была от них!
- Знаю, сам рассказывал.
- Неужто?.. Но, возвращаясь к твоему вопросу, признаюсь: до сих пор и думать не могла, что отцом моего ребёнка может быть кто-нибудь другой кроме мужа… А теперь…
И склонившись надо мной, опять покрывает меня благодарными поцелуями.
- А теперь, дорогая, давайте немного развле¬чёмся, - предлагаю я, порядком отдохнув и не без её помощи восстановив свои силёнки. – Скажите-ка мне: вы всегда совокупляетесь с мужем на старомод¬ный манер - живот к животу?
- А разве есть другие способы? – удивлённо отвечает она.
- Но вы же вроде бы упрекали его прошлой ночью, не зная ещё, что это не он, даже сволочью обозвали за то, что со времени медового месяца он не целовал розочку, что находится у вас в промежье, вот тут.
- Наверно он делал это, чтобы облегчить себе проход, помочь мне преодолеть мои страхи и боли, а потом посчитал ненужным…
Я погружаю туда свои пальцы, а потом склоняюсь, чтобы присоединить к ним язык. Она начинает охать и ахать, энергично двигать тазом. Но через некоторое время спрашивает:
- Но не считаешь же ты это чем-то таким, что может мне заменить твоего юнкера?
И живо хватает его ладошками.
- Боже мой, - деланно возмущаюсь я. - Какая святая невинность!
- Что ты этим хочешь сказать?
- Послушайте меня, Юлия Андреевна. Встаньте, пожалуйста, на колени, словно вы собираетесь мо¬литься…
Она следует моим словам.
- А теперь возьмитесь за металлическую планку в ногах кровати, а лбом прижмитесь к подушке, словно собираетесь встать на голову.
- Мой дорогой Сашенька! К чему все эти приготовления? Я умираю от желания.
- Вам не придется ждать долго, моя красавица.
Она в точности выполняет мои указания, и её хорошенькая круг¬ленькая попка поднимается башенкой посреди кровати так, что мне становится видно, как ма¬ленькая щелка её вагины поглядывает на меня снизу. Оттянув назад крайнюю плоть и обнажив таким образом головку моего лучшего друга, я, дрожа от возбуждения, не спеша прибли¬жаюсь к ней, ибо, мой недолгий опыт подсказывает мне: спешка в любовных делах только вредит, особенно новичкам.
- Расставьте колени чуть пошире, - шепчу я.
- Бога ради, скорее, Саш! Твоя медлительность убивает меня.
Ещё раз откинувшись назад, чтобы в свете керосиновой лампы получше разгля¬деть влекущую меня точку и не промахнуться, я чуть наклоняюсь и приставляю головку к тому самому месту, в которое собираюсь войти. Но Юлия Андреевна предвосхищает моё движение и внезапно делает качёк на¬зад. Мне показалось в этот момент, что не только членик, но и яички оказываются у неё внутри. И тут начинается сладостное действо. Правда, каждый раз, прибли¬жаясь к оргазму, я намеренно сдерживаю себя, чтобы продлить это наслаждение. Наконец, когда бонна буквально пepeполняется соками, обильно вытекавшими из неё при каждом толчке, я, чyвcтвyя, что уже подхожу к краю, концентрирую на пенисе все своё внимание ...и не без озор¬ства сделав несколько мощных решительных движений, прямо-таки затопляю её чрево кипящей спермой. И вдруг остро ощущаю, как её муфта смыкает свои cтвoрки вокруг моего отстрелявшегося и готового покинуть коридор юнкера, удерживая его внутри. Словно мы превратились в eдиную плоть.
- Что-то подсказывает мне, - говорю я, поглаживая её по спине и время от времени просовывая ладони вниз и пальпируя её груди, - что меньше чем через год в семье Ладыниных будет великий праздник…
- Что ты имеешь в виду? – спрашивает она, повернув ко мне лицо, но по-прежнему тесно тычась попой в низ моего живота.
- Что у вас родится наследник!
- Откуда тебе знать, малыш?
- Поживём, увидим.
- Если это случится, я назову его в твою честь. Ты доволен?
- Я доволен тем, что случилось у нас с вами вчера и сегодня. А вы, можно узнать?
Между тем, сделав пору скользящих движений в надежде приобрести в ходе их прежнюю упругость, я обнаруживаю, что мой обессиливший юнкер вываливается наружу и безжизненно повисает между моими и её ляжками.
- Ты всё что ль? – интересуется она.
И, убедившись, что «всё», переворачивается на спину и знаком руки приглашает меня лечь рядом с ней, а когда я следую за этим приглашением, поворачивается ко мне, просовывает одну руку под мою голову, а другую кладёт на живот и начинает совершать круговые поглаживания. Я беру эту её ладонь и накрываю ею свою поверженного бойца.
- Боже мой! – восклицает бонна. – Как он уморился, бедный!..
Она тормошит его, наклоняется над ним и дотрагивается до него губами, пробует лизануть. Мне, вытянувшемуся на спине, щекотно это ощущать, но не больше. Поэтому я, вцепившись в её локоны, говорю:
- Спасибо! Вы вернули мне вчерашний должок. Но есть разница: вчера это была прелюдия.
- И прекрасная, должна признаться! Если бы не она, ничего бы не было, а был бы скандал!
- Вот-вот! А к тому, что делаете вы сейчас, трудно подобрать определение. Три финала, один торжественнее другого, уже прозвучали. Чтобы подойти к ещё одному нужно время…
- А времени у нас и нет! – делает госпожа Ладынина вывод, прекращает ставшее очевидным бесполезное занятие и снова вытягивается на спине. – Во всяком случае у меня. Причём не только сегодня, но и в другое время: днём я занята при детях, а вечером и ночью мой супруг всегда со мою. Вчера и сегодня – странные исключения. Невольно позавидуешь в этом плане Елизавете Львовне. Да ты, наверное, уже и сам в этом смог убедиться. Не так ли?
- Не знаю…
- Чего юлишь-то? Признавайся, было что с нею? Видела я, как она с тобою милуется.
- Хвастаться тут мне пока нечем, честно признаюсь. Хотя авансы какие-то мною от неё и получены. Да по правде сказать, какие это авансы? Другое дело её старшая дочка. Ксеня меня одарила ими весьма щедро…
- Ну уж ты девчонку-то пожалей… Займись-ка лучше мамашей… И тебе и ей больше пользы будет.
- Вы так считаете?
- Уверена. Кстати, тебе не пора вставать, одеваться и уходить?
- Если вы полагаете, что у нас нет ещё часика-другого для подготовки и исполнения четвёртой части нашего героического марша.
- Нет, нет, и не думай!
С неожиданной силой она выпихивает меня из кровати, накрывается одеялом и отворачивается лицом к стене. И когда мой туалет уже почти завершился, не оборачиваясь, обращается ко мне с такой просьбой:
- На тумбочке лежит книжка, которую я взяла почитать в библиотеке госпожи Самариной. Будь любезен, забери её с собой и найди способ поставить на полку, что повешена над дверью. Ладно?
Я беру эту книгу, полагая, что это рекомендованное мною "Искусство любви" Овидия, но выйдя на воздух и предполагая, что возвращаться к себе ещё рановато, иду на кухню и там обнаруживаю, что держу в руках французский перевод «Randyannne» какого-то анонимного англичанина. Я раскрываю его, чтобы пробежать его глазами, и к своему величайшему изумлению обнаруживаю, что среди описанных там приключений, случившихся с мистером Сминтоном, одно – с миссис Ливсон, считавшейся образчиком добродетели, - почти один к одному совпадает с моим, только что завершившимся. Начиная с сюжетной линии и кончая отдельными деталями. Что это: случайное совпадение, или спектакль, разыгранный вовсе не мною, причём по сценарию, написанному