спать. Причём довольно рано. Легко представить себе, что как раз спать я вовсе не собираюсь. Часы пробивают один за другим, а моя любезная инструкторша не объявляется. Воспоминание обо всех её прелестях неотступно всплывает перед моим мысленным взором, и я страстно желаю ещё раз метнуть свой язык в её влажный и сочный влог, а так же испробовать новый метод, который бы приобщил меня к настоящим тайнам Венеры.
Длительная задержка с её прибытием здорово лихорадит меня. Я мечусь и ворочаюсь в постели; мой дрекол пульсирует так, что чуть ли не разрывается. К счастью, я никогда не тёр себя, не занимался онанизмом, и этот способ никогда не привлекал меня. Возможно, неспособным к наслаждению такого рода экстазами меня сделала моя прелестная благодетельница, так очаровавшая меня. Наконец, до меня доносятся голоса и шаги на лестнице. Миссис Бенсон желает мисс Ивлин доброй ночи, и в следующую минуту её дверь открывается, опять закрывается, а в замке поворачивается ключ. Я принимаю такую же меру предосторожности со своей дверью. Мне слышно, как она пользуется ночным горшком... И вот она открывает мою дверь и сразу же подходит к краю моей кровати. Увидев меня бодрствующим и здорово покрасневшим, она целует меня и шепчет:
- Вы не спали, Чарльз?
- Нет, мэм, - отвечаю я таким же приглушённым голосом, - не смог заснуть.
- Почему же, мальчик ...дорогой?
- Потому что собирался спать с вами.
Её губы прижимаются к моим, а её мягкая рука просовывается под одежду, разыскивает и ласкает мой решительно восставший дрекол - твёрдый, словно из железа.
- Бедный мальчик, небось, настрадались. Давно он в таком состоянии?
- Весь вечер, мэм, я только и думал, почему вы так долго не приходите.
- Да, Чарльз, я не могла прийти скорее, не вызвав подозрения - мне казалось, что мисс Ивлин что-то может заподозрить, так что я симулировала нежелание идти спать; и даже когда она проявила очевидные признаки сонливости после своей длительной поездки, я принялась вышучивать её по этому поводу и упросила ещё малость посидеть со мной, пока, наконец, она больше не смогла выдерживать, и не попросила меня позволять ей удалиться. Я нехотя уступила, так что, уверена, она теперь полностью сбита с какого-либо следа на наш счёт. Ведь разве может кто-нибудь предполагать, что мне просто не терпелось нагрянуть сюда? Я пойду побыстрее разденусь, а затем сделаю всё от меня зависящее, чтобы освободить вас от этой болезненной окоченелости. Вставайте, затворите эту дверь и идите в мою постель…
- Почему в вашу? Разве здесь нельзя? А дверь я уже запер.
- В моей комнате двери изнутри обиты сукном, и мы будем там в уверенности, что нас никто даже случайно не услышит.
Я подчиняюсь, а она начинает раздеваться. Каждая деталь её очаровательного туалета пожирается моими жадными глазами. Её гладкие, глянцевые и густые волосы, уложенные в косы, аккуратно закреплены симпатичными голубыми лентами под кокетливым кружевным чепчиком. Её ночная сорочка из прекраснейшего, почти прозрачного батиста обрамлена прелестной ажурной строчкой. Она выглядит божественно. Удобные панталоны содержат в себе следы аромата того специфического свойства, который вообще так свойственен запахам особ наиболее соблазнительных женщин. Ещё одно мгновение, и она в кровати, сжимая меня в своих объятиях.
- Теперь, Чарльз, вам надо стать хорошим мальчиком, не делать никакого шума, и позволить мне преподать вам первый урок любви. Видите, я ложусь на спину, причём таким образом, чтобы вы поместились своими коленями между моими раздвинутыми бёдрами.
Я взбираюсь на её прелестный гладкий и белый живот и прижимаюсь к волосам на её бугорке.
- Вот так-то, прелестно. - Теперь позвольте мне ухватиться за ваш драгоценный инструмент, а сами лягте-ка на меня.
Своими длинными, с острыми ногтями пальцами она берётся за мой дрекол - я дрожу всеми конечностями и испытываю почти болезненное возбуждение. Но ещё более восхитительное ощущение охватывает меня, когда я чувствую, как мой ошкуренный шкворень вставляется между гладкими тёплыми маслянистыми складками влагалища леди - я поддаю, но первый же толчок возносит меня так, что я тотчас оказываюсь в обмороке.
Когда я наконец-то прихожу в себя, я всё ещё лежу у неё на животе, заключённый в её восхитительных объятиях, с дреколом, по стручки вложенным в её влагалище, восхитительно, самым восторженным способом подрагивающим каждой складкой и сжимающим, прищемляющим его, который почти ничего не утратил из своей былой твёрдости. Едва мои глаза начинают различать её черты, я вижу, какая широкая улыбка играет на губах моей милой партнёрши.
- Вы жуткий мошенник, - шепчет она, - наградили меня ребёночком! Что заставило вас так скоро разрядиться, да в таком количестве? Вам понравилось это?
- Ах, дражайшая мадам, я был на небесах! Уверен - какой ещё восторг может быть больше того, что вы дали мне!
- Но вы пока что не сведущи во всём, что следует делать. А ведь гораздо большая степень удовольствие может быть обеспечена обоюдными усилиями! Потихонечку подвигайте своим инструментом туда и сюда... Вот так...Восхитительно! Но не столь быстро... Хорошо, вот славненько!
И она задвигалась в унисон со мной, встречая каждый медленный тычок равным движением вверх, и восхитительно сжимая мой дрекол, когда тот отступал чтобы таким же образом встретить последующие толчки.
О! какое же это исступление! Мой дрекол, раздутый до предельных размеров, кажется, заполняет всю её восхитительную вагину, которая, несмотря на то что была просторной, судя по тому как легко вмещала толстый дрекол мистера Бенсона, производит впечатление достаточно суженной, чтобы туго охватить своими гладкими и скользкими складками мой твёрдый, делающий ритмические выпады дрекол. Так мы и продолжаем: я пихаюсь в неё, а она подбрасывает свою прелестную задницу, чтобы встретить меня. Мои руки снуют повсюду, а мой рот сосёт её губы и язык или странствует по её мясистым грудям, сося их крошечные соски. Действительно схватка эта получается долгой, и продляется наставлениями миссис Бенсон. Чрезвычайно довольная этим, она поощряет меня всякого рода внушающими любовь эпитетами и сладострастнейшими манёврами. Я почти вне себя. Сознание, что я толкаю свою сокровенную часть тела в такую же часть женской особи, которая считается таким священным лакомством, заставляет меня испытывать ещё более восхитительное наслаждение. Возбуждённый интенсивностью своего чувства, я наконец ускоряю свой темп. Моя очаровательная партнёрша делает то же самое, и мы вместе истекаем обильнейшем и восхитительным опоражниванием.
Хотя я сохраняю достаточную упругость, чтобы удерживать его там, где он находится, миссис Бенсон не позволяет продолжиться соединению с нею и заставляет меня выйти, предложив:
- Поспите-ка, хороший мой мальчик. А утром я дам вам добавочный урок… Да и я сама расположена вздремнуть.
Найдя её непреклонной в этом пункте, я понимаю, что мне следует последовать её примеру и, наконец, падаю, сражённый крепким сном.
Было наверно приблизительно пять утра, довольно светло для этого времени года, когда я просыпаюсь