проделываю. Значит, ей это хоть немного, но нравится. Что ж, попробуем ещё чего-нибудь»

Снова поворачиваю к себе лицом её голову, поглаживаю пальцем, только что вынутым из её промежности, просовываю его ей в рот и обнаруживаю, что зубы её разомкнуты и свободно пропускают его внутрь, где тот начинает играть с её языком.

«Язык! Вот что ещё ей не хватает!» - приходит мне на ум, и я моментально меняю позу: становлюсь на корточки меж её щиколоток, берусь руками за голени, приподнимаю их как можно выше и, не отпуская их, склоняюсь над её обращённой благодаря этому вверх вульвой и принимаюсь лизать её. О правильности сделанного мною вывода свидетельствовало то, что вскоре я почувствовал, как её ладони возлегли мне на темечко, так что мне приходится приложить некоторые усилия, когда понадобилось приподнять голову и сделать передышку. Чтобы заполнить чем-то эту паузу, я снова направляю к краям расщелины пальцы и тут же обнаруживаю, что края эти повлажнели. Не знаю от чего: от моей ли только слюны, или ещё и от её внутренних выделений, – но они повлажнели!

«Неужто готова? – приходит мне в голову. - Надо проверить».

Продвинувшись вперёд, я беру в ладонь свой член и подвожу его к достаточно раскрытому, как мне показалось, устью и собираюсь втолкнуть его туда, но в последний момент передумываю и решаю ещё немного подвигать им туда и сюда вдоль краёв расщелины, воздержавшись пока от проникновения между ними. И мне даётся понять, насколько приятны ей эти мои движения: её руки обвивают мои плечи, пальца начинают барабанить по лопаткам, а ногти то и дело впиваются мне в кожу.

Решив, что «дело в шляпе», я перехожу к решающему штурму, но тут меня ждёт полное фиаско. Лезень мой никак не хочет лезть в положенную ему норку: то ли эта норка располагается не под тем углом, что надо, то ли сам лезень потерял необходимую для этого твёрдость, а может быть то и другое, - но я в конец измучился. Снова принялся вылизывать её, затем даже хотел поставить раком, - на живот перевернуть удалось, но приподнять зад оказалось не под силу!

Что мне оставалось делать? Только ретироваться. Также тихо, как пришёл. Утешала только мысль, что есть возможность отыграться у тёти Тани.

30.7 – с кузинами.

К ней я и направляю свои шаги. Да вот незадача: дверь не открывается. Неужто заперта изнутри? Решила наказать за долгое и бесплодное ожидание? Так вот значит как! Озлобившись, я собираюсь, было, сильно постучать и громко спросить: «В чём дело, дорогая тётушка? Почему такая немилость?» От этого намерения меня отвлекает тихий зов:
- Саша!

Иду на голос и на кого-то натыкаюсь.
- Саша, не пугайся, это я, Вера. Сможешь зайти на минутку?

Она берёт меня за руку, подводит к двери и вводит в свою комнату. Свет от керосиновой лампы позволяет мне увидеть её и её сестрёнку Надю. Обе в ночных рубахах.
- Кстати, - говорю я, усаживаясь между ними на краю постели и обнимая их за полуголые плечики, - мне тоже нужно кое о чём вас спросить, особенно Надю.
- Про французский роман, что ли?
- Ну да, как он к вам попал? И как потом его у вас обнаружили?
- Не из-за этого ли мама с папой только что поругались? Шум был такой, что мы проснулись.
- Чувствуете себя виноватыми?
- Не то чтобы виноватыми, но…
- Пришибленными, да?
- Вот-вот! Что теперь будет?
- Что будет? Могут уже не меня, а вас отослать из этого гнезда разврата. Причём уже завтра.
- Завтра? А как же… Значит, ты останешься с Олей и Ксеней?..
- Значит с ними! .. Их мамули не боятся моей близости с ними. Так что больше никто и ничего нам мешать не будет…
- А как же я? Останусь в Москве одна одиношенька?
- Ну почему одна? С Надей. Ведь её твоя мама тоже подозревает в развратных намерениях? Признайся-ка, маленькая чертовка, какие к тебе нехорошие мысли приходили в голову при чтении. Что было с Верой, я догадываюсь. А вот какие чувства одолевали тебя?

Потупив глаза, Надя молчит.
- Вот так-то, - продолжаю я её пытать. – Читать греховные книги ты себе позволяешь, а пересказать их у тебя смелости нет!
- Почему нет? Я уже делилась своими впечатлениями с Верой.
- А со мной не хочешь поделиться? – спрашиваю я, обнимая и целуя её.
- Я могу поделиться, - прерывает мои нравоучительные вопросы Вера. – Но только если ты и меня поцелуешь!
- С удовольствием! – отвечаю я, приклеивая свои уста к её и залезая к ней за пазуху. – А можно мне взглянуть на твои пузырьки? Намного они увеличились с тех пор, как я любовался ими в последний раз?

Не без некоторой гордости и с явным удовольствием она взирает на то, как я вытаскиваю наружу её уже довольно заметные припухлости, поглаживаю их, пробую подбрасывать кверху.
- Можешь и поцеловать. Ведь ты уже делал это, помнишь?
- Ну как же! – радостно отвечаю я и припадаю к её соскам.
- Так рассказывай же, Вера! – обращается к ней Надя.
- Чего рассказывать-то? – недоумевает та, накрыв мою голову ладонями и тяжело задышав.
- Чего чувствуешь, вот чего! А то я начну… Но если только Саша поцелует и меня… Точно также, как и тебя.
- Да у тебя нечего ещё целовать! – с издёвкой говорит ей Вера.
- Неправда, есть!
- Может, покажешь?
- Тебе что ль? Ты видела…
- А Саше?
- Саше? Если попросит…
- Прошу тебя, Наденька, покажи! – говорю я, отрываясь от Вериного бюста и поднимая голову. - Яви нам, пожалуйста свои прелести!

В один миг она вскакивает, стаскивает с плеч лямки и позволяет ночнушке соскользнуть вниз, на пол. И стоит перед нами, поместив одну ладонь на груди, а другую на лобке.

Мы с Верой вскакиваем, становимся по обе стороны от неё, я развожу ей руки и принимаюсь нарочито расхваливать:
- Какая же ты прелесть, Наденька! Просто маленькое чудо!
- А где обещанный поцелуй? – спрашивает она.
- Будет тебе поцелуй, и не один! – произношу с восхищением я, беря её под мышки, поднимая, и относя на кровать. – Посиди-ка вот так, пока мы полюбуемся твоей наготой.
- Чем тут любоваться? – раздаётся за моей спиной недовольный голос Веры.
- Каждому своё, - возражаю я, не в силах оторваться от представшего моему взору зрелища и трогая пальцами едва видимые соски на ещё менее заметных холмиках бюста. – Есть уже, что потрогать!
- А волосики там, внизу заметил? - интересуется Надя, указывая пальцем на свой лобок.
- Ничего себе, и волосики уже пробиваются… Правда, на палец, ещё нельзя накрутить, но ничего, всё впереди!
- А у меня уже можно! – хвастается Вера, усаживаясь рядом с Надей и демонстрируя мне обильные рыжеватые кудряшки под задранным подолом своей сорочки.

Я сажусь перед ней на корточки и пробою намотать несколько наиболее длинных из них себе на мизинец, но это у меня не получается, о чём я и сообщаю ей.
- А покажи Наде свою штуковину! – предлагает Вера, явно возжелав сама на неё взглянуть.

Я расстёгиваюсь и вытаскиваю наружу свои причиндалы.
- Смотрите, мне не жалко. Можете и потрогать, если не боязно.

Обе они склоняются и о чём-то перешёптываются. Наконец, Вера говорит ей:
- Да не бойся же, дурочка, спроси Сашу, если мне не веришь.

Надя, осмелев, обращается ко мне с таким вопросом:
- Уж не эту ли вещичку помещал Сатюрнен меж ног своей сестры Сюзон?
- Ты имеешь в виду