то, на что даже не надеялся. Скромная, добропорядочная римская девушка из богатой аристократической семьи! Мог ли жалкий презренный раб рассчитывать на твою благосклонность? Нет! Он даже мечтать несмел! Но вот, ты идёшь чтобы предаться похоти с рабом-гладиатором! И где же скромность и целомудрие? Где легендарная верность римских жен своим мужьям? Ты такая же шлюха и потаскуха, как и твоя сестра! Я сношался с ней, как только хотел! Так почему бы не сделать это и с тобой? Почему бы не осуществить свою мечту? Давай, римская блядь, осчастливь своего раба!

— Я тебя осчастливлю!

Голос, раздавшийся из темноты едва ли мог поразить всех присутствующих меньше, чем если бы с небес в это время ударила молния и на землю сошел бы во всём своем блеске Юпитер.

Пока шёл разговор, Элатий, пользуясь глубокой тенью, протянувшейся вдоль ограды тихонько пробрался мимо троих сподручных Пунны и теперь оказался в непосредственной близости от финикийца и Сильвии. Конечно, он мог напасть на троих помощников Пунны со спины и легко разделаться с ними, но в этом случае у финикийца было бы время убить Сильвию. Теперь же, выпрыгнув из темноты и встав между девушкой и Пунной, он мог уберечь её от нападения. Но про троих подельников, тоже не стоило забывать. Схватив Сильвию за руку, Элатий оттащил ее в сторону забора, так что тот теперь прикрывал ее со спины. Сам же повернулся лицом ко всё ещё остолбеневшим убийцам.

Появление самнита изумило всех до такой степени, что никто в течении четверти минуты не сдвинулся с места.

— Элатий? — наконец выдавил Пунна.

— Глаза тебя не обманывают, пёс. Это я.

— Что... Что ты здесь делаешь?

— Я здесь чтобы отправить тебя навстречу к Харону.

— Да ты... Да ты сам отправишься туда! — заорал Пунна. — Убейте его!

Один из подельников финикийца, было ринулся вперёд, выхватив из-под плаща короткую дубинку, утыканную гвоздями, но самнит легко отбил его удар и напал сам, сделав быстрый и резкий выпад. Меч вонзился в живот бандита. Элатий чуть довернул его и сделав разрез по диагонали до самой диафрагмы, высвободил оружие. Выронив дубинку убийца тоненько завыл и рухнул на колени. Из его живота начали вываливаться внутренности. Он попытался удержать их руками, но затем, упал лицом вниз и забился в предсмертных конвульсиях в луже крови. Двое других бандитов пару секунд оторопело смотрели на павшего товарища, а потом, крича от страха кинулись наутёк. Испытывать судьбу в схватке с гладиатором они не пожелали.

— Трусливые собаки! — взвыл Пунна. — Дерьмо свинячье!

Совершенно взбешенный, движимый отчаянием и жаждой мести он налетел на Элатия. В первое мгновение гладиатор, даже начал отступать под градом ударов. Они сыпались и справа и слева и сверху. Пунна совсем недурно владел мечом. Но ярость быстро подтачивала его силы, а вместе с ними убывала так необходимая для боя выносливость. Точность и быстрота ударов, выпадов — снижались. Уже через несколько минут Пунна тяжело дышал, а из глотки его вырывались сиплые хрипы. В налитых кровью глазах была дикая ненависть. И обреченность. Он понимал чем закончится поединок.

Отбив первый натиск и получив, лишь легкую царапину в левое плечо, Элатий перешёл в наступление. Нанося удары и делая выпады, он не торопился. Он мог бы прикончить Пунну почти сразу, после того, как ослаб его бешеный натиск, но решил не ускорять неизбежное. На арене, убивая эффектно, зрелищно, он радовал и развлекал квиритов. Так почему бы сейчас не доставить удовольствия себе?

Шаг за шагом Элатий теснил убийцу. Тот хрипел, стонал, обливался потом, жадно хватал холодный воздух и мучительно кашлял и при этом. Пунна, ещё пытался отражать направленные на него удары, но обеим противникам было понятно, что если бы самнит захотел, ни один из них не был бы отражён.

Вот, наконец, Пунна был загнан к стене старого заброшенного дома. Он едва держался на ногах от усталости, руки его, сжимавшие меч дрожали.

— Ну же, сколько ещё? — прорычал он. — Заканчивай дело.

— Я решу без тебя, когда закончить, — холодно бросил Элатий.

И двумя быстрыми ударами справа и слева пронзил финикийцу плечи. Тот замычал от боли и выронил меч. Снова удар слева — в сторону отлетело ухо. Пунна ухватился за кровоточащую рану, пронзительно закричал. Элатий отрубил ему кисть другой руки.

— Пощади!

Финикиец повалился на колени. Самнит усмехнулся.

— Я окажу услугу местным бродячим псам, если разделаю тебя на части. Так им легче будет жрать тебя.

— О боги! О духи милостивые! Убей меня, а потом руби сколько хочешь!

— Да какой мне интерес кромсать мертвого? — рассмеялся самнит.

Меч, описав полукруг рассек лицо финикийца от левой стороны подбородка до правой скулы. Но неглубоко. Затем, самнит подсунул гладиус по правое ухо и отрезал его. Пунна начал плакать. Под его коленями быстро растекалась лужа — смесь крови и мочи.

— Отправлю тебя к Харону без ушей, глаз и языка, — сказал Элатий. — Открывай рот. Или мне разжать тебе зубы мечом?

Тут, на плечо гладиатора мягко легла чья-то рука. Он обернулся и увидел Сильвию. В глазах её были слезы, лицо бледное и печальное, она с жалостью смотрела на израненного, стонущего финикийца.

— Не надо, — прошептала молодая римлянка. — Закончи, уже с ним. Прояви милосердие. Отправь его к богам быстро и без мучений.

Её взгляд, прикосновения, мягкая интонация нежного голоса подействовали на самнита каким-то невероятным, волшебным образом. Холодная ярость, жажда убийства и крови, затмившая его разум, в миг куда-то исчезли. Он, готов был поклясться духами матери-земли, что попроси Сильвия не убивать Пунну, он внял бы этой просьбе беспрекословно и без сожаления.

— Хорошо, как пожелаешь, госпожа, — глухо произнёс Элатий.

Он снова повернулся к Пунне.

— Ступай. Перевозчик ждёт тебя.

Быстрый, короткий удар прямо в сердце оборвал жизнь финикийца. Вытащив окровавленный меч от лезвия которого шёл пар, гладиатор посмотрел на Сильвию.

— Я должен сопроводить тебя в дом моей госпожи Юлии. Идём. Здесь опасно оставаться. Шум мог привлечь местных разбойников.

— Да, поспешим, — кивнула Сильвия.

Через несколько минут они вышли на более широкую и лучше освещённую улицу. Ветер стал сильнее и холоднее, заставлял плотнее кутаться в плащи. По сторонам дороги возвышались темные громады инсул, а впереди в отблесках настенных факелов сверкнул купол маленького храма. Элатий узнал это место. Они шли по улице Речных перевозчиков, а храм был посвящён какому-то очень древнему божеству одному из покровителей вод Тибра. Он был заброшен давным-давно, ещё до начало Первой из Пунических войн и стал пристанищем бродяг. Вот и сейчас в эту холодную ненастную ночь внутри горел костёр, отблески которого играли на полуразвалившихся колоннах при входе. Элатий и Сильвия проходили мимо, когда внезапно с невероятной силой хлынул дождь, черные небеса прорезала вспышка молнии, а после, под сводами небес прокатился оглушающий гром. До дома Юлии было ещё не меньше получаса пути. Идти под таким дождём — просто безумие.

— Может, укроемся там? — Сильвия указала в сторону храма.

— Боюсь, тебе не понравится соседство