чем дело дошло до чулок или лифа, мы с ним… Понимаешь?
- Ну и что?
- Как, ну и что! У тебя когда-нибудь было так, днём, при свете Божьем?
- Нет. Но причём тут это? Какая здесь связь между Колей и …?
- И Сашей, хочешь спросить? А такая… У меня только что закончились месячные… Он знал об этом и ночью сделал попытку, довольно робкую, сблизиться со мной…
- Кто, Саша?
- Типун тебе на язык! Коля это был! А я ему не позволила…
- А причём тут Саша?
- А притом, что мня, грешной, в этот момент представлялось, как бы было здорово, если бы именно он, Саша, а не Коля, был рядом со мной!.. Уж ему-то я бы ни в чём не отказала бы. Уж его бы я постаралась ублажить!.. И вот с этим твердым намерением я и велела ему собираться ехать со мною в Подольск, а отсюда к тебе, чтобы мы обе там принесли ему себя в жертву (правда, жертву весьма и весьма сладостную) ради сохранения девственности нескольких запавших на него девиц, в том числе наших с тобою дочерей. Не знаю, как твоя Оля, а моя Ксеня, готова на всё, лишь бы он поманил её пальчиком. В этом я убедилась за те два дня, что она находилась в Расторгуеве…
- Погоди, погоди! Ты вывалила на меня столько всяких сведений и намерений, что у меня голова пошла кругом… Давай по отдельности во всём разберёмся… С Николаем всё, вроде бы ясно… Хотя, как на это посмотреть… Ночью ты ему дала от ворот поворот, а сейчас только что… при свете Божьем, да с твоего полного согласия…
- Вот-вот, понимаешь?
- Понимаю. И что тут плохого?
- Да ничего! В том-то и дело… Я сама спровоцировала его на это!..
- И что же?
- Как что?
- Ах, да, я же с самого начала обратила внимание на твой вид: лицо пылает, в глазах счастье сияет… Чего ж тебе еще надо? И что ты там про Сашу говорила? Собиралась взять с собой? Так где же он?
- Да дело в том, что наши девицы ждут его визита сегодня вечером. Узнав об этом от Ксени, я решила взять этот визит под свой контроль, то есть в свои руки, намериваясь во время дневной остановки здесь принять на себя основной поток его неуёмной энергии, в надежде что, когда мы доберёмся до тебя, её у него останется только на относительно невинные шалости.
- Но его мать и тётка страшно озабочены тем, что он оказывает сугубо отрицательное воздействие на мораль девочек…
- Поздно они озаботились. На этой морали давно пора ставить крест. Сужу об этом по своей Ксении, хотя она меньше других с ним знакома. У неё в мыслях только одно: поскорее выйти за Сашу замуж, а это ей, дурочке, нужно только для того, чтобы подарить ему свою действенность…
- Ничего себе! Неужто и моя Ольга тоже?
- А чем она хуже?
- Да уж наверно… И что же делать? Ведь за ними не уследишь, а запретами только всё дело испортишь…
- Полностью согласна с тобою. Потому и вздумала принять грех на себя…
- Ты со мною не первая на эту тему говоришь, дорогая. Его мать и тётка намекали мне на желательность такого рода жертв со стороны проживающих в имении женщин. Привезли из города своих молоденьких горничных. Привечают соседку-дачницу. Кажется, они и меня имели в виду в качестве громоотвода… Хотя ты знаешь, какой я громоотвод…
- Знаю, знаю твою природную скромность и необъяснимую верность суженому даже в мыслях (в отличие от меня). Но я вижу, что Саше ты нравишься, и этим надо пользоваться, чтобы должным образом влиять на него.
- Так ты привезла его в Подольск?
- Как бы не так! Утром вдруг Николай, который взял вроде бы отгул на пару дней, чтобы заняться рыбалкой или грибами, вдруг заявляет, что едет со мной, ибо нас вечером ждут в гости. Видишь, как я вырядилась? Это он меня заставил…
- А Сашу оставили в Расторгуеве?
- Как бы не так!.. Оставишь его… Он всё равно собрался ехать к тебе то ли через Бицу, то ли через Москву. Мне ели удалось уговорить его заглянуть ко мне с поезда. Я ему на всякий случай дала два адреса – свой и твой. И, как видишь, не зря. Раз мы с Колей уезжаем, принимай удар на себя. Если он ещё меня здесь застает, то я отошлю его к тебе.
- Вот тебе на! Что ж, пожалуй, пойду к себе, чтобы тебя не задерживать. Но что мне с ним делать, если он… Поделись, какие у тебя были намерения.
- Главное из них мне, как видишь, реализовать не удалось. А в качестве запасного варианта предполагала подвезти его к твоему имению и расстаться с ним где-нибудь, не доезжая. Обещала бы при этом передать Ксени, что он приехал и где-то поблизости бродит. Надеюсь, она тут же поделится этой новостью с другими. А где его искать, я думаю, они знают.
- А если Ксеня не поделится с ними этой новостью?
- Тогда сама спросила бы их, не видели ли они Ксеню и поделилась бы с ними опасением, не отправилась ли она на поиски тайком приехавшего Саши.
- И это всё?
- Да нет. Надо поставить перед Сашей условие, чтобы он не задерживался с девчонками ...позже полуночи, а их предупредить, что ежели они к этому сроку не окажутся на глазах родителей, подобного рода забавы больше не повторяться.
- А где будет ночевать Саша? Ведь в его комнате поселены привезённые из Москвы горничные.
- Вот и прекрасно! С ними-то он общий язык найдёт… Но если бы я отвозила его, а не ты, то ни за что не поделилась бы с ним этой новостью, а сказала, что его комната занята какими-то посторонними людьми и что туда лучше нос не совать. Зато отослала бы Ксеню к Оле, а на её место пригласила бы Сашу. И уж, поверь, отвела бы душу!
- Да ну тебя с твоими фантазиями! Я серьёзно спрашиваю.
- А серьёзно сейчас, не зная, как всё сложится, разве можно говорить? Самые серьёзные задумки вдруг оказываются воздушными замками, а то, о чём вроде бы даже никогда не мечтал, вдруг оказывается в твоей постели – бери, не хочу!.. Но мы с тобой, подружка, кажется, действительно заболтались. Того и гляди придёт вечерний московский поезд, а с ним появится и Саша. Давай разбегаться. Мне бы не хотелось, чтобы его здесь встретил Николай…
Госпожа Ульман поднимается и направляется к выходу, покачивая головой и приговаривая:
- Озадачила ты меня, милая, сверх головы! Не знаю, что и думать, как поступать…
- Нам, бабам, думать вредно, - отвечает госпожа Самарина, провожая её. - Любишь – люби! А ты его любишь… Так же как и я… И если бы не эта поездка в гости, поехали бы мы к тебе в Бородино втроём, но с Сашей там я бы с тобою не поделилась… Так и знай!
8.
Я слышу, как входная дверь захлопывается и выхожу из своего убежища. Навстречу мне возвращается госпожа Самарина. Я протягиваю к ней руки, и мы кидаемся в объятия друг другу.
- Это правда, что я похорошела? – игриво спрашивает она меня.
- Истинная правда! – соглашаюсь я и покрываю её щёки и глаза поцелуями.
- И этим я обязана тебе, милый! Ты знаешь?
- Догадываюсь, но хочу ещё раз убедиться в этом…
- Ещё раз? Нет, нет! Восемь раз – это уж чересчур!
И пускается бежать от меня вокруг стола.
Я ловлю её, усаживаю на диван и залезаю рукой под подол юбки. Она вроде бы не противится, даже сама задирает этот подол насколько это возможно, но говорит, показывая рукой на то, что предстаёт перед моим взором:
- Видишь, в какой я броне? Юбка, панталоны, чулки… У нас просто нет времени от всего этого избавиться… Давай подождём до другого случая.