накануне из анатомического атласа, был клитор. И вся эта верхняя часть расселины была прикрыта рыжими волосами, невероятно густым ковром покрывавшими бугор Венеры.
По правде говоря, зрелище это особого восторга у меня не вы-зывает. Но, вспомнив, что делал вчера и сегодня мой брат, я наклоняюсь и заставляю себя с показным удовольствием просунуть язык в расщелину, после чего начинаю быстро теребить и облизывать клитор, ощущая, как он постепенно твердеет под моим напором.
Однако вылизывание скоро меня утомляет, и я сменяю язык на палец. Расселина сильно увлажняется, а мой член приобретает такую упругость, что я понимаю: пора уже и пристроить его туда, куда следует… И вынув его из пижамных штанов, начинаю, оставаясь стоять на ...ногах, тыкать им. Дуся тем временем открывает глаза, приподнимается на локтях и говорит:
-Ты, поди, и вчера не спал? И небось всё видел? И уже знаешь, как?
После чего встаёт на ноги, оборачивается ко мне спиной, залезает коленками на край кровати и представляет моему взору свою невообразимую задницу, разделённую глубокой бороздой на две превосходные и весьма объёмные ягодицы. Я пробую пальцами и убеждаюсь, насколько они упруги. Конечно, жопка Нади была гораздо изящней, но рядом с этой она показалась бы вовсе бесплотной. То же самое можно сказать и о бёдрах. А уж что говорить о запечатлевшихся ещё со вчерашнего дня грудях! Их сейчас не видно, но в воображении моём они продолжали присутствовать. В расселине зада виднеются волоски.
- Ну и жопа! – говорю я, вспоминая, что говорил по этому поводу Георгий. – Колоссально!
Я прижимаюсь к ней и стараюсь обхватить руками её необъят-ный живот. Затем возвращаюсь к ягодицам и трусь о них хуем. Потом делаю полшага назад и начинаю похлопывать и поглаживать их. А ещё ниже виднеется жирная и сочная пизда. Порывшись в ней для забавы своим пальцем, я возвращаюсь к ягодицам, раздвигаю их и с любопытством рассматриваю заднюю дырочку. Формой она похожа на пупок, но коричневого цвета, хотя и очень чистая. Пробую сунуть туда палец, но женщина резко отстраняется, и я пугаюсь, что сделал ей больно. А раз так, надо ли настаивать?
Не лучше ли воткнуть распалённый хуй ей в пизду? Я так и делаю, и он входит туда, причём действительно словно нож в кусок масла, как изволил вчера заметить вслух Георгий! Погрузившись в неё до самых своих тестикул, я останавливаюсь, не уверенный в том, что же следует делать дальше.
Подсказка приходит от Дуси: она чуть отодвигается от меня, освобождая какую-то часть моего сикулька, и тут же прижимается ко мне, снова целиком его поглощая. И так ещё и ещё раз!.. И в этих её движениях, в этих её трениях вокруг моего члена, мне вдруг передаются какие-то необычно острые ощущения, гораздо более сильные, чем я испытывал вчера, помогая сам себе, или сегодня ночью, во сне. И меня тут же осеняет: именно это от меня сейчас требуется: двигаться в её маслянистом чехле туда и сюда, именно от этого получая величайшее удовольствие. Я так и делаю. И вскоре почти совершенно теряю голову. «Как чёрт на сковородке!» - снова приходит мне на ум вчерашнее сравнение. Но как сладостны эти адские мучения!
Я чувствую, как лезень мой раздувается, а в тестикулах и в нём самом стремительно накапливается какая-то энергия, готовая вот-вот выплеснуться наружу. Это и происходит через пару секунд, когда из меня, словно из спринцовки, перемежаясь с судорогами всего тела, начинает что-то выплёскиваться в её нутро. И я, начитавшийся врачебных атласов, понимаю, что это изливается сперма, что это экстаз, то есть то, ради чего всё и совершалось до этого.
Мне хотелось бы остаться в столь сладострастной позе и после семяизвержения, но сестра управляющего подаёт свой зад вперёд настолько, что мой обмякший член выскакивает из её нутра. Спустив ноги на пол и выпрямившись, она опускает вниз подолы своих одежек, вытирает ими свою промежность, застёгивает кофточку и только после этого оборачивается ко мне. Увидев меня, стоящего перед нею с полуопущенным хуем, красным и мокрым, она улыбается, берёт край простыни и заботливо вытирает моё поникшее мужское достоинство.
- А теперь одеваетесь, барин, и идите вниз, - говорит она, - Мне надо ещё поменять ваши постели. Да и другие дела меня давно уже ждут… Но ради бога, пусть никто ничего не знает, что между нами было!
И, покраснев, добавляет:
- А то я вас не буду любить…
Я слегка прижимаю её к себе, мы обмениваемся поцелуями и поворачиваемся спиной друг к другу: она – чтобы заняться нашими постелями, я – чтобы одеться и спуститься вниз.