всю охватывает похоть, и я, сознавая, какое значение имела бы поблажка ей, что есть силы продолжаю вздувать неё, но только так, чтобы сделать ещё более возбуждённо и похотливо смотрящимися терпение – пока, впав в чрезмерное вожделение, она не выкрикнула:

"Ах, дорогая моя мисс Френкленд, какое бы удовольствие вы доставили мне, если бы обняли и погладили меня!" Я поднимаю её и, прижав её к своей груди и губам, принимаюсь сосать её язык, а рука моя скользит вниз и находит Лиззину пиздёнку, а она мокра от её струящегося семени, а маленький клитор твёрд от поглотившей её эротической страсти! Я тру и тру её, пока она снова не выходит в расход. А наши языки продолжают находится в наших ртах. Когда Лиззи кончает, я просовываю палец ей во влагалище, пока не встречаю там некое препятствие.
Ну конечно, понимаю я, ведь Лиззи в превосходстве владеет искусством зажимания, так что могла предстать достаточно непроницаемой, чтобы и сомнения никакого не было, что если её ебли, то только пальцем.
- "Ах, маленькая кисочка, вы с этим раньше играли? Скажите мне правду! " "Я скажу вам всё, если вы только снова поиграете со мной. С того времени, когда стегали Мэри и меня, у нас обеих так часто там жгло, что почувствовав это, мы запихивали внутрь пальцы, и это было так приятно, хотя поначалу и испытывали боль. Но вы делаете это много лучше, чем Мэри. – О. ну же, ну же, дорогая мисс Френкленд!". "Я сделаю это гораздо лучше, если встану. Взгляните-ка сюда!". И задрав свои юбки и подол сорочки, я выставляю абсолютно остолбеневшей Лиззи свою столь необычную волосатость и свой огненно красный клитор, вызывающе высунувшийся наружу из чёрной массы моих завитков. "Какая прелесть! – кричит Лиззи. – Признаюсь, у вас такая загогулина! Вот бы мне такую! Мне надо поцеловать её. " Нагнувшись, она берёт её в рот и сосёт."Погодите, дорогая Лиззи, давайте насладимся этим обе!" Взяв с кресла диванную подушку, я ложусь на пол, сказав Лиззи, чтобы она перешагнула через меня и встала на колени лицом к моим ногам, так чтобы можно было приспособить наши рты к пиздам друг друга.

Позже Лиззи говорила мне, что она, остерегаясь показаться уже сведущей, позволила мисс Френкленд наглядно посвятить себя во все церемонии гамаюширования:
- Я, - продолжает мисс Френкленд, - приклеила свои губы к прелестной пиздёнке дорогой Лиззи, в то время как она взяла в рот мой клитор, успев произнести: "Какой же он удивительный!" После нескольких горячих ласок я просовываю палец в заднепроходное отверстие Лиззи и делаю пазу, чтобы сказать ей: "Можно не только последовать моему примеру в этом отношении, но и употребить другую руку в моей пизде, пока сосёте мой клитор ". Затем, приспособившись как следует, мы обе гамаюшируем друг друга, пока не оказываемся не в силах больше двигаться из-за непомерных восторгов, вызванных нашей обильной разрядкой. После этой первой череды Лиззи становится настолько любопытной, что не без удовольствия принимается осматривать мой покрытый волосами орган и его части, приговаривая: "Кто бы мог подумать?" Я позволяю себе устроить подобное же освидетельствование Лиззи: "Долг платежом красен. Скиньте-ка с себя свою одежку и обнажите своих малышей.

Ба, какие же они прелестные и многообещающие!" И начинаю посасывать вздутия. Наши взаимные ласки и обхождения весьма быстро разогревают наш пыл и распутство. Снова малость погамаюшившись, мы опять приходим в дикое возбуждение, и я предлагаю Лиззи вставить свой клитор ей в пизду: "Опуститесь-ка на колени, а я пристроюсь сзади". И без труда вкладываю его в пышущие жаром и сочные складки Лиззиного влагалища. Протянув руку ей под живот, я тру и тру своим клитором, пока природа опять не воздаёт за принесённые ей жертвы, после чего впадаем в чувственную апатию. В третий раз возобновив свои распутные и похотливые радости, мы решаем всё же одеться, так чтобы быть готовыми к приходу других. Я прошу Лиззи сохранять тайну и не открывать её никому, даже Мэри, что бы не случилось. Но она убедила меня допустить Мэри к нашим мистериям: "Вы можете быть уверены, что у неё гораздо более чудесное тело, чем моё, и ей вполне это понравится – то, что вы делаете". "Что ж, моя дорогая, я подумаю об этом и поищу случай, чтобы отстегать её также, как это я сделала с тобой". "О, это было бы чудесно! – восклицает Лиззи. – Ей это понравится также как и мне. Как это мило! Вы должны стегать меня каждый день, дорогая мисс Френкленд! Я сразу же полюбила вас, а теперь я просто восхищаюсь вами!" Мы весьма нежно обнимаемся, но ваше возвращение кладёт конец нашей беседе.

Всё это детальное повествование сопровождается и прерывается двумя или тремя восхитительными и сверх чувственными еблями, даже без вытаскивания моего разгорячённого дрекола из её равным образом обжигающего и пульсирующего влога – настолько мы были возбуждены. Когда она завершает рассказ, я выхожу из неё, но только для того чтобы мы смогли погамаюшить друг друга и глотать всю восхитительную спущёнку, заполнившую весь её чудесный влог. После чего возобновляем наши сражения, совершая жертвопринашения благочестивой Матери Венере в оба её отверстия.
Потом мы засыпаем и спим, как только могут спать люди с такой лёгкой совестью, как у нас, и подобно титанам, освежённые сном, опять принимаемся отбивать свои молитвы каждому из алтарей, прежде чем разделиться утром.

Пару дней спустя и Мэри, подобно Лиззи, была инициирована мисс Френкленд, пока Лиззи и я проводили большую часть отведённого нам времени в летнем домике. Безыскусный рассказ о сцене, разыгравшейся между нею и мисс Френкленд, так возбуждает нас, что мы не отказываем себе во всех тех похотливых уловках, что могли применить за время отсутствия, которое, к слову сказать, мы продлили себе более чем на четверть часа, за что мисс Френкленд и поблагодарила меня ночью. Сцена, произошедшая у неё с Мэри, выглядела даже ещё более безнравственной, в результате того что Мэри сразу же оказалась готовой ко всему, сознавшись, что знает от Лиззи, что её ждёт. Кроме того, более развитая фигура Мэри и что-то ещё в ней сильно возбудили мисс Френкленд, и она вполне влюбилась в неё. Рассказывая об этом, она то и дела спускала, так что я затем гамаюшил и ебал её раза три в оба входа, она нуждалась в стимулах порки, которая довела бы её до высшей точки сладострастной маслянистости (безнравственности).

И, сказать правду, я после всего этого сам в этом нуждался и получил. Таким образом наши чувственные страсти воздействуют друг на друга, и мы проводим изнуряющую ночь во всех венерианских чрезмерностях и изысканностях, в числе коих были и искусственные фаллосы, которых у неё было два разных размеров, немало нас обоих позабавивших.
Теперь, когда лёд был разбит, я без труда уговариваю мисс Френкленд время от времени спать сначала с одной, а потом и другой моими сёстрами, утверждая, что периодический ночной отдых будет способствовать восстановлению моих сил и что, когда она утром расстанется со своей постельной подружкой, я в силах буду додолбать её, а она сможет таким образом ввести их в курс дела взаимных порок