Мы любили. Часть 8

Часть 8.
Сначала он пытался до меня дозвониться. Я лежала у себя в комнате и слушала, как мой телефон снова и снова выводит одну и ту же музыкальную фразу из «Ночных снайперов»: «Ты дарила мне розы, розы пахли полынью…». В конце концов, заглянула мама и вопросительно на меня посмотрела.
- Мешает? – спросила я и выключила телефон.
Мама покачала головой, но ничего не сказала. Хорошо, потому что и ей тоже я ничего не смогла бы объяснить. Мне было очень грустно. И почему-то страшно. Всё время вспоминался пристальный холодный взгляд этой кошки Надежды. А ещё Светкины вопли и сентенции Марьяны. Что-то сегодня такое произошло, что-то, чего я не понимаю. И ещё мне очень хотелось, чтобы Серёжка был рядом. И не хотелось тоже, потому что – ничего не поделаешь – придётся рассказывать, что я посмотрела его секретное видео.
В квартире стало совсем тихо. Мои вымотанные родители спали. Я решила пойти прибраться на кухне. Работы было немного. Я справилась быстро, а потом взяла пакет с мусором и пошла на лестничную клетку, чтобы его бросить в мусоропровод. Я прошагал до самого люка, свалила туда пакет и повернулась к двери. И тут у меня всё оборвалось внутри. Он сидел прямо на кафельных плитках, уткнувшись головой в согнутые колени. В одной рубашке, в летних кроссовках. Целый час.
Во мне снова вскипели слёзы. Я подошла и присела перед ним. Серёжка поднял голову и посмотрел на меня. Его колотил озноб. И он будто закрывался от меня рукой с зажатым в кулаке мобильником. Я взяла его за эту руку и затащила в дом. Он пытался что-то говорить, но я прижала пальцами его губы и затолкала в ванную. Сама открыла воду и отрегулировала так, чтобы только рука терпела.
- Пожалуйста, - попросила я. – Ты же заболеешь…
Он снова хотел что-то сказать, и я опять не стала слушать. А поскольку он так и стоял столбом, начала стаскивать с него одежду. Серёжка смирился и полез в горячую воду. А я вернулась на кухню и забралась в нижнее отделение посудного шкафчика. Папе пациенты всё время дарили алкоголь. Обычно он его тут же передаривал младшему персоналу в больнице. Но некоторые экзотические или просто дорогие напитки приносил домой. Мне был нужен коньяк. Я долго рассматривала все эти разноцветные бутылки, пока не обнаружила одну с угловатыми греческими буквами, повертела её и нашла читаемую надпись – коньяк и «Метакса».
Потом я сходила за одним из папиных махровых халатов и просунула ему в приоткрытую дверь. Когда он пришёл ко мне, у меня уже была готова большая кружка очень сладкого кофе, щедро сдобренного коньяком.
- Пожалуйста, - начала я.
Но Сергей притиснул меня к стене.
- Послушай, Принцесса, - сказал он. – Я ни в чём не виноват! Понятно тебе?
Как будто я его в чём-то обвиняла! Я попыталась это объяснить, но он не дал мне раскрыть рот. Принялся меня целовать, страстно и настойчиво. Я сначала ещё пыталась что-то такое сказать, а потом все слова из головы у меня повылетали. Остались только сенсорные ощущения. Его губы, его руки, колено, втиснутое между моих бёдер… Сергея пробрало дрожью, и я очнулась.
- Серёжа, - попросила я. – Кофе. Как лекарство.
Он тихонько засмеялся и сел к столу, притянув меня к себе на колени.
- Я буду пить, - сказал он. – А ты рассказывай.
И я стала рассказывать всё с самого начала и во всех подробностях, ничего на этот раз не упуская, даже про игры Светки с Наташкой. Господи, как он хохотал, когда я дошла до этого места! Пришлось зажимать ему рот, чтобы не переполошить родителей.
- Принцесса, вида миа, так вот, кто тебя доводит до физической рвоты! Да ну забудь! Гони ты их в шею!
Я принялась объяснять, что с Наташкой я долго дружила, а Светку мне жалко.
- Куэрида, они выбрали сами. Тем более Наташке нравится.
Он снова принялся хохотать. Я рассердилась.
- Ты что, напился у меня? С двух напёрстков коньяку?
- Ах, так их было два? – восхитился Серёжка и запустил руки мне под пуловер.
Я стала отбиваться. Тогда он ухватил меня и потащил в мою комнату.
Мы приземлились на тахту. Серёжка выгнулся и извлёк из-под спины моего любимого зверя – плюшевого зайца по имени Ролли. Он некоторое время вглядывался в облезлую физиономию, потом сказал:
- Не грусти, парень. Де ла вида!
И отправил его на шкаф одним небрежным движением.
- Не смей обижать моих зайцев! – сказала я.
- Диос! Ах! – тут же включился он. – Это был заяц?! Такой мягкий, такой шелковистый, такой…
Параллельно он ухитрялся поглаживать меня по ноге и целовать основание шеи. Чем больше он углублялся в процесс, тем меньше русских слов произносил. Мне стало страшно.
- Серёжка, ты кто?
- В данный момент, - пробормотал он, - хомбре, озабоченный сексуально.
Его руки и губы уже были везде. Я не успевала фиксировать касания. Я даже ещё не осознала ответ, как мне стало на него наплевать. Серёжка будто кнопки какие-то на мне нажимал, последовательно включая систему. Когда до меня это дошло, я хихикнула. Он тут же закрыл мне рот поцелуем. А я быстренько развязала пояс халата и обеими руками полезла обниматься. Но не так-то просто было его сбить. Он избавился от одежды и прижал меня к себе. Вот тут и выяснилось, что на мне самой давно уже ничего нет, а прикосновение кожи к коже такое восхитительное.
Наш бойкий дружок поприветствовал меня шлепками по животу. Я его погладила и приласкала. Легонько, на одних касаниях. И он просто затрепетал! Серёжка опрокинул меня навзничь.
- Эспасио, гатита… Не спеши…
Его пальцы оказались у меня в промежности. Сначала было просто приятно. Потом появилось нетерпеливое желание поскорее с этим покончить, потом истома и вот - то самое дикое желание, от которого хочется рычать и кусаться. Он это почувствовал и резко одним движением вошёл в меня. О, вот это было да! То самое, что мне сейчас было нужно. Быстро, часто и глубоко. И много. И я обхватила его снова за спину ногами, регулируя ритм. У него по губам скользнула хулиганская усмешка. Я снова подтолкнула его. Тогда он остановился совсем и наклонился к самому уху: «Безопасный секс, гатита» - и поцеловал меня прямо в ухо, от чего мои бёдра буквально свело судорогой. Я подалась вверх, а он быстро вышел из меня. Я готова была завыть от разочарования.
- Помоги мне, гатита, - попросил он, и у меня в ладони оказался освобождённый от упаковки презерватив.
Я принялась за дело, медленно расправляя эту штуку на нём, касаясь кончиками пальцев в разных местах, потирая и зажимая.
- Быстрее, гатита, - выдохнул он.
- Эспасио, - пробормотала я.
Серёжка почти зарычал, но принял мою маленькую месть до конца. И вот мы снова одно существо. Хочется вопить и смеяться, только почему-то нельзя. Я то подталкиваю, то убегаю.
- О, гатита, - взмолился он. – Я этого не вынесу, перестань.
Он крепко прижал меня к постели и задвигался в безумном ритме. Я не успевала за ним и оставила попытки. Тогда и он сначала замедлился, а потом перешёл на долгие и плавные качания. В этот раз освобождение пришло к обоим одновременно. Некоторое время мы лежали, отдыхая, потом он выбрался из меня и освободился от презерватива.
- Принцесса, - сказал Серёжка.