и царапала ногтями сиськи – так ей было улётно хорошо.

Кобель разошёлся не на шутку. Он трахал маму, как суку во время течки. Ему, верно, не было никакой разницы. Мама же разницу чувствовала: ни один, опробованный ею раньше мужчина не мог сравниться темпераментом с кобелём. Чарли был просто неутомимый любовник, и трахал без остановки, не снижая темпа. Залил вытекающей из пасти слюной всю мамину спину, довёл её до повторного экстаза, так что она, повернувшись к кобелю, стала говорить, что безумно его любит, и пыталась поцеловать в морду.
В это время Чарли стал спускать, облизывая большим, тёплым, шершавым языком мамино лицо. Она тоже высунула свой язычок навстречу собачьему, принялась ответно лизать, закричала в голос, и стала биться в сексуальных конвульсиях, кончая на пару со своим четвероногим, лохматым любовником...
Через несколько дней, вечером, мать Макса встретила мою маму у подъезда.
– Говорят, мой сын привёл кобеля и он тебя оттрахал как суку, – спросили она маму.
– Да, – тихо ответила мама, – а вы откуда знаете?
– Сын мне всё рассказал, – ответила мать Макса. – Мне даже интересно стало на тебя посмотреть без одежды. Давай, задери юбку, я посмотрю на твои ляжки.
– Прямо здесь, у подъезда? – ужаснулась мама.
– Ну, тебя же голую по подъезду водили, – ответила женщина.
Мама поняла, что соседка знает не только о случае с ротвейлером, но и о первом свидании. Покорно подняла подол юбки.
– Выше задери, – приказала мать Макса. – Да ты в чулках и трусах... Пойди в кусты, сними с себя туфли, чулки и трусы и вернись сюда.
Мама пошла в кусты во дворе и сняла с себя всё, что ей приказали. Положив чулки и трусы в сумочку и взяв туфли в руку, она босиком вернулась к подъезду.
– У меня под юбкой ничего нет, – покраснев, сказала она соседке.
– Ну, подними, я посмотрю, – велела та строгим голосом.
Мама задрала юбку.
– Ноги расставь, как шлюха, – грозно сказала мать Макса.
Мама расставила ноги.
Я хочу трахнуть тебя пальцами в манду, – сказала женщина. – Только не здесь. Пошли, отойдём куда-нибудь в укромное место.
Они проследовали к детской площадке, зашли в беседку.
– Вот здесь будет хорошо, стерва, – грозно сказала соседка. – Снимай живо одежду и становись раком!
Мама быстро разделась, положила юбку и кофточку в сумку, наклонилась. Соседка достала из хозяйственной сумки, которая у неё была, подсолнечное масло и, налив маме на руку, велела смазать промежность.
– Я передумала трахать тебя пальцами, – объявила она сердито. – За то, что ты совратила моего сына, я засуну тебе в пизду штакетник из забора и выебу тебя им.
– Вы всё у меня там порвёте, – заплакала мама.
– Расставь ноги пошире и замолчи, я тебе сказала, – грубо крикнула женщина и пригрозила. – Не то специально найду штакетник с гвоздями и буду тебя им бить по жопе, старая сучка!
Потом она медленно ввела маме два пальца во влагалище и стала там вращать. Мама плакала от стыда, страха и унижения. Потрахав так маму несколько минут, женщина закричала:
– А теперь повернись ко мне лицом, шлюха! Я ударю тебя ладонью по губам, чтобы ты больше не сосала собачьи хуи.
Мама безропотно повернулась и тут же получила несколько сильных оплеух по лицу. Не удовлетворившись этим, женщина стала бить маму ладонями по большим отвислым сиськам, пока они не приняли бурачный оттенок. Мама валялась у соседки в ногах совершенно голая и пыталась целовать пальцы на её ногах.
– Подними голову, дрянь! – приказала соседка.
Мама поспешно подняла голову, с собачьей надеждой впившись преданными, на всё готовыми глазами в брезгливо-разгневанное лицо женщины.
– Раскрой пошире рот.
Мама раскрыла. Соседка стала гадливо плевать маме в рот. Потом приказала лечь на грязный пол беседки, на спину, приподняла подол платья, стащила такие же как у мамы не модные, некрасивые белые трусы хэбэ, присела над её лицом и с журчанием пописала. Мама, умываясь тёплой, остро пахнувшей мочой женщины, с удовольствием пила её, вскрикивала и постанывала. Когда процедура обсыкания закончилась, мать Макса удовлетворённо поднялась, натянула на огромную белую жопу трусы, брезгливо повелела:
– А теперь пошла вон, обосанная хуесоска! И чтобы я тебя в нашем доме больше не видела! Даю неделю на всё... Через неделю не уедешь – залью в пасть поллитру водки, раздену возле дома до гола, засуну в жопу веник, и заставлю бегать на четвереньках под окнами и кричать: «Кукареку! Да здравствует «Единая Россия!» А после вызову психушку...

Мама надела кофточку и юбку и, мокрая от мочи, зарёванная, побежала домой. Вскоре все в подъезде уже знали про мамины похождения, и мама, не выдержав унижения, через неделю уехала к сестре в деревню. Там, правда, ей тоже пришлось не сладко. Но об этом в другой раз.