Публичная мамка - 1

Я учусь в универе. Зовут Вова. Мне девятнадцать лет. Я люблю деньги, девушек и музыку. В основном, – «Heavy metal». Девушки у меня, естественно, нет, потому что нет денег. Деньги в нашей семье зарабатывает мама. Моя мама, тихая скромная, забитая постоянной нуждой женщина, с детства растила меня одна, без отца, которого я не помню. Мама меня безумно любит и во всём потакает. Все мои желания исполняются мгновенно. И я к этому привык. Я всегда имел всё что хотел, не думая, каких жертв маме это стоит.

Когда мне исполнилось четырнадцать, начал вставать член и в голове появились мысли о сексе, – я тут же обратил всё своё внимание на маму. Потому что другой женщины рядом не было. Я мысленно каждый день раздевал маму, в эротических грёзах изощрённо её насиловал, дрочил на неё в туалете. Во сне она сосала мой член, давала трахать, и исполняла всё, что я захочу. А хотел я, естественно, одного – выебать маму по настоящему, в реале, и, конечно, – дать ей в рот.
Долго я не решался намекнуть маме об этом. Прошло несколько лет, мне стукнуло семнадцать, девчонки у меня по прежнему не было, и я продолжал довольствоваться рукоблудием. Однажды, стирая мои грязные трусы, мама сама завела разговор на эту тему.
– Вова, а в чём у тебя новые чёрные плавки? Что-то белое ссохлось впереди, прямо посередине, – спросила с тревогой она.
Густо покраснев от стыда, я не знал, что ответить. Это, конечно же, была сдрочка, и мама сама вскоре обо всём догадалась.
– Вова, зачем ты занимаешься онанизмом? – строго сказала мама.
– А чем же мне ещё заниматься? Идти кого-нибудь насиловать?! – взорвался я долго скрываемым раздражением, сверля её чистое красивое лицо злым взглядом.
Мама смутилась, как девочка, – опустила глаза. В голове у неё появились какие-то мысли… Ночью, когда я лёг спать, она в одной ночнушке осторожно прокралась в мою спальню.
– Сынок, ты не спишь?

Я всё понял и мгновенно подвинулся на кровати, давая ей место. Мама робко прилегла на самый краешек моей постели. От сладкого сознания того, что рядом со мной лежит полуголая женщина, член мой моментально вскочил. Я нежно обнял маму и властно притянул к себе. Мы начали жарко целоваться и шептаться в темноте. Мама похотливо хихикала и позволяла мне дотрагиваться до своих больших, податливо-мягких сисек, округлому животу, массивных ягодиц и заросшей густой спутанной волоснёй пизды. И я жадно шарил трясущимися от возбуждения руками по её гладкому мясистому телу.
– Мама, сними рубашку, – попросил я сдавленным от страшного возбуждения голосом. Сам я был уже без трусов и член мой бугром поднимал одеяло, которым мы были стыдливо прикрыты.
Мама откинула одеяло, чтобы не мешало, быстро сняла через голову свою ночнушку, голая, наклонилась над моим пахом. Я буквально воткнул свой вздыбившийся член в её рот и начал вовсю гонять его там, возбуждаясь всё больше и больше. Я ликовал, как победитель спортивного состязания. Наконец-то навязчивая мечта моя осуществилась. Мама покорно сосала мой член! Своими мягкими, горячими губами она не поспевала за моими взвинченными, резкими движениями… Мокрый и скользкий, обслюнявленный хуй то и дело выскальзывал у неё изо рта и она порывисто, как большая жадная рыба – наживку, глубоко заглатывала его опять.

Я блаженствовал и буквально был словно в раю. Голова моя кружилась, как у пьяного, я плыл по волнам наслаждения и жуткого кайфа. Мне не верилось, что всё это не сон и не сказка, а происходит наяву.
Изливался я в маму бурно и долго, тугими длинными струями, и она всё-всё моментально проглатывала, с благодарностью поглаживая меня по животу и груди, теребила пальцами мошонку. После отсоса, я осмелел, заимев на неё властные мужские права. Бесцеремонно погнал голую на кухню – приготовить мне в постель кофе. Чашечку велел принести на подносе, кокетливо завесив низ живота и не бритый, с густой тёмной шерстью, лобок кружевным белым передничком, как у официанток из стриптиз-бара, которых как-то видел в крутом голливудском порно-фильме.
После того как мама меня обслужила, я расслабленно покурил, сбрасывая пепел в пустую кофейную чашечку. Снова возбудился от вида голой мамы, в ожидании застывшей в блядском передничке с подносом в руке у моей кровати. Велел ей снова лечь, немного подрочил член, приводя его в боевое состояние, и с наслаждением выебал маму в большую, распахнутую настежь, как створки жемчужной раковины, тёплую и влажную, сладостную пизду.

В дальнейшем жизнь наша с мамой в корне изменилась. Мы жили теперь, как настоящие любовники, причём она полностью содержала меня и выполняла любую мою сумасбродную прихоть и фантазию. Мне нравилось над ней командовать и заставлять делать всякие замысловатые штучки, от чего я просто улетал на седьмое небо. Покорности мамы не было границ. Она полностью мне подчинилась, как своему маленькому, жестокому мужу, и стойко терпела все мои дикие выходки и издевательства. Ей, видимо, очень нравилось унижаться передо мной.
Я регулярно, чуть ли не каждый день, давал ей в рот, спускал на лицо, волосы, большие белые сиськи. Заставлял облизывать языком свои яички, булочки ягодиц и анальную дырочку. Позы я тоже перепробовал всякие: ебал маму и раком, и стоя, и когда она сидела на корточках верхом на моём вставшем хую. Однажды отымел вечером на балконе. В другой раз, ночью, вывел её совершенно голую в подъезд, спустился на первый этаж и там, рискуя быть застигнутым кем-нибудь из запоздалых соседей, оттрахал наиболее бурно и жёстко, поставив на четвереньки прямо на лестничной клетки, на ступеньках, вниз лицом, а огромной белой овальной жопой наверх. При этом сильно и больно шлёпал её ладошкой по ягодицам. Маме это страшно нравилось, и она сладко постанывала при каждом громкой шлепке по своей голой заднице.

Я вспомнил, как она в детстве часто охаживала меня ремнём по попе, и в следующий раз решил испытать это на ней самой. Утром, когда она торопливо собиралась на работу, я снял со своих джинсов ремень и велел ей в коридоре наклониться и задрать юбку. Мама, не противясь, сделала, как я сказал, хоть уже опаздывала. Я грубо стащил с её полного округлого зада большие некрасивые красные трусы и стал жестоко сечь ремнём. Мама заплакала от боли. Я возбудился от вида её страданий. Стал хлестать по попе сильнее, норовя прорубить нежную белую кожу до крови. Мама, не выдержав дикой боли, подняла истерический крик. Принялась просить за что-то прощения, уверяя, что больше не будет этого делать... Что именно, я так и не понял. Когда и это не помогло, – повернулась, униженно упала передо мной на колени и стала целовать мои ноги и умолять, чтобы я её больше не бил. Это возбудило меня ещё больше. Хуй у меня встал, и я принялся левой рукой дрочить, правой продолжал сечь маму ремнём по спине.

– Вова, сынок, мне очень больно! Не бей меня больше, – со слезами на глазах умоляла мама, продолжая целовать пальцы на моих ногах.
Я стал кончать и крикнул, чтобы она подняла лицо кверху. Она это сделала, и я стал обливать спермой её заплаканную, с потёкшей тушью, физиономию, шею и воротничок белой, выходной