разрядить Яну, дать ей возможность, я спросил: "Ян, а ты бывает забываешь картошку?". "Назарка, ты что такое спрашиваешь у тёти Яны!!? Ты что малыш!!?", как-то с любовью всё же ко мне осекла меня "мама". Я начинал чувствовать, что реально не понимаю социального уклада этих людей, но на всякий случай: "Да я ж ребёнок мам, мне ж можно!", и Яна с "мамой" засмеялись, потрепав мою чёлку, Яна: "Бывает Зарик и у меня промашки случаются", сказала, весело заливая смехом "мамин". Мы говорили «ни о чём», ещё минут двадцать, смеясь и шутя, но меня не покидал чувство, что Яна странно «знакомо» себя ведёт. Почему она не поняла того что поняла мама, почему так быстро реагирует на меня.

Хотя конечно они долго жили в разных городах, сложилось всё по-разному, поэтому могли не понимать в мелочах, но я чувствовал своей душой, что дело совсем не в этом. "А вдруг, Яна не одна, как и Назар", сильно ударило мне в голову, во лбу что то захрустело и я открыв глаза, чуть не упал, коленом зацепившись за столик. За секунду Яна поймала мою руку и уже держала меня, с искренним волнением: "Зарик, Зарик, ты что, что с тобой!?", словно ни разу, ни на долю секунды не отпуская меня своим вниманием. Я почувствовал затылком что то достаточно острое и крепкое. Яна встала, сняла с ковра стены огромный рог, в который я собственно летел, и унесла в темноту комнат. "Назарка, ты как, не зашибся", всё причитала "мама". "Мам, да всё в порядке смотри, всё со мной хорошо", успокаивал её я. Яна вернулась, села передо мной на колени, взяв ладошками мои ручки: "Зарик. Ну ты как, не ударился?", - "Ян, всё нормально, спасибо!!! Думаю рога мне не очень то пошли бы", а Яна улыбнулась почти смеясь, наклонилась к моим рукам и прижавшись в мои повернутые лодошки щёчками: "ты не пугай нас так теперь! Ладно!?". "Замётано!", ответил Яне, и мы снова уже болтали о чём то неважном, а я осознал, что Яна сделает всё для меня, лишь бы я был в порядке и это сильно согрело меня.

"Я сейчас принесу альбом, у меня есть фотки рабочие, посмoтрите где я работала", сказала Яна, и только начала подниматься, как шар с грохотом лопнул, и я уже смотрю как она падает назад себя, теряя равновесие. Диван вбил в стену дерево ручек, а тело мальчика, выполнив альт над столом, закрыло все угрозы. Яна ударилась спиной о мою руку, закрывающую угол комода, и отскочив, повалилась на меня. А я, падая на пол, закрывал её руками, и собою как только мог, прижимая изо всех сил к себе. Я боялся за неё. Очень! Меня отпустило, как только я мягко приземлился на ковёр, вместе с Яной, и без единой ссадинки на ней. "Господи боже, вы убьётесь сегодня", заверещала "мама", и словно опомнилась, зашлёпала себя по губам: "ой, ой, не упоминаю имя в суе, не упоминаю!". Она подлетела к нам и стала поднимать меня и Яну. Моё сердце билось открывая глаза, как никогда, в такт с Яниным. Падая мы видимо включили музыку и она полилась. «You belong to me..», - медленно закружилось в полу тишине комнаты. “Так похожа на Serge Sonore..”, но на порядок красивее: “Да кто же они такие все!!?”.

Паники никакой не было, наоборот, Яна улыбаясь, и втягивая меня тоже: "Господи, у меня ж не острая попа, чего так лопаться" - "Зуб даю Ян, не острая, я вот проверил! ", подбодрил я: " мож у него газы были, не сдержался просто", и смех снова разлился по комнате. Мама стала шлёпать теперь уже Яну по губам, со своим "не упоминай имя в суе". "Мам не надо! Яне и так больно! Тем более господа не зовут Господи, у него же другое имя, так что нормально всё.." выдавал я, вставая с пола. "Хм, а правда", согласилась со мной "мама", "Яночка прости, прости хорошая", и суетливо, с материнским трепетом погладила Янину щёчку. Та улыбнулась и поспешила ко мне: "Зарик, миленький, как ты, я ж тебе всю руку разбила", хватаясь за меня, Яна то гладила руку, то обнимала меня, прижимая к себе, то отпуская и снова расспрашивая, что болит. "Да всё в порядке Ян, я ж весь в коже, от носков до рожи", от такого моего пируэта мы все засмеялись, а Яна с "мамой" успокоились и мы снова сели за столик. Я был искренне рад, что здесь, есть Яна, у неё есть моя "мама", и Зарик, а у него, есть Яна и не важно была она одна или, нет, здесь и сейчас была не земная, теплая и сказочная 7я.

Мы болтали, пока мама плавно не перешла на «своего бывшего». Я, в широком смысле этой буквы, не знал, что он ей сделал, или не сделал, просто знал, что она говорит о моём "отце"; в её глаза нападали слёзы, но она держалась при мне. Я подумал, что им сейчас, неплохо бы, ну скажем попить чая на кухне и поболтать, без лишних ушей, и посмотрев в глаза "мамы", в следующею секунду, услышал: "Наверное, я бы выпила кружечку чая, что-то в горле совсем пересохло", и посмотрела на меня так, словно ей сейчас придется оставить сына в приюте на год.

"Мы, Назарка с тётей Яной быстренько сходим, попьём и обратно к тебе, ты побудь здесь, хорошо?", сбивчиво, словно извиняясь продолжала "мама". "Не, я с вами пойду!", бросил я, а Яна, почти вместе: «Маме нужно со мной поговорить о секретах, а настоящему мужчине не стоит слушать женские балалайки, они не интересны..». Мамины глаза, не ожидавшие от меня такой «липучки», обиженно смотрели на меня: "Да я прикалываюсь мам! Конечно идите", разрядил я её, услышав, как Яна, обнимая: "Мы быстренько, ты Зарик не скучай, Ладно! Вот поиграй во что-нибудь, там найдёшь, в папке с играми", и вытащила из комода ноутбук. Они ушли.

Я сидел на диване, крутил в руках бук, лёгкий как перо, глянцевый и очень тонкий, не понимая как его открыть. Отпустив свои мысли, я просто положил бук на стол. Тоненькая крышка, зажигая заставку медленно открылась, вместе с моей челюстью. Бук секунды за три, пока открывалась крышка, поднял, что то вроде мак-а. В моей голове опять залетали тени сомнений, что это за место, где оно, и какое это время. Тут, глубоко в себе я решил, что у Яны наверняка есть фотографии в буке, или ролики с ней. Быстренько открывая все папки подряд, я стал искать что-то похожее, и вот она – «Мои фотографии, 247Mb». Я открыл папку и перестал «прятаться». Всем телом я почувствовал интерес и желание скорее разглядеть все фотографии. "Не спеши Зарик, не спеши", подумал я и почувствовал волнение и лёгкий холодок по полу.

Яна была обворожительно и вне земно мила; был ли то розовый восход с росой паутинок на траве, или сумерки ночного снега города, на фоне тысяч огней, разницы не было, Яна была прекрасна. На секунду я почувствовал что улыбаюсь, а телу так приятно, что кажется так будет вечность, и лучше быть ничего не может. "Не может быть лучше!? Хм.. но ведь я только лицо и вижу, ну может быть ножки..", машинально, опережая мысли, я мотнул вперёд. "А разве не должно быть папки «Эротика»?". Что то начиналось на «Эро…». А я уже открывал эти фотографии.

На первой же, Яна сидела за деревянным столом, а вокруг ходили в полумраке, видимо бара, люди, а она сидела, с голыми налитыми грудями, лежащими на столе. На одной груди стоял большой стакан с пивом, а на второй, какой то парнишка, вилкой что-то царапал на Яниной бархатной коже. Я начал терять