за бедра, чтобы случайно не выскользнуть из пылающей пещеры.
Я не имею обыкновения кончать слишком быстро, но в тот день все произошло практически мгновенно. Мой член, словно водяной пистолет, блокиратор которого не выдержал циркуляции воды, извергал из себя сперму до тех пор, пока она не начала сочиться из влагалища Син. Я отстранился от нее и сказал:
— Извини.
— В первый раз с новой женщиной всегда так бывает, ведь правда? Выпей еще вина, а я сейчас вернусь.
Я привел себя в порядок и уселся в кресло с откидывающейся спинкой. Когда Син вернулась, я заметил, что на курчавых волосках у нее на лобке блестят капельки воды, сама же она была абсолютно сухая, видимо, приняла душ.
— Что ты думаешь об оральном сексе? — спросила она.
— Я за. Ты хочешь, чтобы... Пока я восстановлюсь?
— Нет. Сиди.
Она раздела меня. Все, что я должен был делать, это вовремя приподнимать ту или иную часть тела. Ужасно сексуально, когда тебя раздевает обнаженная женщина. Мой член напрягся, но не встал. Прошло слишком мало времени после потрясающего оргазма, который я только что испытал.
Она наклонилась, взяла его в прохладную ладошку и прошептала:
— Подожди немного, и ты снова станешь большим.
— Дай ему еще несколько минут, — сказал я. Син посмотрела на меня.
— Если я говорю, что он встанет, значит он встанет. Теперь я буду осторожной.
Это звучало как угроза.
Син села на корточки между моих голых ног. Свет падал на нее сзади. Курчавый треугольник между ее ног казался черной тенью. Я смотрел на силуэт Син, вырисовывающийся в полумраке. Влагалище казалось яйцом с трещинкой наверху. Трещина была неровной, поскольку губки были немного вывернуты. Из-за воды, оставшейся на лобке, яйцо казалось покрытым пухом.
А я был внутри этого живого яйца. Мой член разбил его скорлупу, ворвался глубоко внутрь и путешествовал по горячему, тесному и гладкому туннелю.
Я почувствовал, что возбуждаюсь.
Син откинула спинку кресла и подняла мои ноги на уровень своей груди. Моя правая нога и ее левая грудь соприкоснулись. Она слегка пошевельнулась, и нежный розовый сосок проделал волнующий путь от моей пятки до самых кончиков пальцев. Я никогда не думал, что место, где начинаются пальцы, так чувствительно. Син зажала сосок между пальцами моей ноги, и я ощутил, как он твердеет в их объятиях.
— А ты растешь! — заметила она. И была права. Мой член действительно поднимался. Син отняла у меня, а точнее, у моей ноги сосок, наклонилась и широко раскрыла рот. Она облизала мои пальцы. Я чувствовал, как ее язык снует между ними, обжигая и увлажняя одновременно. Затем она сновавсунула сосок между моими пальцами и начала водить им вверх-вниз.
Мой член становился все больше. — Не двигайся, — приказала соблазнительница.
Она привстала, оперлась вытянутыми руками о подлокотники кресла и стала медленно наклоняться. Мне захотелось дотронуться до ее груди, но Син велела мне лежать спокойно. Я, веря в ее изобретательность, послушался.
Мой пенис был уже практически готов. Син наклонилась еще ниже, и теперь ее лицо с жадно открытым ртом было всего лишь в сантиметре от головки моего члена. Наконец он оказался внутри нее, миновал губы, не коснулся языка и уткнулся в дальнюю часть неба. Син на мгновение замерла, а затем, издав странный горловой звук, начала делать ртом какие-то невероятные движения, от которых по натянутой коже моего пениса будто бы побежали пузырьки, заставляя его вибрировать в тесном пространстве рта; мне казалось, что с каждым разом он проникает все глубже и глубже.
Син осторожно, на прощанье посасывая его губами, выпустила член на свободу. К этому моменту я был возбужден до такой степени, что мог кончить когда угодно.
Она взобралась на кресло. Легкие прикосновения ее шелковистой кожи к моему телу действовали на меня подобно электрическому току. Оседлав меня, Син взяла мой член в руку и вставила себе во влагалище.
Я замер, предоставляя ей свободу действий. Она посмотрела на меня грозно, почти с ненавистью:
— Не двигайся! Слышишь? Не смей! Я хочу, чтобы он стал большим, очень большим. Я чувствую, как он набирается силы.
Она смотрела мне в глаза. Ее бедра исполняли невероятный танец. Влагалище с шлепающим звуком билось о мое тело. Лицо искажала гримаса сладострастия. Ей было наплевать на мой пенис, который находился внутри нее, она сконцентрировалась только на своих ощущениях. Она не занималась со мной любовью, а использовала меня, как приспособление для мастурбации.
На губах у нее выступила пена. Глаза сделались безумными. Син вскрикнула и несколько раз несильно ударила меня, затем замахнулась в третий раз, и я невольно вздрогнул, но она попала только по спинке кресла.
— Прижми меня к себе. Сильнее.
Я обнял ее за плечи и крепко прижал теплое тело к своему. Она вырывалась, стонала, терлась клитором о мой лобок, как будто совсем забыв о члене у себя внутри.
Син застонала и, перегнувшись через подлокотник кресла, оказалась на полу — безжизненная, ослабевшая, безвольная.
А я так и не кончил. Все было просто потрясающе. Я никогда в жизни не видел женщины, настолько поглощенной собственной страстью, но я не кончил. Син выглядела абсолютно удовлетворенной, но я не кончил, и мой член напоминал мне об этом. Я взял
его в руку и начал было мастурбировать, но Син вскочила и крикнула:
— Не смей! Это мое!
— Но я подумал...
— Я же сказала тебе, что могу кончать много раз подряд. Так потерпи же, черт тебя возьми!
Син дернула за рычажок, регулирующий спинку кресла,... и она поднялась. Затем Син наклонилась над моими бедрами, соски ее пышной груди касались моего лобка. Мой пенис снова оказался у нее во рту. Помогая себе обеими руками, она гладила, сосала, облизывала его, то почти полностью вынимая изо рта, то, наоборот, засовывая глубоко в мягкую и влажную пещеру. Туда-сюда, вниз и вверх. Я лежал неподвижно, предоставляя ей самой довести меня до оргазма...
Мой член взорвался внутри нее потоками спермы. Она продолжала сосать его, пока он не иссяк.
— Я не потеряла ни одной капельки, — сказала она.
— Нет, не потеряла.
— И никогда не потеряю, иначе ты накажешь меня.
В первый раз за все время она заговорила о наказании. Я не обратил внимания на ее слова, решив, что это просто болтовня.
Занимался рассвет, когда Син наконец позволила мне лечь в постель. Впереди была суббота — спать можно было сколько угодно.
В полдень меня разбудил запах яичницы с беконом. После завтрака Син попросила меня сходить за вином и водкой, так как вчера мы уничтожили все запасы.
Когда я вернулся, она была накрашена и одета во вчерашнюю обтягивающую черную кофточку и черные блестящие чулки.
Я, признаться честно, намеревался продолжить наше вчерашнее занятие ближе к вечеру, а никак не в два часа дня, но мой член, "увидев" черный треугольник волос, ярко выделяющийся на белой коже в рамке из черного джерси и нейлона, все решил за меня. Я поцеловал Син и одновременно притронулся к ее ягодицам, чтобы проверить, зажили ли хоть немного шрамы от ремня.
Когда я проводил пальцами по нежной коже, Син ежилась и вздрагивала от удовольствия, не переставая