Марии Александровны, небось, ещё масса несделанных дел. А я вот только поцелую Петечку и тоже пойду.
- Но с условием, что, прежде чем отправиться спать, найдёте возможность вместе или порознь, как получится, ещё раз забежать сюда, чтобы посмотреть, как спит Петя и пожелать доброй ночи мне… Иначе я глаз не смогу сомкнуть.
- Не много ли он хочет, Мария Александровна? – восклицает маман, поднимаясь с дивана.
- Не знаю, не знаю, - отвечает та, поднимаясь вслед за ней и сразу же направляясь к двери.

Открыв её и выглянув в коридор, она оборачивается назад и произносит:
- Не знаю, как ваш сын, Лидия Сергеевна, но мне лично, полагаю, будет не до сна от им разбуженных мыслей о собственном Сашеньке…

И выходит.
- Ну вот! – с упрёком накидывается на меня маман, принимаясь застилать диван простынью. – Всё так было здорово! И надо же, разбередили её раны… Это всё ты, негодник!

В дверь раздаётся стук, и входит Ульяна с матрасом.
- Вот, - говорит, - бельё уже принесла, а теперь это. Давайте, Лидия Сергеевна, я всё застелю. Идите.
- Да, мамочка, пойдём, - подтверждаю я и выхожу с ней в коридор.
- Негодник! – продолжает она там свои упрёки.
- Негодник, негодник, - соглашаюсь я, поглаживая её бёдра и зад. – Так что придётся тебе буквально разрываться между мужем, гостем и мною.
- Да что ты такое всё время говоришь? И как тебе только не стыдно?
- Как ты будешь выкручиваться, не ведаю. Но знай, что в ожидании твоего визита или приглашения прокрасться к тебе, я спать не буду… А вот бродить по коридору в поисках приключений – это, пожалуй, так и будет.
- Но Мария Александровна, вроде бы, не против?..
- Кто тебе сказал? Я ничего определённого из её уст не слышал. Попробуй выяснить её мнение. Насколько я её знаю, она, при всём её расположении ко мне, навряд ли согласится забежать к нам…

30.3 – визит к госпоже Самариной

Между тем дождик, едва начавшись, прекратился, и нижняя терраса опустела: все опять вышли подышать свежим воздухом. Правда, щебечущие девицы уже без малышей. Около клумбы меня снова хватают Вера, Оля и Ксеня:
- Что нового?
- Ничего, - отвечаю я. – Ваши мамаши устроили за мной настоящую охоту. Я уже больше не могу и иду спать. А вы, если у вас ещё есть силёнки, устройте так, чтобы они, очертя голову, до утра продолжили эту охоту, но уже не только на меня, но и на вас. Пусть побегают и понервничают, когда увидят, что одна из вас вдруг пропала куда-то на целый час, затем её сменяет другая, потом третья. И меня нигде нет!
- А где же ты будешь спать? – интересуется Ксеня. - Отчего бы той из нас, которая будет прятаться, не провести этот час с тобой?
- Если тебя вдруг обнаружат где-нибудь, но одну, то ограничатся руганью, а в душе будут рады, что ты не со мною. Поэтому мне сегодня следует быть недоступным для всех. Так лучше. Надо думать о будущем. Когда-нибудь они должны же потерять бдительность. Вот тогда-то мы и возьмём своё.

Я оставляю их и, скрывшись в наступившей уже темноте, направляюсь к госпоже Карповой:
- Вот я и пришёл, как обещал.
- Если ты и вправду хочешь поспать, то поднимайся наверх и укладывайся, пока тебя никто не видит. Я бы охотно последовала за тобой, но надо подождать племянников. Куда ты их послал?
- Пусть сами расскажут. А я, пожалуй, пойду вздремну.

Поднимаюсь наверх, скидываю с себя одёжку, падаю на кровать и тут же засыпаю. А просыпаюсь, почувствовав, как меня обнимают и целуют.
- Как поспалось, Сашенька?
- Это вы, Анна Борисовна?
- Она самая!
- Сколько же времени?
- Уже за полночь.
- Ой, мне надо бежать! – вскрикиваю я, прерывая её объятия и выскакивая из постели.
- Куда? Тебя там кто-то ждёт?
- Не то слово, Анна Борисовна. Там сейчас завяжется такая интрига, что просто грех не оказаться в её центре.
- Расскажешь? Ведь ты же хотел, вроде бы, под утро нанести мне визит.
- Да, чтобы преклонить голову к подушке. Но у себя в кровати мне это сделать навряд ли удастся.
- Что ж, буду ждать. Причём с нетерпением. Боюсь, что не засну сегодня в одиночестве.
- А вы, чтобы не скучать, пригласите к себе в постель своих племянничков. Вы их так навострили следить за мною, что они, войдя во вкус, стали следить за вами. И мало того, делиться этим с девочками, живущими внизу.
- Что ты такое говоришь?
- Что слышал от них самих, - говорю я, заканчивая одеваться. - Поспрашивайте-ка их. И пусть вам покажут, чему научились с этими девочками... Мне лично удалось понаблюдать за ними. Прелестное зрелище!

С этими словами я покидаю госпожу Карпову, спускаюсь по лестнице и бегу к главному зданию. На верхней террасе виден свет. Неужели всё ещё играют? Взбегаю по ступенькам, открываю дверь и сталкиваюсь с госпожой Ульман.
- Саша, ты? Где тебя носит? Тут все тебя обыскались.
- Значит, искали? – говорю я, прижимая её к себе и целуя.
- Ещё как! – отвечает она, осторожно стараясь разжать мои объятия. – Твоя мама просила, как только ты появишься, зайти к ней.
- А к вам потом можно будет забежать?
- Зачем? Всё никак не угомонишься?
- Наоборот. Страшно утомился и валюсь с ног от усталости.
- Так и отправляйся спать!
- Пытался, но сон не идёт ко мне.
- Отчего же?
- Разные мысли одолевают. Вот и хотел бы поделиться ими с вами.
- А почему не с мамой?
- Думаю, что ей сейчас не до меня.
- Зачем же она просила заглянуть к ней?
- Кто ж знает? Ну да ладно, пойду схожу. А потом всё-таки можно заглянуть к вам?
- Зачем?
- Чтобы исповедаться. Для начала.
- Ты сможешь найти меня здесь.
- Вы не идёте спать?
- Не иду, пока все не разошлись.

И она кивает головой наверх.
- Сочувствую вам, Мария Александровна, вам тоже сегодня досталось.

И, пользуясь случаем, снова обнимаю и целую её. На сей раз она не отклоняется от этой ласки. Но едва моя длань опускается ей на грудь, как она упирается в меня ладонями и мягко, но непреклонно снимает со своих плеч мои руки.
- Иди, тебя ждут.
- Вот было бы здорово, если бы меня ждали не только там, наверху, но и здесь, - говорю я и удаляюсь.

Поднявшись на второй этаж, останавливаюсь перед комнатой маман в раздумье: войти или заглянуть раньше на террасу, чтобы посмотреть, есть ли там кто из прочих дам. И пока я стою так, словно Буриданов осёл, дверь оттуда открывается, кто-то (я не успеваю заметить, кто) входит в коридор и тут же натыкается на меня.
- Бог мой, кто это?

По голосу узнаю госпожу Самарину.
- Елизавета Львовна?
- Это ты, Саша? Нашёлся? Тебя тут все обыскались. Мама твоя особенно. Ты к ней идёшь? А ко мне прежде не спустишься? Пока тут игра не кончится.

Она берёт меня за талию, прижимает к себе и ведёт вниз, не разжимая своих объятий. Мы спускаемся на первый этаж и направляемся к двери её комнаты, она берётся за ручку, тянет её на себя, мы перешагиваем порожек и, оказавшись внутри, стискиваем друг друга в объятиях, а наши губы сливаются в долгий-долгий поцелуй.
- Ну, так где там твой балунчик? – интересуется она, протискивая руку меж нашими животами. – Ого! Ничего себе пташка! Да она, кажется вот-вот спорхнёт и улетит. Что нам с ней делать?
- Вы, вроде бы, хотели взглянуть на неё…
- Хотела, и сейчас не прочь. Но надо зажигать свет, а времени в обрез. Вдруг