моего дрекола, вставляя свой палец то в задницу Лиззи, то в мою. А потом, поднявшись, говорит:
- Остановитесь малость, мои дорогие, но не отодвигайтесь. Я собираюсь дать вашей сестре, Чарли, урок получения самого восхитительного двойного удовольствия.
После чего, поплевав на свой дрекол и поднеся некоторое количество слюны к розовому отверстию её задницы, он предлагает ей:
- Вы не позвольте мне вставить туда мой дрекол?
Лиззи размышляет недолго, ведь она была большой любительницей получать удовольствие именно таким образом и часто уже наслаждалась этим маршрутом.
- Пожалуй, попробуем, - скромно отвечает она.
- Я буду осторожным, чтобы не причинить вам боль, - успокаивает он, - и буду настолько нежным, насколько это только возможно... Выставьте, пожалуйста, побольше свой зад и напрягитесь, как если бы хотели опорожниться от кое-чего, это облегчит мне вход и причинит вам меньше боли.
Вы можете вообразить, как про себя была довольна Лиззи! Она выполняет все его рекомендации, - и он с большой мягкостью преуспевает в том, чтобы вложить свой дрекол ей в ножны между ягодицами.
- Главное, моя дорогая, вы вынесли превосходно. Вижу, вы способная ученица; теперь вам ничего не остаётся, как только исступлённо восторгаться одновременным действием двух дреколов. И вам, Чарльз, пора поработать. Продолжите изящные давления на свою очаровательнейшую сестру. Она уже в восторге от того, как жалуют её наши возбуждённые ...члены.
Мы таким образом начинаем первый урок сдвоенной ебли.
От мучительных ощущений восторженного удовольствия, произведенного на её эротические нервы сдвоенным спариванием, Лиззи почти обезумела. Я также настолько близко чувствую протирку дрекола мистера Мак-Каллума около своего, будто небольшая мембрана, отделяющая задний проход от влога, так сильно натягивается этими двумя членами, её сдавливающими, что создаётся впечатление, будто между ними ничего уже нет. Такое восторженное возбуждение приводит дела к быстрому завершению. Лиззи от избытка удовольствия кричит так громко, что прибегает несколько встревоженная Мэри:
- Что случилось?
Её удивлению нет предела при виде, который ей приходится созерцать. Но мы оказываемся слишком безумно погружёнными в непристойнейшее наслаждение и сладострастность, чтобы быть разумными к любому вмешательству.
Что касается Лиззи, то её охватывают такие конвульсии экстаза, которые заканчиваются довольно истерическим припадком, что тут же встревожило нас и заставило выйти из изящных ножен, в которых мы были с таким восхищением погружены. Чуть позже дорогая Лиззи приходит в чувства, и принимается рыдать, объявляя:
- Я никогда прежде не знала, что означает такое удовольствие... Я на седьмых небесах восхищения! И не могу желать никакой лучшей смерти, чем умереть в такой муке удовольствия!
И бросившись в объятия мистера Mак-Каллуга, целует его с предельным усердием и восклицает:
- О, дорогой вы человек! Как я люблю вас за то, что преподали мне такой восхитительный способ любить. Вы можете иметь меня всякий раз, когда и где вам вздумается. Я буду любить вас также, как и своего дорогого брата Чарли!
Повернувшись ко мне, она также тепло обнимает и меня. Затем, надев своё платье, она отправляется на наблюдательный пункт, сказав:
- Пусть теперь Мэри останется, чтобы подобным же образом отведать сладости сдвоенной ебли.
- Мне несколько боязно пускаться в такое испытание, - пробует возражать та.
Но мы, ссылаясь на экстазы наслаждения, в которые это кидало Лиззи, убеждаем её попробовать.
- Ну что ж, пожалуй что и попробую. Причём весьма охотно... Но только если это может быть выполнено с несколько менее увесистым членом Мак-Каллума. Хорошо?
- Хорошо! - соглашается тот и принимается за те же самые предварительные маневры: ставит Мэри на колени поближе к моему рту, а сам принимается высасывать мой дрекол, и, зафиксировав свой взгляд на её хорошо развитых ягодицах, восклицает:
- Какое пиршество для моих глаз! Вот уж поистине меня ждёт большое наслаждение! Чарльз, прошу вас, оставьте её забой моему пальцу, чтобы я потрахал заднепроходное отверстие вашей сестры, в то время как я сам сосу ваш дрекол. Такая комбинация представляется мне достойной самого пикантного восхищения.
Мэри оказывается здорово возбуждённой и довольно обильно истекает мне в рот, в то время как я быстро следую за нею в рот мистера Mак-Каллума, который отнюдь не позволяет моим каплям пропасть впустую.
После того как мы достаточно отдохнули, его похотливые прикосновения и ласки, и похвалы нашим частям вскоре снова достаточно возбуждают нас.
- О, - замечает он, - я вижу, вы способны снова к активным действиям! Что же, пусть Чарльз, как это уже было с Лиззи, укладывается на спину, Мэри же, широко расставив ноги, присядет над ним, а я своей рукой введу его дрекол к ней во влог... Вот так! Ого, он, этот влог, оказывается довольно протяжённым!
Когда я должным образом оказываюсь охваченным в её горячем и пульсирующем влоге, она принимается за свои возбуждающие надавливания, словно французские щипчики для сахара. Таким талантом она владеет с необыкновенным совершенством. И тогда я, наклонив её к себе, сжимаю в объятиях и приклеиваю свои губы к её. В общем получаются язык объятий и любовный поцелуй.
- Какая красота! - восхищается между тем её задницей наш достойный распорядитель церемоний. - Как я рад видеть эти проносящиеся у меня перед глазами красоты более полными, чем те, чито у младшей сестры,. Можно я и им отдам дань уважения, сначала нежно поцеловав их?.. Вот так!. Затем протолкну свой язык в розовое отверстие и как следует пощекочу его... Вот так! А теперь смочу свой дрекол и приложу его к нежной впадине... Она подобна розовому бутончику.
- Не думаю, что вы можете преуспеть, - критически замечает Мэри.
- Да, пока без успеха, - соглашается Мак-Каллум. - Но это только на первых порах... – Вытащите, Чарльз, свой на минутку.
Я делаю это. А он продолжает извещать меня о своих действиях:
- Вонзим-ка по паре пальцев по самую рукоятку: вы ей во влог, я в сраку, - и совершим несколько толчков. Вот так… Это чтобы возбудить её и избавить от мысли поберечься. Ибо первая трудность состоит прежде всего в ненамеренном сопротивлении: Мэри стискивала внутренность своей срачки, вместо того чтобы расширить её. Теперь, мне кажется, она достаточно возбуждена и думает, что я собираюсь и дальше только это и делать, что трахать её. Ан, нет!
Он внезапно забирает свои два пальца, которые держал у неё в заднице, толчком заменяет их дреколом, и прежде чем Мэри что-либо поняла, вкладывает его ей в ножны, причём больше чем наполовину. Она слабо вскрикивает, но мы, крепко обхватив её - он за бёдра, а я (поскольку видел всё, что он делал) за талию, - препятствуем тому, чтобы она вздрогнула и выбросила его, что было её первым позывом.
- Я больше не буду двигаться, пока не улетучится всякое неприятное ощущение, - успокаивает он её.
В течение двух или трех минут, пока он застыл, я занимаюсь притиркой конца своего дрекола к хорошо развитому клитору Мэри, и когда по её возбужденным движениям