гарема в одной избе. - Давайте-ка устраиваться на ночь. - Особого белья у меня не было, но на всех хватило.

За Викторией приезжали. Она так и сказала - «за мной приезжали, но я смылась». Каким-то седьмым чувством она уловила их ещё на подъезде, нырнула в подпол, где и просидела, пока джип с братвой, поколесив по деревне и не получив никаких зацепок, убрался восвояси. Она же уговорила Спиридона отвезти её ко мне, а Маша согласилась.
- Ты не представляешь, как я ненавижу за это отца! - Она сжимала кулаки, тихо шипя мне в лицо. - Вяжется со всякой гадостью! С бандитами, ворами. Сволочь!
- Ты об отце так не говори. - Ну, не мог я позволить ей говорить так. Потом вырастит, поменяет свою точку зрения, и вспоминать об этом будет со стыдом. - Он всё-таки заботиться о тебе. Ищет.
- Знаешь, почему ищет? - Она поддёрнула рубашку, удерживаемую коленом, уткнулась губами в моё ухо. - На меня такие счета в банке Кипра, что могу купить это остров, деревеньку и ещё полкрая. Я богачка! Эта сука знает это, отец тоже дёргается. Я ведь могу и проболтаться.
- Уже проболталась. - Я усмехнулся.
- Ты не такой. - Она неожиданно обхватила меня за шею, поцеловала в губы. - Ты хороший.
- Это ты как поняла? - Я усмехнулся. Какие у неё губы - бархатные, нежные, прямо детские.
- Я понимаю. - Она села обратно, пробуя языком губы. - И пахнешь хорошо, вкусный. Сладкий. - Сладкоежка!
- Чай с коньяком и вареньем пил. - Отшутился я. Она ударила меня своим поцелуем прямо в член. Он заворочался, тяжело, угрюмо, с явным намерением выступить с протестом.
- Нет, я серьёзно. - Она соскочила с табуретки, на цыпочках пробежала в мою комнату, плюхнулась на кровать. Ну, совсем распоясалась!

Она не ушла с кровати, как я её не уговаривал. Улеглась и всё. Только поблескивала глазками из-за края одеяла. Но, когда я потянул подушку, чтобы лечь на столе, схватила за руку, потянула к себе.
- Я тебе хочу кое-что сказать. - Ох, уж эти девичьи уловки! - О Маше. - Так?
- Ну, что такого ты скажешь? - Я сел рядом.
- Ты знаешь, что она тебя любит?
- Знаю. - Тут вопрос люблю ли я её? И ответа на него пока у меня нет. - И?
- Она беременна. - Одеяло было отброшено в сторону, Виктория обвила мою шею руками. - Она мне вчера сказала. - Ещё немного и я её завалю! И, невзирая на Елизавету, отдеру! - Поздравляю! Ребёнок это хорошо!
- Ребёнок это плохо. - Стоявшая в просвете двери Елизавета покачивалась. - Зачем ты меня спас?
- Э! - Я подскочил, подхватил её. - Давай-ка ложись!
- Сюда! - Виктория похлопала по моей кровати. А где спать я буду? - Давай сюда! - Или что-то задумала хитрюга?!

Когда она узнала, что беременна, долго металась, не зная, что предпринять. В пятнадцать лет беременность, когда ни родители, ни парень, от которого она забеременела, не поддерживают, это тяжкая ноша. Поэтому, она села в первый попавший поезд и поехала. На какой-то станции вышла и пошла с твёрдым желанием умереть. Замёрзнуть в лесу. Почему? Слышала, что засыпает человек на морозе и всё. Ничего не чувствует, ничего не болит. Выбрала место покрасивей и села умирать. А тут я. И теперь жизнь не мила, и белый свет не свет.

Ей пятнадцать лет? Я бы дал лет двадцать, к тому же третий номер? Вот акселератки пошли?! Пятнадцать лет и такая дура? Отморозко тудэй, мать иху так! Дождавшись, когда, уставшие от слёз, разговоров и чувств, обнявшиеся девушки заснули, я пошёл за стол, достал коньяк, налил стопку. «За спасённую душу" - почему-то сказал я сам себе и опрокинул стопку.

Бросив взгляд на гарем, спящий на моей кровати, я проверил пистолет и лёг на столе, укрывшись тулупом. В деревне тулуп основное средство спасения - хоть летом, хоть зимой - тулуп на голое тело и никаких проблем!

***
- Теперь я понимаю, почему на тебе так повисла Машенька. - Она лежала на боку, подложив руку под голову. Уставшая от любви, пьяными глазами она поблескивала в полутьме избы. - На таком мужчине не стыдно повиснуть. Даже поджать ножки можно.
- Ага. - А что скажешь ей? Ничего, так как говорить не хотелось. Устал. - Поджали.
- Сердитый. - Виктория улыбнулась, томно потянулась. - Даже спать не хочется. Так хорошо! Давно мне так не было хорошо!

Я её всё-таки трахнул. В один из вечеров Виктория выскользнула из их домика, углом примыкавшем к моему, просочилась сквозь поленницу. Среагировал я только на скрип двери в «предбаннике». Стоя с черпаком в руке, я бросил взгляд на кровать где лежал пистолет, на нож, воткнутый в столешницу, рядом буханкой, головкой лука, бутылкой и небольшим блюдцем с солёными огурцами. Да, я решил выпить перед сном. Грамм пятьдесят, не больше. Пристыл что-то на рубке дров. Вот домоюсь и выпью. Этот скрип двери застал меня стоящим в тазу, смывающим с себя пот сегодняшнего дня. На пороге появилась Виктория, закутанная в пальто - такое синие, пуховое пальто, из-под которого торчали её голые ноги в кроссовках.
- Ты чего? - Прикрываться или там делать смущённый вид смысла не было. Мне даже нравилось, вот так стоять голым перед ней. Хотя, на берегу моря, на солнце было бы приятней.
- К тебе. - Она плотно закрыла дверь за собой. - Полить?
- Для этого пришла? - Я усмехнулся, она ответила. Чертовка что-то задумала.
- Нет. - Она подошла, накатив на меня волной свежего прохладного воздуха. - Просто увидела тебя таким и решила помочь.
- Ну, полей. - Ковшик нырнул в чугунок, зачерпнул воды. - Только не замочи себя.
- А мне бояться ли? - Пуховое пальто соскользнуло с плеч, освобождая тело, затянутое в ночную рубашку. Либо так было задумано либо размерчик был чуть меньший, но тело рельефно проникало через ткань рубашки сосками, бугорками, складками. - Держись! - Вода полилась на спину, сбивая пену. - Ой! - Полковша вылилось мимо моего плеча, вымочив верхнюю часть её рубашки. Хитрюга потащила с себя промокшую рубашку, открывая постепенно ножки, аккуратно подбритые короткие волосики на лобке, построенные в ровный перевёрнутый треугольник, аппетитный животик с точкой пупка, шаловливые грудки с собравшимися волнами кружочками и пуговками сосков. - Надо сушить. - Деланно огорчённо вздохнула она.
- Тогда я протру тебя. - Я потянул полотенце, понимая, что глаза она сейчас не поднимет, так как наблюдает за растущим в размерах членом. Да, я хотел её, а какой мужчина не захочет женщину, стоящую голой возле тебя, а ты голодный если не как волк, то как Робинзон в первые полгода отшельничества? - Аккуратно.
- Протри. - Она прижалась ко мне, заглядывая в глаза.

Грудь горячими сосками обожгла мою мокрую грудь, заведя моторчик внутри. Сделать несколько шагов к кровати, держа её на руках, было делом минуты. Опуская на откинутое одеяло это приятное лёгкое тело, я невольно сглотнул. Как голодный волк, перед тем как положить на землю жертву. Она пододвинулась, не выпуская из рук мою руку, молча потянула за собой. Я чувствовал дрожание её руки, как она чувствовала ладонью другой руки биение пульса в моём члене, уже торчавшим колом. Сдерживая себя от желания наброситься на неё, вонзиться в неё, покорить напором, рассыпать по одеялу её волосы, заставить выть под собой, я принялся ласкать горячее