игру гамаюшированием Роуз, пока Полли вышла из комнаты.
Рыжеволосая красавица покрывается румянцами, внезапно опустив свои одежды при нашем появлении, и темно-красная краска стыда на её лице пропадает только после того, как Энни со смехом успокаивает её:
- Чего уж там? Мы и сами в том же самой манере только что наслаждались.
- О! Конечно, я понимаю, что это неприлично для всех нас, - восклицает Роуз. - Даже чересчур. Но кто может противиться обжигающим прикасаниям такого статного молодого парня, как ваш брат? Он был настолько дерзок, что подверг в сладостный трепет всё моё существо.
И начинает петь "Это дурно, но хорошо".
Раздаётся звонок к ужину, и, после легкой трапезы все мы расходимся по нашим комнатам.
Френк приходит ...ко мне, чтобы выкурить по сигарете и выпить по стакану грога прежде чем отправиться на покой.
- Всё в порядке, старина! - восклицает он, садясь и закуривая. - Я упросил Роузе позволить мне целовать все её прелести. А сделать это лучше всего в её собственной комнате, там уж никакая одежда не причинит нам неудобств. Она сперва малость возражала, но наконец согласилась не запирать дверь, если я обещаю, поклявшись честью джентльмена, не идти дальше поцелуев.
Он слишком нетерпелив, чтобы останавливаться у меня долго, и после первой же выкуренной сигареты убегает к себе. Сам же я, раздевшись как можно быстрее, иду к нему и затем сопровождаю его до двери его возлюбленной. Она отперта, и он бесшумно проскальзывает в затемненную комнату. Она явно бодрствует в ожидании его визита, поскольку я могу слышать их восторженные поцелуи и его восхищённые восклицания, когда его руки забегали по её фигуре:
- Моя любовь, я должен зажечь свечи, чтобы устроить моим глазам пиршество, взирая на ваши экстраординарные прелести. Почему вы потушили свет?
Она как-то уж слишком робко протестует, но вскоре комната озаряется светом от полдюжины свечей.
Я подсматриваю через замочную скважину и нетерпеливо слушаю каждое слово.
- Моя любовь, позвольте мне лечь рядом и почувствовать соприкосновение наших обнажённых тел прежде, чем мы начнем целовать прелести друг друга.
Я могу видеть, как его рубашка и её ночная сорочка задираются всё выше и выше и как пульсирует его колотьё против её живота. Он заставляет её схватить рукой эту вещь, и кладёт одну из ее ног на свои бёдра, пытаясь поместить головку своего нетерпеливого петуха на цель меж её ног.
- Ах! Нет! Нет! Никогда! Вы же клялись своей честью, сэр! - чуть ли не кричит она в тревоге и изо всех сил пытается расцепить его крепкие объятия. - Нет! Нет! О! Нет! Я на самом деле не хочу!
Куда только девается его мягкая манера! Всё мгновенно меняется, и бешенная необузданность овладевает им, он внезапно перекатывает её на спину и пытается втиснуть собственные ноги между её бедрами.
- Честь! Честь! - смеётся он. - О какой чести, Роузе, может идти речь? Не надо было так соблазнять меня и сводить с ума свободами, которые позволили мне! Так что – противьтесь не противьтесь, всё бесполезно. Я скорей умру, чем отступлюсь от вас. И моей вы всё равно сейчас станете, дорогая вы моя девочка!
Какое-то время она борется в отчаянной тишине, но силы у них неравные; постепенно он занимает нужную позицию, а затем, воспользовавшись её изнеможением, быстро и безжалостно завершает её изнасилование.
Какое-то время она кажется бесчувственной, и я пользуюсь её бессознательным состоянием, чтобы прокрасться в комнату и встать на колени в ногах кровати, откуда мне открывается прекрасный вид на его запачканное кровью оружие, толкающее туда и обратно в её разрушенной девственности. Малость погодя она, кажется, начинает получать удовольствие от его движений, наверно сказывается первой смазочная инъекция любовного сока. Её ягодицы поднимаются навстречу его толчкам, а руки судорожно обвиваются вокруг его тела, и, кажется, с неохотой позволяют ему ретироваться после взаимного, вроде бы, сокоизлияния.
Поскольку они лежат, исчерпав себя после этой схватки, я наклоняюсь вперёд и целую милую девушку, а когда она открывает глаза, закрываю ей рот рукой, чтобы остановить любой неуместный крик удивления.
- Поздравляю вас с так приятно завершившимся избавлением от столь хлопотной девственности. Но позвольте мне предъявить претензии на свою долю в этом развлечении.
И обращаю её внимание на неистовое состояние моего петуха по сравнению с обмякшей вещицей Френка.
Судя по всему, она не прочь повторить сейчас удовольствие, с которым только что свела первое знакомство. Глаза её полны вялого желания, когда я помещаю ее руку в своё колотьё.
- Вы что, заранее сговорились, что ли? – на всякий случай спрашивает она моего друга.
- Без его советов и помощи я навряд ли сумел бы заполучить вас, - признаётся Френк.
– Но у меня нет сил больше… И больно, и тяжело…
- А чтоб тяжело не было, можно попробовать по-другому…
- Это как же?
- Забирайтесь на меня и скачите подобно Святому Георгию!
И надо же! Мне удаётся уговорить её! Мой петух с большой осторожностью вводится в её всё ещё уязвимое влагалище и неторопливо занимает свою позицию. Но возбуждение оказывается для меня слишком большим, и я с восклицанием восхищения выстреливаю поток спермы в самые её внутренности. Это "заводит" её, она начинает медленно двигаться надо мной, её влагалище весьма очаровательно схватывает и пульсирует вокруг ствола, и мы скоро вылетаем на другой восхитительный скаковой круг.
Это оказывается уж слишком много для Френка, его петух снова столь же твёрд как железо, и в нетерпении войти где-нибудь, он, встав на колени позади неё, пытается вставить ей во влагалище своё колотьё бок о бок с моим. Но найдя этот путь слишком трудным для достижения цели, обращает своё внимание на сморщенно отверстие в её очаровательной розовой заднице, а так как наконечник его вещи уже увлажнён нашими новыми выделениями, его энергичные толчки скоро расширяют вход. Я крепко держу её. Да и сама она чересчур возбуждена, чтобы сопротивляться чему-нибудь, только издаёт слабый крик. Ну и наверное, обнаружив его скольжение внутри особой своей части, полагает, будто сделано это вовсе не намеренно.
- Прервитесь-ка на минутку, - предлагаю я им. – Чувствуете как наши дротики пульсируют друг против друга? Их разделяет только тонкая мембран анального канала между ними. Не правда ли, восхитительно?
- Действительно, - соглашается Френк, - я вот-вот сейчас истеку.
- А я уже! – с восхищением вторит ему и мне Роузе. – Но, пожалуйста, продолжайте!
Получается более чем восхитительная схватка.
- Такой ебли у меня ещё не было! - вынужден признаться я.
- Ещё, пожалуйста ещё! - снова и снова заставляет нас делать это Роузе, а когда мы оказываемся исчерпанными, сосёт наши уколы до тех пор, пока те не поднимают свои петушиные головы.
И так продолжается до того момента, пока рассвет не предупреждает нас о необходимости быть на стороже, и мы с удаляемся каждый в свою комнату.