расставания. Я боялся, как бы наши объятия не оставили следов, которые заставили бы вашего мужа подозревать вас, что вы не совсем та, что он ожидал.
- Вы - удивительный мальчик, мой дорогой Чарли, и в гораздо большей степени мужчина нежели многие, что лет на десять старше вас. Кто бы мог подумать, что такие мысли, такие заботы будут занимать столь юную голову? Что ж, мой дорогой мальчик, меня на самом деле несколько смущал этот самый пункт, и, конечно, фиксируя день бракосочетания, я ожидала, что буду в ту ночь нездоровой, но оказалась разочарованной: ничего не наступило, и это заставило меня действовать лучшим из возможных на тот момент способов. Я крепко держала свои ноги вместе. А свою руку опустила вот к этой части моего суженого и как можно сильнее прижала к своей штуке.

Своими пальцами я крепко сжимала его оружие, когда он пытался войти, и вдруг с криком очевидной боли, поскольку он дал дополнительный толчок, уступила дорогу и позволила ему сразу же проникнуть внутрь. Мой муж оказался настолько неискушённым, что, когда овладевал мною, действовал больше воображением и доверием, так что я оставила его в полной уверенности, что он был первым моим обладателем. Но, о! мой возлюбленный Чарли, я-то сама обнаружила, что действительно была уже в интересном положении, и вы, мой дорогой напарник, отец ребенка, который теперь внутри моей матки.
- Что? Я? Я отец вашего младенца? Ох, дорогая, дорогая миссис Винсент; ох, повторите это снова!
- Это именно так, мой дорогой Чарли! И знание того, что я первой обладала вами, а вы - мною, примиряет меня с мыслью, что я подарю своему мужу ребёнка, который его ребёнком не является.
- Мой ребенок! мой ребенок!
Я плачу и танцую круг в пароксизме восхищения от мысли, что стану отцом. Это, казалось, сразу же делает меня возмужалым, и я с гордостью надуваю щёки. Я устремляюсь к дорогой миссис Винсент, горячо обнимаю её и, опрокидывая спиной на софу, произношу:
- Я должен видеть, как ангелочек смотрится в своей обители.
Я поднимаю вверх её нижние юбки и обнажаю весь её прелестный живот, уже своей опухолью показывающий, что там в любом случае происходит нечто иное, чем простое переваривание пищи. Гораздо более заметен и её влог. Я наклоняюсь, целую её привлекательную манду, делаю добротный отсос, затем гамаюширую её, пока она не начинает испытывать нужду в моём дреколье, чтобы выебать её.

И у нас получается донельзя изысканная и полная восторгов ебля. Мысль, что я своей спермой крещу своего собственного малыша, стимулирует мою похотливость, и мы, преисполненные самых чувственных восхищений, пробегаем этот круг, пока не растворяемся в чувственнейшем и смерти подобном истощении удовлетворенных желаний.
- Чарли, мой дорогой, вам следует встать. Помните, что вы можете повредить дорогое созданьице слишком большой невоздержанностью. Так что умоляю: поднимитесь!
Я сразу же поднимаюсь, но только чтобы весьма нежно обнять её. Она жалуется на ощущение некоторой слабости и говорит:
- Не сходить ли нам теперь в дом, чтобы отпить немного вина?
Мы приводим себя в порядок, и весь сияющий от мыслей об отцовстве, я выступаю вперёд, гордый словно павлин, и уверенный, что и мне самому по такому случаю полагается немалая пинта пива. Вряд ли я сознавал, стою ли я на голове или на каблуках, и был весьма экстравагантен в своём поведении. Так что миссис Винсент вынуждена серьезно предостеречь меня и призвать к надлежащей сдержанности в присутствии слуг. Отдохнув с получаса, она собирается послать за кабриолетом, чтобы его подали к двери, но я умоляю её отдать распоряжение отослать его к дороге ниже летнего домика, чтобы иметь удовольствие подольше побыть с нею. Она улыбается и снова шлёпает меня по щеке, словно говоря:
- Понимаю вас, жулик!

Но поступает так, как я и предлагаю. Таким образом мы направляемся через наши угодья, и оказываемся в летнем домике раньше, чем двуколка могла быть запряжена, а тем более прибыть сюда, сделав круг по той дороге, что ниже. Вот такая неожиданность. Пользуясь ею, я обнимаю дорогую миссис Винсент, желая опустить на софу.
- Нет, нет, дорогой Чарли, это приведёт моё платье в слишком большой беспорядок, а у нас не будет времени потом заняться им. Остановитесь! Лучше я стану на колени на той низенькой кушетке, а вы встаньте сзади, и я смогу направить вас снизу. Вы же знаете, что именно этим путём вы всегда вставляете дальше и доставляете мне больше удовольствия, чем любым другим.

Она становится на колени, и я закидываю её одежды прямо ей на плечи, обнажив ее прелестные ягодицы, которые теперь, когда она забеременела, раздались в ширь и стали более полными и округлыми, чем раньше. Ненасытно целуя их, я, было, приставляю свой дрекол прямо к ним. Но миссис Винсент, протянув свою руку назад, схватывает его и вставляет в свой пылающий и страстно жаждущий влог, так что тот по самую рукоятку погружается в определённые ему пределы.
- Полегче, Чарли, дорогой! - вскрикивает она. - Помните: там наш дорогой бэби, и вам не следует быть слишком резким.
Это сразу побуждает меня быть умеренней. Обе мои руки находятся у неё на бёдрах, и по мере того как я медленно скольжу туда и обратно, я то и дело прижимаю к себе её роскошные ягодицы, чтобы она лучше встречала меня. Тело своё я держу вертикально, чтобы лучше видеть движения её задницы.
- Просуньте-ка свою руку и пощупайте мой клитор, Чарли, дорогой!
С минуту я так и делаю, а затем шепчу:
- Это - такое восхищение взирать на вашу роскошную бездельницу в действии! Так что умоляю: приложите к вашему клитору собственный палец, а мне позвольте наслаждаться этим восхитительным видом!
- Что ж, очень хорошо, любимый.
И я могу чувствовать, как она тотчас час же неистово принимается трахать себя. Это позволяет мне ввести сначала один и затем второй пальцы в её столь восхищающий меня забой. И когда я нахожу, что она находится в самом что ни на есть возбуждённейшем состоянии, я внезапно перемещаю свой дрекол и заменяю им свои пальцы. Это для неё является неожиданностью, но будучи крайне возбуждённой, она не находит времени противиться этому, и я скольжу уже в другом месте, не слишком быстро, но довольно далеко, во всяком случае насколько мог пройти.
- Какой же скверный тип! - восклицает она, малость дёрнувшись.
Но я слишком крепко держу её за бёдра, чтобы позволить ей сбросить меня, даже если она того хочет. И тем не менее умоляю:
- Позвольте мне продолжить! Ведь мне никогда не забыть наслаждения, полученного таким образом в ночь перед вашей свадьбой.
Она не отвечает, но я могу чувствовать, как удваивается воздействие её пальца на клитор. А конвульсивное подёргивание сфинктера и мышц у неё на пояснице вскоре убеждает меня, что и такое окончание нашего забега может понравиться ей не хуже, если не лучше, чем все предыдущие. Мы вынуждены сдержать громкие крики агонизирующего наслаждения и затихнуть, - тем самым проявляя предосторожность, ибо двуколка несомненно уже ждала всего в нескольких ярдах отсюда. Правда, моя дорогая учительница кажется не склонна позволить мне ретироваться; она держит мой дрекол в таком