была табу для разговоров; под конец мы возбудились по-новой, и я оттрахал уже чистую Аню, сходя с ума от ее красоты и абсолютной доступности. Как удивительно было видеть голую, прекрасную Аню - и трахать, трахать, трахать ее без ограничений, столько, сколько хочется! притом, что секс еще вчера был для меня недостижимой мечтой! Аня была для меня подарком, которого я не заслужил и которому никак не мог поверить. Впрочем, я для Ани – тоже...
Через пару дней после нашей второй покраски я повел Аню гулять. Я уже хорошо знал, что ей нужно, и решил организовать ей новое приключение. Я привел ее к высохшей старице и объявил, что нужно перейти на ту сторону. Дно старицы состояло из густого ила, черного, как краска, и глубокого - в некоторых местах по пояс и глубже. Там я объявил, что дальше можно идти только босиком, снял с себя обувь, демонстративно оставил ее в кустах у дороги и пошел прямо в грязь. Аня спросила, где мы будем мыться, и я сказал: "Не знаю! Какая разница!.."
Как загорелись Анины глаза! она даже вскрикнула от такой ужасной и сладкой перспективы!.. Мы брели по грязи, поддерживая друг друга; очень скоро Анино платье было в грязи по пояс, и я предложил снять его, чтобы оно "не мешало"... Через минуту мы возились и плюхались в грязи, как поросята, и на нас снова не было ни единого чистого клочка... Я месил ил, густой, как шампунь, в Аниных волосах, делал ей "грязевой массаж", обмазывая ее тело густым-густым слоем, - а потом, окунув ее в грязь, как в соус, и оставив на поверхности только ноздри, чавкал рукой в ее письке, доведя Аню до первого в ее жизни "грязевого" оргазма. Вскоре из грязи послышалось утробное гудение… с чавканьем раскрылся ротик – и старица огласилась хрипом невыносимой муки. Потом Аня призналась мне, что давно мечтала перепачкаться в грязи, но стеснялась и боялась...
Чем я только не красил и не пачкал Аню! За свою жизнь она побывала в красках всех цветов радуги, в белилах, в золоте, серебре, бронзе, в грязи всех разновидностей, в глине, в шоколаде... У нас были средства, восстанавливающие кожу и волосы, и наши "покраски" не отражались на Аниной красоте. Однажды, на один из Аниных дней рождения, я сделал ей подарок: впервые покрасил ее настоящей золотой краской, сверху донизу, - а потом усадил ее, голую и золотую, в машину (у нас уже тогда была машина) и повез за город фотографировать - на глазах у десятков людей. На нее смотрели, с ней заговаривали - и Аня, умирая от стыда и блаженства, выгибалась перед моим объективом и отвечала на расспросы. Ее вызолоченное тело так блестело на солнце, что люди издалека подходили посмотреть на нее...
В тот раз мы уже обменялись адресами, и потом - не могли провести и дня, чтоб не увидеть друг друга. Через год Аня забеременела, и я, как только окончил школу (Аня к тому времени уже родила), расписался с ней и стал работать, чтобы обеспечить семью. Наша интимная тайна связала нас навсегда.
Конечно, мы трахаемся не только во время "покраски": я люблю трахать и чистую, розовую Аню - ничуть не меньше, чем перепачканную... Каждую неделю я стараюсь устраивать ей пикантные "приключения" - и моя жена уже много лет счастлива со мной...