ведь всё что мы теперь будем делать вполне естественно для любящих друг друга супругов? — спросила Сильвия.

— В общем, то да.

— Странно. Обычные шлюхи делают, тоже самое. Я видела несколько раз на улице, как они сосут у мужчин.

— Шлюхи вытворяют много чего ещё, — произнёс Марий. — Но это вовсе не значит, что если ты кое-что повторишь из того что делают они, то уподобишься уличным девкам.

— Пожалуй... Наверное...

Сильвия с трепетом ухватила рукой член мужа. Впервые член мужчины был в ее руке! Такой горячий, живой, упруго-твердый. Она потянула вниз, наблюдая, как сползает кожица, обнажая гладкую, блестящую в свете настенного факела головку фаллоса. Приоткрыв губы, молодая женщина осторожно втянула кончик члена в рот. Вопреки ее ожиданиям вкус оказался вовсе не противным, хотя раньше ей казалось, что если мужчина справляет малую нужду, то член, сколько его не мой, всё равно будет пахнуть мочой и привкус будет иметь неприятный.

Она втянула орудие мужа поглубже, пока головка пениса не уперлась в нёбо, пальцы Сильвии скользнули по набрякшим, увесистым яйцам Мария. Минута шла за минутой. Юной аристократке всё больше и больше нравилось, всё что происходило. Она сосала член супруга и не скрывала, как ей это нравится. Более того, она возбудилась и picse ее начала источать влагу. Легат постанывал от удовольствия, хотя жена ласкала его не умело и даже близко не могла в этом сравниться с так презираемыми ею уличными девицами. Но старательность её и энтузиазм, с которым молодая женщина взялась за дело компенсировали отсутствие опыта.

* * *

Супруги, с упоением начавшие придаваться очередному акту любви, даже не подозревали, что за ними наблюдают. У дальней стены был широкий пурпурный занавес за которым располагались несколько комнатушек, обычно используемые под кладовки. Там в одном из этих помещений притаился раб по имени Пунна.

Зная о непростых отношениях сестер, Пунна решил, что мог бы стать полезным для Сабины. Осведомитель в доме ненавистной сестры! Неужели Сабина откажется от такого?

Разговор о гладиаторах, затеянный между супругами в спальне оказался очень своевременным. Пунна не знал какую пользу эти сведения принесут Сабине, как она ими воспользуется, но по крайней мере его первый визит к ней будет не «с пустыми руками».

* * *

Он явился к ней вечером, назвал себя, попросил о приёме. В течении четверти часа ему пришлось ждать в атриуме (2). Это был большой и богато украшенный зал. Легат Квинт Лентула не скупился на отделку стен красивым мрамором и на роспись мозаичного потолка великолепной живописью, на приобретение столиков и кресел из дорогого лимонного дерева и покупку статуй, украшенных золотом и серебром. Тяжелые пурпурные занавески с золотым шитьём по краю закрывали входы в соседние комнаты. По углам на высоких бронзовых треножниках были установлены светильники и лампы, заправленные маслом. Пламя светильников играло то золотистыми, то розоватыми отблесками.

Вот, одна из занавесок приподнялась и в атриум торопливо вошла рабыня — молоденькая чернокожая нубийка.

— Госпожа ждет, следуй за мной, — тихо произнесла она.

Пунна немедленно последовал за провожатой. Они углубились во внутренние покои дома, где светильники были притушены и царил полумрак.

— Сюда, — сказала рабыня, чуть отодвигая очередной полог.

Пунна вступил в конклав Сабины. Освещение здесь было достаточно ярким, благодаря двум большим факелам, укрепленным на стенах. Огромное круглое ложе в центре комнаты, являлось сейчас сосредоточением страсти и похоти ибо там возлежала Сабина и с ней совокуплялся огромный бритоголовый капподокиец, смуглая кожа которого, украшенная тут и там татуировками блестела от пота: раб усердно трудился над распростертым телом госпожи. Она лежала на спине, широко раздвинув длинные стройные ноги. Золотистые волосы молодой аристократки были распущены, она была полностью обнажена, если не считать золотых браслетов на ее руках и ногах. Из груди Сабины вырывались стоны, столь громкие и страстные, что не оставалось никаких сомнений относительно силы того наслаждения, которое испытывала сейчас женщина.

Капподокиец, поддерживая своё тело, то на вытянутых руках, то на локтях, когда усталость одолевала его. Овладевал он госпожой умело. До слуха Пунны отчетливо доносились мокро-чавкающие звуки: Сабина просто истекала от удовольствия вагинальным соком. О наслаждении женщины свидетельствовали и заострившиеся соски её больших, великолепных грудей, к которым раб время от времени жадно припадал ртом и судорожные подергивания бёдер, когда началась кульминация этого соития.

Молодая аристократка в объятиях раба! У Пунны пропал дар речи. Он взирал на открывшуюся перед ним картину, вытаращив глаза. Мало того, на ложе сидел ещё один раб — смуглый сириец и ждал, очевидно своей очереди. Большой толстый член его вздымался, готовый и желавший проникновения в женское лоно.

Вот, из груди Сабины вырвался крик. Ещё один и ещё... Глаза закатились, ноги дернулись несколько раз и наступила тишина, в которой отчетливо было слышно шумное, учащенное дыхание изрядно уставшего капподокийца.

Вот, он слез с госпожи и откатился в сторону. Отблески факелов, тут же заиграли золотом на мокром от пота животе римлянки. Сириец ухватил госпожу за щиколотки и начал подтаскивать к себе.

— Стой! — воскликнула Сабина. — Оставь меня.

Сириец, тут же повиновался. Аристократка со стоном перевернулась на живот. Теперь, свет играл сотнями крохотных искрящихся бликов на её влажной спине и выпуклых ягодицах. Обратив своё прекрасное лицо в сторону гостя, глядя на него сияющими изумрудным оттенком глазами, Сабина улыбнулась.

— Привет тебе, Пунна.

— Госпожа! — он низко поклонился, не спуская с римлянки горящего вожделением взора.

— Разве я твоя госпожа? Ты принадлежишь моей сестре.

— Да, так было записано на пергаментном свитке — в завещании вашего почтенного отца. Но душой я принадлежу тебе. И всегда принадлежал.

— Да, я помню, — рассмеялась Сабина, подпирая голову одной рукой, а другой проведя по крутому изгибу своего бедра. — Разве можно забыть твои взгляды? Уже в пятнадцать лет они будоражили мне кровь. Но это всё в прошлом... Что привело тебя сюда?

— Желание служить тебе.

— Вот как? А как же моя сестра?

— Оставаясь её рабом, я могу быть исполнителем твоей воли.

— Да, это интересно, — неопределенно произнесла Сабина, устремив на финикийца долгий пристальный взгляд.

— Я вижу разговор у нас предстоит серьёзный. Мне следовало бы отослать этих рабов, но плоть моя жаждет немедленного удовлетворения. Надеюсь, тебе не помешает присутствие Магисса и Араша?

— О нет, госпожа, — поколебавшись, ответил Пунна, испытывая между тем сильнейшую ревность. Если бы он мог, он прикончил бы капподокийца и сирийца с радостью. Там, где побывали их члены, должен быть он! И только он!

Сабина, заметив состояние финикийца, только усмехнулась.

— Ну, раз с эти всё в порядке, продолжай. Ты ведь, что-то хотел мне ещё сказать?

— Да госпожа! Я люблю тебя! Жажда быть с тобой сжигает меня долгие годы! Что делать мне — я не знаю. Возможно, яд