сопровождаемая визгом и криками. Я останавливаю их:
- Поберегите, барышни свой пыл!... Он нам ещё, может, понадобиться после того, как мы окунёмся в речку… Вы забыли о моём предложении?.. Пойдёмте, пока ещё не стемнело… Или вы всё ещё чего-то боитесь?.. Ради чего тогда я приехал к вам?
- Никто из нас не боится! – заявляет Ксеня. – Пойдём!
- Только не будем подниматься на верх!.. А то, не дай Бог, нас там на дорожке кто-нибудь узрит! Пойдём низом… Придётся пробираться сквозь кусты… Но ничего, зато безопасно…
На берегу купальни, пока я разувался и снимал с себя сюртук, брюки, кальсоны, рубашку, Ксеня и Вера быстро скидывают с себя свою лёгкую одежонку и кидаются в воду, лишь Оля малость замешкалась, освобождаясь ...от своих панталон. Когда я направляюсь к ним, они демонстративно отворачиваются, но вскоре перестают смущаться, плещутся, брызгаются, даже визжат, на что мне приходится обратить их внимание. Я плыву к другому берегу и оттуда начинаю нырять в их сторону, и если мне удаётся схватить кого-нибудь из них за чего-нибудь, то не тороплюсь, даже всплыв на поверхность, прервать прикосновения. Чаще всего в мои лапы попадается Ксеня, она будто нарочно встаёт у меня на пути, с явным удовольствием предаётся моим ласкам и даже однажды, в момент когда я мне удаётся проникнуть пальцами в её щелку, сжимает своей ладошкой мою затычку. Вера такой прыти не проявляет, но и, оказавшись в моих руках, серьёзного сопротивления не оказывает. А вот Оля в контакт со мною так ни разу и не вступает. Я обращаю на этот факт внимание её подружек и предлагаю им поймать и наказать её. Те с радостью принимаются за ней бегать, ловят её, виснут на руках и спрашивают:
- Что с ней делать?
- А вот что, - отвечаю, - пусть каждая из вас погладит ей грудки… Вот так!.. Она, помню, как-то сетовала, что у неё не на что смотреть… Конечно, её лельки сравнивать с вашими пока рано, и всё же они по своему тоже прелестны, так и хочется их схватить, помять и полизать!..
- Так кто тебе не велит?...
- Ладно, отложим наказание… Вылезайте на берег, и взбирайтесь в свой приют. Я сейчас присоединюсь к вам.
В «приюте», как я назвал укромную террасу над купальней, где я уже имел однажды удовольствие пообщаться с Олей и Верой, и куда я, одевшись, поднимаюсь вслед за ними, Ксеня ошарашивает меня таким заявлением:
- Как ты хочешь наказать Олю?... Мы тут с ней посоветовались, и она согласилась вытерпеть всё, что ты захочешь… Каким будет твой приговор?
- Где её панталоны?
- Она опять их надела!
- А куда мне их девать? – возмущается Оля. – Не в руках же носить?
- Действительно, - соглашаюсь я, – коли они есть, то на попке им самое место. Не на голове же?.. Но мы их сейчас приспустим с бёдер, чтобы отшлёпать провинившуюся… Помогите ей забраться коленками на эту скамейку!.. Вот так… Поднимите повыше подол!.. Теперь тащите штаны вниз!... Не правда ли, прелестная попка?.. Так и тянет поцеловать её!.. Если ты, Олечка, не будешь возражать, я обязательно сделаю это… Но потом… А пока, Вера и Ксеня, отхлестайте её своими ладошками… Да не гладьте!... Какое же это наказание? Шлепков, шлепков её надавайте!.. Молодцом!.. Видите, как покраснела кожа?.. Ещё терпится, Олечка?.. Ну ещё чуть-чуть… Всё, пожалуй, хватит… А теперь награда за покорность и терпение…
Я опускаюсь на колени и покрываю подрагивающие ягодицы поцелуями. Поглаживаю их, проникаю пальцами в промежье, нащупываю щелочку, раздвигаю её и проникаю внутрь. Пальцы мои ощущают влажность внутренней поверхности срамных губ, ищут и находят пуговку клитора…
- Вот видите, - обращаю я вниманию Веры и Ксени, - я двигаю у ней в пипке пальцем, а её попка непроизвольно, независимо от её воли и желания, начинает также двигаться…
- Чего вы там делаете? – слышим мы голос Оли из-под надвинутого на голову подола юбки.
- Пока ничего особенного, - отвечаю я. – Что ты чувствуешь? Надеюсь, тебе сейчас уже не больно?
- Уже не больно…
- И даже, наверно, малость приятно?.. Сознайся, дорогуша!..
- Малость приятно… Что это?
- Пока не скажу… А тем временем, милые мои, пользуясь таким случаем, а вернее такой позой, в которую мы поставили Олечку, я вам покажу живую картинку того, как иногда мужчина может соединяться с женщиной… Хотите посмотреть?
- Хотим, конечно! – разом отвечают обе девушки.
- А я? – спрашивает Оля.
- Что ты имеешь в виду? - переспрашивают её Ксеня, не спуская глаз с вытаскиваемого мною из штанов члена. - Если то, что мы видим, то лучше тебе пока подождать… Ведь ты же у нас очень стеснительная… Всё равно отвернёшься… Мы тебе потом расскажем…
- Вот именно… Вы уже видели эту мою штуковину… Потрогайте её… Не правда ли, забавная… Вот ею мужчина и проникает в ту самую щель, в которой только что находились мои пальцы… Видите, как я это делаю?.. И также начинаю ею двигаться там – вверх и вниз, вперёд и назад… Тебе приятно, Олечка?.. Молчит… Наверно из скромности… Но, судя по тому как она подмахивает мне, уверен, что приятно…
- И это всё? – интересуется Вера.
- Всё да не всё, - продолжаю пояснять я. – То, что я сейчас делаю, - всего-навсего лишь имитация полового акта, предварительное действие, необходимое для увлажнения влагалища, то есть того чехла в вашей пипки, в которое полностью влагается пипка моя. Но этому мешает девственная плева… Порвать её и значит лишить девушку девственности… Разве я вам об этом не говорил?.. Это дело нелёгкое и сопровождается порою весьма сильной болью… Вот взгляните, я сейчас чуточку сильнее надавлю и чуточку глубже проникну…
- Ой, больно! – вскрикивает Оля и резко отстраняется.
Ксеня и Вера хватаются за неё, наверно чтобы вернуть в прежнее положение, но я останавливаю их:
- Не надо!.. Будем считать её наказание оконченным…
- Ничего себе, наказание! – возмущается Ксеня. – А можно и меня так наказать?
И мгновенно задирает свой подол и взбирается коленками на скамейку.
- А я что хуже? – следует её примеру и Вера.
- Нет, нет, погодите! – умоляю я. – Не надо бежать впереди паровоза… У нас с вами ещё один экзерсис…
- Какой?
- Садитесь все на скамейку лицом ко мне… на самый край её. Переднюю часть подола заберите как можно выше, чтобы были видны не только ваши коленки, но и бёдра и то, что между ними… Сами бёдра тоже расставьте как можно шире… Вот так…А теперь, если вам будет нравиться то, что я буду делать с каждой из вас, можете выражать это вслух, хотя бы междометиями «О! ох! ах!» и тому подобными. Если же вдруг почувствуете боль, не бойтесь оттолкнуть меня… Но без большого шума… Поняли?
И вот я одну за другой подвергаю их операциям, которые, насколько я помню, в умных книгах господина Ульмана называли «куннилингвис» и «феллация». Суть первой заключалась в том, что я становился на коленях между коленями каждой из них, поглаживал внутреннюю поверхность ляжек, раздвигал пальцами щель и погружал туда язык. Потом вставал, подносил свой пистолетик к ротику и просил полизать его. И, наконец, ставил в позу, уже освоенную Олей, и пытался слегка пошурудить дулом в кобуре до первого признака появления боли. С Олей, между прочим, повторение настолько затянулось – я не торопился