довольным, что могу видеть всю игру её жопки в той позе, в какой я хочу ебать её.
- Теперь перешагни через мою голову и присядь на коленки, протянув к моему рту свой восхитительный малюсенький влог.
И я гамаюширую её, пока она дважды не спускает свою ароматную эссенцию.
- А теперь переместись назад. Дальше, дальше! К самому моему дреколу. Приподнимись над ним. Видишь, в каком он необузданном состоянии и как желает? Вот я подвожу его наконечник к розово-губной орбите, а ты своим собственным весом опускайся на него.
Она опускается и восхитительно нанизывается на вертикальный кол. Я несколько раз заставляю её приподняться и опуститься, чтобы насладиться зрелищем его входа и выхода. Затем, нежно опуская её на себя, обхватив одной рукой её тонкую талию и повернув в сторону голову, я нахожу, что в наклонённом вперёд псише отражаются и её спина, и её прелестная жопа, и конечно её влог, крайне растянувшийся моим огромным дреколом, а кроме того милая моему сердцу рифлёная розовая скважинка в её жопе. Свободную руку я просовываю ей под бедро и, развернув ладонь, увлажняю её обильной спермой её влога, и исподволь ввожу палец в обиталище блаженства, что поменьше. Её возбуждение становится разъяренным и не знает границ. Действие её задницы блестяще видно в зеркале и отражается в её активных приседаниях и привставаниях. Я позволяю ей делать всю работу, что позволяет мне сдержаться самому, пока она не приближается ко второй разгрузке, когда высокая температура в её влоге, кажется, вот-вот с удвоенной силой подожжёт и меня. Действия наших задниц становится быстрыми и разъяренными и вскоре приводят к восторженной разгрузке, которая, заставив нас чуть ли не задохнуться от диких страстей, тут же опрокидывает её на меня, и мы долго лежим, заключив друг друга в объятия, пребывая в экстазе блаженного удовольствия. После чего поднимаемся, нежно обнимаемся и возвращаемся на кровать.
- Как ты насчёт того, чтобы предпринять ещё одно усилие? - интересуюсь я, предпринимая попытки снова возбудить её.
- Нет, нет! - отказывается она. - Простите меня, но я чувствую себя очень опустошенной и изнурённой. Подумать только: сколько вы заставили меня работать и днём и сейчас, ночью!
- Разве ты не получила удовольствия?
- Ещё какое! Но, пожалуй, хватит.
- В самом деле?
- А то нет! Вы не задавались вопросом, сколько раз заставили меня потратиться? В семь или восемь раз больше, чем вы сами.
Что касается меня, то я не сожалею о её решении, поскольку знаю, что утром к сражению подключится моя тётя, так что мне предстоит ещё померяться силами с ними обеими.
Сон наш глубок, и давно уже наступило утро, а мы всё ещё не просыпаемся. Из-за сдвинутого стула я понимаю, что тётя уже видела нас. Так значит, она уже стоит на страже. Тем лучше! Я сбрасываю с Эллен покрывала, чтобы можно было взглянуть на все её юные прелести. Желание накрыться будит её. Она с любовью взирает на меня, а поскольку я наклоняюсь над ней, закидывает вокруг моей шеи руки, притягивает к себе мою голову и запечатлевает на моих губах нежный поцелуй. Наши языки переплетаются - рука её скользит вниз и обхватывает мой необузданный и пульсирующий дрекол. Я поворачиваюсь и размещаю свои коленей меж её ног, говоря:
- Я готов проникнуть в любовную резиденцию...
Когда вдруг дверь, ведущая в комнату моей тети, распахивается.
Входит моя тётя, издаёт вопль изумления - хорошо поставленный - и кричит:
- Боже милостивый! Что я вижу? Кто бы мог помыслить о таком?
И, явно спасая от меня Эллен, устремляется вперёд, хватает меня за руку и без особого моего сопротивления вытаскивает из кровати, говоря:
- Я просто шокирована. Как вы посмели предаться такому греху и злодеянию? Обольщать юную девочку, находящуюся под моим попечением! Накиньте же на себя что-нибудь, сэр, да побыстрее, и отправляйтесь-ка к себе комнату.

Я нагло объявляю:
- Не буду ничего подобного делать!.. Напротив, раз вы испортили мне забаву с Эллен, я заставлю вас самих заплатить за это.
- Да как вы смеете говорить со мной таким образом, ужасный мальчишка?
- Ну не совсем уж ужасный, дорогая тётя. Взгляните только на это нечто, лишённое слова. Видите, как оно жаждет оказаться в вас?
Тут я обхватываю её своими руками и стараюсь опрокинуть на кровать. Она изо всех сил отбивается, время от времени вроде бы случайно касаясь моего необузданного дрекола и болезненно сжимая его. Затем, вырвавшись от меня, бежит в свою собственную комнату, пытается захлопнуть дверь передо мною, но, вынужденная пропустить, спешит укрыться от меня в постели. Однако мне удаётся схватить её в тот момент, когда она, наклонившись вперёд, пытается взобраться туда. Я задираю на ней сорочку - единственный предмет одежды на ней – и одним толчком сзади оказываюсь по самую рукоятку в её жаждущем и сочном влагалище. Она издаёт подавленный крик и взывает:
- Эллен, сюда! Не дайте ему меня насиловать!
Эллен является, но благоразумно предпочитает остаться наблюдательницей, пока я без передыха мужественно сражаюсь.
- Эллен, почему же вы не оттащите его? Он же насилует меня! - И о, ужас! - совершает кровосмешение...
Миссис Браунлоу разыгрывает из себя всё ещё отбивающуюся, но делает это довольно умело и не без собственной выгоды, на что я позволяю себе заметить:
- Ну, ну, дорогая тётушка! Вы что же думаете, что вихляя так своей жопищей, вы сможете соскочить с моего хуя? Как бы не так! Вы, наоборот, загоняете его дальше в своё влагалище. Понятно?
- Ах, Эллен, Эллен! Помогите же мне!
- Вот уж нет, - отвечает та. - Напротив, я позволю ему сделать это, и тогда вы не сможете упрекать меня в этом же.

Моя тетя кажется сильно терзаемой этим, ухитряется даже пролить явные слезы, после чего прячет своё лицо в постельной простыни, словно в отчаянии, но не забывая тем временем довольно активно подмахивать мне. Когда же приближается кризис, она вскидывает свою голову и произносит:
- О боже милостивый! Прости меня! Этот вроде бы незамысловатый школьник оказывается столь возбуждающим и доставляет мне такое удовольствие, какого я никогда прежде не ощущала. Так что, коль уж ты допустил, что он меня взял силой, позволь и мне уступить всей моей маслянистости!
И мы в предельном экстазе сладострастия доводим дело до кризиса. Голова тёти падает на кровать, но вот возбуждающие внутренние сдавливания её влагалища скоро начинают поднимать мой дрекол и возвращать ему прежнюю энергию. Она чувствует его вздрагивания и отвечает на них, но без сомнения понимая, что немедленное повторение может вызвать у Эллен подозрение, не имеет ли наша интимная близость уже давнюю историю, миссис Браунлоу внезапно переворачивается и таким образом полностью сбрасывает меня с себя, так что мой дрекол с бульканьем выпадает.

Она начинает снова плакать (женщины могут предаваться этому с удовольствием) и бранить меня:
- Какое же отвратительное преступление вы совершили!.. Подумать только - понудить меня к кровосмесительству!
Рыдание следует за рыданием. Я закидываю свои руки вокруг её шеи и поцелуями осушаю её слёзы.
- Вся вина на этом необузданном