только одно жгучей и болезненной темы… Но однажды (на седьмую ночь после нападения) меня прорвало.
Мама гладила меня по спине, я обнимал ее, уткнувшись в ее теплое мягкое плечо… И вдруг зарыдал, горько и отчаянно, как младенец.
- Что… что с тобой, сынок? – испуганно спросила мама.
- Мама… ма-ма, мне так стыдно, рыдал я, что я тоже… то… же из… из…насиловал тебя! Я так люблю тебя, мамочка! Мне так стыдно! Прости меня, пожалуйста!
Мама еще теснее прижала меня к себе, стала баюкать и целовать – в шею, щеки, губы!
- Что ты дурачок выдумал! Мама любит тебя! Мне было так хорошо с тобой! Я думала это ты на меня обижен, что ты злишься на меня… Все, о чем я мечтаю…
Я посмотрел на маму. В ее глазах не было ничего, кроме любви и нежности…
- Мамочка, я так люблю тебя… я так хочу тебя!
- Я тоже, сынок! Иди ко мне!
Мама задрала до пояса свою полупрозрачную ночнушку, и я увидел, что на ней не было трусиков. Мама широко раздвинула ноги, и ее мохнатая пися словно магнит притянула меня к себе. Я немедленно вскарабкался на маму и воткнул свой член в ее обжигающе горячее нутро. Мама принялась неистово мне подмахивать. Я схватился за ее толстый зад и долбил, долбил, долбил!
Какая же сладкая она была!
- Мамочка, - хрипел я, я хочу иметь тебя всегда! Я так люблю трахать тебя! Стань… моей женой! Я больше жизни тебя люблю!
- Да, да! Я согласна! Я твоя жена! Я всегда буду тебе давать! Мы будем всегда вместе!... Только еби меня, еби сильней, мой сыночек, мой муж!
Я чуть с ума не сошел от восторга! Еще бы, когда под тобой бьется в припадке оргазма такая сочная и горячая жена-мать! Я забился в конвульсиях, накачивая своей спермой самое родное на свете существо.
В ту ночь мама-жена стала учить меня премудростям любви и удовольствия. Она сосала у меня, а я лизал ее сочную писю. Мы меняли позы и конфигурации, и я все кончал в нее и кончал, не в силах остановиться.
Наш медовый месяц длился до самого приезда сестры из лагеря. Мы с мамой только кушали, ходили в продуктовый магазин, а потом снова прыгали в свое супружеское ложе.
От сестры мы не стали скрывать свои новые отношения. Все равно узнает, лучше самим сказать. Это вызвало целые водопады слез ревности. Ссыкухе было всего тринадцать лет и она возомнила, что мать любит теперь меня больше, чем ее. После ухода отца она еще не отошла, а тут такое…
Пришлось взять ее в тесный семейный круг. Мамина кровать стала общей. Мама научила ее любви женщины с женщиной, а я пялил сеструху во все ее тугие тинейджерские дырки. Мы достигли полной семейной гармонии. Жена-мать, сестра-любовница, а также их сын и брат.