его надо окрестить. Правда, я делал это лишь однажды... И это было очень давно... Но я с радостью сделаю это теперь.

Поздним вечером, когда Джузеппе и Пьер крепко спали позади хижины, Джим с Сержем сидели на берегу.

— Так ты говоришь, этот Хименес тебе не нравится? — раскуривая трубку, спросил старик.

— Да, и Анне тоже... Есть в нём нечто странное... Уверен он что-то скрывает...

— Ладно... — старик улыбнулся, — посмотрим, решим... Стемнело совсем, — заметил он, взглянув в чернильное небо. — Иди в хижину... Твоя принцесса заждалась уже...

— Джим! — Дюваль пихнул его в плечо, сверкнув глазами.

— Да я ничего, — засмеялся тот, — смотрит она на тебя с обожанием, триста акул мне в глотку! Иди, иди к ней! А я посижу... подумаю про твоего соседа...

И он выпустил из трубки колечко дыма.

Дюваль на цыпочках прошёл в дом, стараясь не потревожить сон жены и сына. Было душно, и Анна по обыкновению спала раздетой. Её косы разметались по постели, в серебряном свете ночи, льющимся в маленькие оконца, округлые формы хрупкой фигурки, казалось, светились сами. Её дыхание было ровным, а нежные жемчужно-розовые губки чуть приоткрылись.

Серж осторожно опустился рядом с ней. Вмиг тонкие ручки обвили его шею, а головка устроилась у него на груди, рассыпав вокруг шёлковые локоны.

— Милый, — сонно прошептала она, — где ты был так долго?

— Спи, спи, девочка, — отвечал он с улыбкой и поцеловал её носик.

В ответ она прижалась губками к его губам и закинула колено на его бедро. Он ощутил прикосновение мягкого бархата, сокровенная тайна прижалась к его ноге, и Дюваль вздрогнул, пронзённый молнией. Анна сладко спала у него на груди, а для него о сне не могло быть и речи. Он почувствовал, как напряглось внизу живота, сладко заныло в «кисетах», а сердце застучало так, словно собралось покинуть его, сорвавшись с места.

— Девочка моя, — подумал Дюваль, — что же ты со мной делаешь?

Его рука медленно скользнула по спинке жены, обрисовывая плавные изгибы, опустилась к нежным половинкам «персика». Анна вздохнула во сне, словно пытаясь освободиться от его руки, дёрнула попкой, мягкий бархат между её ножек потёрся о его бедро. Серж «завёлся» ещё сильнее. Эта игра всё больше нравилась ему. Было что-то невероятно сладкое ласкать её спящую. Его рука словно сама собой раздвинула пухленькие половинки «булочки», скользнула чуть ниже и принялась ласкать сокровенную тайну. Его пальцы осторожно, как будто боясь разбудить Анну, теребили нежные складочки, постепенно проникая в уютное пространство. И вдруг он ощутил медовую влагу между ножек. Её спящее тело отвечало на его ласки!

Анна застонала и открыла глаза.

— Любимый, что ты делаешь? — прошептала она, сонным голосом.

Не дожидаясь ответа, перевернулась на спину, чуть отодвинувшись от него. Он склонился над её ушком и сказал чуть слышно, одними губами, окутывая синим блеском своих глаз:

— Котёночек мой, я хочу поиграть с тобой.

— Мнн, — протянула она и сладко причмокнула губками.

Он расценил это как согласие. Его язычок стал ласкать нежную кожу животика, щекотать очаровательную ямочку, спускаясь всё ниже, скользнул между ножек. Жадные губы опустились на мягкий бархат восхитительной тайны.

— Ннн, милый, — проснулась Анна, — я боюсь закричать.

— Терпи, терпи, моя сладкая девочка, — прохрипел он с полубезумной улыбкой. — Кричать нельзя, проснётся маленький... да и не одни мы...

Губы завладели крошечной «жемчужиной», стали посасывать этот сладкий шарик, чуть ударяя его языком. И едва ощутив приближение её взрыва, Дюваль быстро закрыл любимый ротик поцелуем, чтобы заглушить вскрик Анны. Её конвульсии, трепет нежного влажного ротика довели его до умопомрачения.

Через мгновения, едва придя в себя, Анна, согнув точёные коленочки, широко расставила ножки, посмотрела на мужа улыбающимся манящим взглядом. Безмолвно она, казалось, говорила:

— Здесь всё принадлежит вам.

Ещё раз ласково лизнув медовое местечко, Дюваль дразнящими движениями провёл багровым концом восставшей плоти по набухшим складочкам. Анна задрожала, выгибаясь, подалась к нему. Но Дюваль, поддразнивая жену и самого себя, продолжал медленно погружаться в тёплые влажные створки раковины, скользить между ними и выходить обратно. Он щекотал их во всех направлениях и, наконец, плавно взял Анну таким привычным и любимым ею движением, настойчиво качнувшись вперёд, до конца заполнил её собой.

Стараясь не придавить её, такую маленькую и хрупкую, своим весом, Дюваль не опускался на неё сам, а руками за талию и плечи прижимал к себе, стоя на коленях, чуть наклонившись вперёд. В последний момент, на грани взрыва, он впился в её раскрасневшиеся губки страстным поцелуем, который подавил их крики, приглушив их до стонов.

Потом, подхваченные солнечным ветром, они упали без сил и заснули в объятиях друг друга.

Анна склонилась над колыбелью, поправляя одеяльце сынишке.

— Анри, крошка мой, — улыбаясь, сказала она, — скоро придёт папочка, и мы пойдём погуляем. А пока надо поспать...

И она стала тихо напевать мелодичную колыбельную, которую когда-то ей пела няня.

Дюваль с друзьями ушёл ещё утром, они отправились навестить Хименеса. Сержу не хотелось оставлять жену одну, но он должен был показать своим товарищам дорогу к пещере дикаря.

— Мы скоро вернёмся, — целуя Анну в щеку, заверил он. — Без меня не выходи из хижины, даже во дворик...

— Скажи, — она подняла на него глубокий взгляд, в котором пряталась тревога, — а ваш корабль... он ушёл?

— Не бойся! — Дюваль прижал её к себе, спрятал в замке своих рук. — Если они ещё и здесь, сюда они не сунутся! Их интересуют сокровища Блэка... Блэк никогда не заходил на эту часть острова. Я это точно знаю... Я мигом! А потом, мадам Дюваль, — он подарил ей чарующую улыбку, от которой у Анны внутри что-то оборвалось, — вечером Джузеппе окрестит нашего малыша и... обвенчает нас, — последние два слова он произнёс чуть слышным шёпотом.

— Обвенчает?! — Анна, словно не поверив ему, заглянула в его глаза.

Спокойные волны плескались в них, притягивая, заставляя позабыть обо всём на свете. От его взгляда она покраснела и уткнулась носиком ему в грудь.

— Да, — опять шепнул он, — я попросил его об этом. Мои жена и сын должны носить мою фамилию... Конечно, мне бы хотелось сделать это в иной обстановке... в роскоши, достойной тебя...

— Мне не нужна роскошь, — Анна опять подняла на него глаза, которые, казалось, стали ещё больше, — только ты... мне нужен только ты...

Он нежно взял в свои её дрогнувшие губки, сильнее прижал к себе и тут же быстро вышел из хижины.

Четверо мужчин, стараясь не издавать лишнего шума, продвигались по лесу. Наконец, они пришли к густым зарослям, за которыми скрывалась пещера. Дюваль остановился и, кашлянув, тихо позвал:

— Рикардо, вы дома?

Ответа не последовало, и четверо друзей проникли в пещеру.

— Да тут никого нет! — первым заметил Отец Джузеппе.

— Тсс, — Дюваль приложил палец к губам и выразительно повёл глазами, намекая на то, что Хименес мог подслушивать их.

Джузеппе смешно зажал себе рот ладонью. В манере этого итальянца было много забавного,