мять плотные ягодицы девушки. Попытались проникнуть между складок. Нащупали упругое колечко ануса.
- Ой! - вскричала девка, безуспешно пытаясь вырваться, - Смилуйся, господин! Пощади...
- Ну нет, - распалился от ее сопротивления Мишка, - Ну-ка давай — становись раком!

Дрожащая служанка послушно опустилась коленями на лавку, и перевозбудившийся боярич резкими движениями принялся разрывать на ней рубаху.
- Ох, сраму-то, - побледневшая Акулина отошла в угол и расширившимися детскими глазами смотрела, как руки воеводского сына пытаются преодолеть сопротивление темного сморщенного кружочка подруги.
- Умоляю...

Девушка вскрикнула, когда мужской палец наполовину погрузился в ее задний проход. Закусив губу, заплакала - словно торчащим членом сновал боярич своим толстым перстом внутри ее тела, напрасно пытаясь расширить тугое упрямое отверстие.
- Что вы за подлое племя такое! - вскричал яростно парень, после нескольких минут бесплотной борьбы, - Вот у немок-еретичек — я понимаю! Все как надо!
- Дык, не по-божески то, государь, - захныкала несчастная Ульяна, - такого греха и вовек не замолить...
- Дура девка! - бросив безнадежное дело, Мишка насадил служанку «по-божески». На всю длину своего немалого орудия, - Вон Степанична, даром что вдова, у немца многим премудростям обучилась. Не то, что вы, курицы безмозглые! И, ведь, ничего — ходит, получает полную жопу, и приходит опять.

Под частые звонкие шлепки слезы на разрумянившемся личике Ульяны быстро высохли, тело взопрело, вагина стремительно наполнилась любовными соками.
- Да чего вы понять можете! - боярич все глубже и глубже загонял свой гудящий раскаленный кол, - По государеву указу стрельцам положено питания на десять рублев в год, а батюшке моему сука-дьяк отпускает лишь по пять! А курвье это племя купеческое на что только не пойдет ради барыша! На тот рубь с полтинной, что им батюшка отдает, одну лишь гниль и суют! Мужа этой купчихи пороли за воровство, саму ее трахают, как кобылу. А все равно они с наваром остаются. Вот так и идет — они нас обманывают, мы их наказываем...
- Понимаю, государь мой, все понимаю,- опасливо приблизилась Акулина, - На то она и купчиха...
- Я и говорю: дура! - воскликнул воеводский сын, - Если бы понимала — тебя к катам и засечь до смерти, чтоб лишнего не болтала!
- Дура я, дура, - мгновенно согласилась девка, - А ты, батюшка, на нас не серчай — мы хоть под немцем и не лежали, но тоже не монашки, слава богородице...

Она запустила руку промеж соединившихся любовников, оббежала пальчиками перевитый венами крепкий, скользкий от смазки, член, без труда нашла обжигающе горячую пуговку клитора подружки и принялась нежно ее оглаживать, доводя Ульянку до исступления.

Боярич притянул девушку к себе, схватил за пышные округлые груди, начал, не прерывая движений, смачно, с языком, целовать поддатливые губы.

Не прекращая ласкать девичье лоно, служанка охватила господский член большим и указательным пальцами, создав прочное тугое кольцо.
- О, боже! Вот это да! - восхищенно стонал Мишка, преодолевая это исскуственное препятствие. Его толчки замедлились, стали более глубокими, - Охренеть!

Он почувствовал, как окаменел его ствол в преддверии ослепительного оргазма.

Белый свет на мгновенье померк. Вошедший по самые яйца уд начал толчками выбрасывать прямо в матку служанке густое вязкое семя.