...через свою гордость, произнесла, не в силах больше терпеть ласк и сдерживать оргазм, разрывающий плоть изнутри.
Но он продолжал молча сидеть в углу, не выражая никаких чувств. А я, задыхаясь от ласк, изнемогая от чувств, переполнявших меня, произнесла:
- «Умоляю, милый, я умру без тебя»
Вдруг Витя, наверное, не выдержал моей мольбы, зашевелился, стал медленно подходить к нам. Его нежные руки коснулись ягодиц, прошлись по ложбинке, спустилась к раскрытому, возбужденному, доступному влагалищу, ласкаемого губками и язычком Светы. И сразу же два пальчика, не встретив не малейшего сопротивления, проскочили в пещерку, ведущую в глубь животика, начали совершать танец любви, лаская переднюю стенку влагалища.
Светины губки и язычок в это время были заняты клитором, зубки покусывали нежную, возбуждённую плоть, тот венчик любви, от которого шли ниточки управлении страстью ко всем участкам тела, вырывая из груди сладострастные стоны.
- «Ой, как хорошо, милый. Я сейчас умру. Больше не могу так. Ещё, миленький, ещё, глубже», - только и разносился тихий, сладострастный шепот по чердаку.
По моим ногам пробегала судорожная дрожь, я дрожала словно лошадь, в стойле отгоняясь от мух. Бёдра всё сильнее и сильнее двигались навстречу пальчикам, разжигающим, ещё больше, жаждущую плоть, старались поглотить их полностью.
И вот уже согнутая лодочкой рука пытается проникнуть в моё чрево, мне это не очень нравиться, но разве могу отказать милому в его желании. Расслабляюсь, иду ему навстречу, и рука всё глубже и глубже погружаясь в него, всё сильнее и сильнее растягивает вход во влагалище, вызывая тянущую, разрывающую сладострастную боль, извлекающие всё более громкие и глубокие вздохи.
- «Ой, ой, тише, тише, не спеши, миленький. Потихоньку», - тихо шепчу, пытаясь рукой остановить продвижение ладони.
Она остановилась, а потом снова, медленно начинает свой путь. И вот пройдено самое узкое место, кистью проскользнула, полностью оказалась в моём чреве, создавая непередаваемое ощущение, но, наверное, более приятное для него, чем для меня. Створки входа плотно обхватили запястье руки. Внутри всё пылало, горело. Губы пересохли, на лбу выступили капельки пота. Ласк Светы я совершенно не чувствовала.
Кисть попыталась проникнуть ещё глубже, но глубже, было некуда, был всему предел. Стоять на четвереньках больше не могла, и весь мой вес обрушился на подружку, которая оказалась подо мной. Рука попыталась совершать движения внутри, но в ответ раздавались только стоны и судорожные, самопроизвольные сокращения мышц.
Для Светланы видимо было прекрасно понятно, что со мной делает милый, каким испытанием подвергаюсь я. И нежно лаская бедра, она произнесла:
- «Ниночка, тебе хорошо так?»
- «Да, да, хорошо», - прерывисто дыша, произнесла, задерживая дыхание при каждом изменении положение руки любимого.
Но вот, наконец, она пошла, назад, увлекая меня за собой, возвращая в прежнюю позу.
- «Миленький, медленней, не так быстро, прошу тебя», - только и шептала я, медленно поднимаясь вслед за рукой, сжатой в кулак.
С каким облегчением я вздохнула, когда она разжалась и выскользнула, оставив в расширенном, расслабленном состоянии створки влагалища. После этого оно могло принять всё что угодно. Понимая, какие страдания приняла я, Света прижалась губками к створкам, целуя, погружая нос, лицо в моё чрево. Было такое ощущение, что ещё чуть-чуть усилий и её голова проскочит внутрь. Вдруг напор ослабел, и нежная, бархатистая головка начала спорит с острым горячим язычком за обладание гротом любви. Ещё чуть-чуть и она входит в мягкую, разгоряченную, расширенную плоть, не встречая ни малейшего сопротивления. Так раскрыта я не была ещё никогда. Стеночки влагалища не могут крепко обнять член, показать в полной мере, как они изголодались, исстрадались за ним. А острый язычок довольствуется клитором, совершая страстный танец любви.
Только одна мысль о том, что у меня во влагалище член, а другая женщина в этот миг услаждает меня, ласкает клитор, раскручивала так, что выдержать, я не могла. Мгновение и меня поразило словно электрическим током, вся затряслась, начала падать, но крепкие мужские руки не позволяли этого сделать. Оргазм волна за волной набрасывался на меня. Терзал, как утлое суденышка терзают волны цунами, подкравшись, обрушивался с невиданной силой.
- «Светочка, прекрати, я не могу», - застонала, когда до клитора невозможно уже было дотронуться, а член всё продолжал врываться в глубину животика, болтаясь от одной стенки к другой, вызывая все новые и новые, но уже затухающие оргазмы.
- «Миленький ещё, ещё немножко, ой, ой, как хорошо. Какой ты умница. Ещё, ещё, глубже. Мне так никогда хорошо не было, какой ты молодец. Мне так никогда не было хорошо», - всё шептала и шептала пересохшими губами при каждом погружении члена, стараясь подбодрить любимого, выразить свою любовь.
Вдруг его член резко выскакивает, предпочитая излить семя в Светин ротик. Было, конечно, обидно, что пренебрегли моим чревом, но прекрасно понимала, что моё лоно любви в данный момент совершенно не доставляет удовольствие и не может спорить с упругостью и узостью губок Светланы.
Он кончал и кончал ей в ротик, впившись железными пальцами в мои ягодицы, сжав их так, что я закусила губку, чтобы не закричать.
- «Ой, как классно девки, ну вы и умельцы у мертвого встанет. Такого я ещё никогда не испытывал. Как с вами не хорошо, но надо домой бежать, а то супруга там, наверное, с ума