дверь и направился к умывальнику, попутно бросив мне, как бы невзначай:
- Снимай одежду и залезай в ванну.

Я опешила, но повиновалась.
- Всю одежду? – уточнила, скинув с себя платье и туфельки.
- Да-да, всю, - беззаботно ответил кудрявый блондин, закатывая рукава, и тщательно вымывая руки.

Я стянула с себя беленькие трусики-танга, и изящный бюстик. Залезла в ванну и, залившись стыдливым румянцем (несмотря на произошедшее вчера, я все еще оставалась скромной натурой), стала ожидать дальнейших распоряжений. Противиться пожеланиям нового «кумира» не смогла бы, даже если захотела.

Мужчина, тем временем, покончил с омовением рук. Насухо вытер их полотенцем, и приблизился ко мне. Оценивающе обвел взглядом, задержавшись на небольшой груди, и с добродушной улыбкой велел становиться на колени.
- Ну что, красавица, будем знакомы? Тебя как зовут?
- Ира, - коротко ответила я, глядя на него снизу вверх.
- Очень приятно, Ира. Меня зовут Марсель, и ты у меня дома. Завтракала с утра?
- Я по утрам почти не ем. Немного овсянки, чай и яблоко – мой обычный рацион.
- Ясно. Судя по диете и физической форме – спортом занимаешься? (вновь обаятельная улыбка, в стиле Дензела Вашингтона)
- Занималась, но это уже в прошлом, - я тоже улыбнулась, проникаясь к молодому человеку симпатией.
- Спорт не может быть в прошлом. Он всегда был, есть и будет. Так что неправильно отвечаешь. Нужно говорить, что ты в академическом отпуске, и не важно, что он может оказаться пожизненным, - Марсель говорил серьезно, но не занудливо. Уникальное человеческое качество.
- Хорошо, - вновь улыбнулась я, - возьму за правило отвечать именно так. А зачем Вы меня насчет завтрака спросили?
- Зачем? Сейчас поймешь зачем. Ротик открой, как можно шире.

Смутно подозревая о его намерениях, я выполнила приказ, и открыла рот пошире. Марсель заглянул в него, и осмотрел, придерживая меня за подбородок. Затем сказал, словно врач:
- Отлично. А теперь высунь язычок наружу, и скажи «Аааа…».

Когда и это распоряжение было выполнено, Марсель положил левую руку на мой затылок, а пару пальцев (указательный и средний) правой бесцеремонно затолкал в горло, вызвав сильнейший рвотный рефлекс. Я едва сдержалась от того, чтобы не вернуть миру пресловутую овсянку, яблочко и чаек. Сдержалась, хотя и поняла, что это неизбежно.

«Аполлон» как раз этого и добивался, заставляя давиться его пальцами, и умываться собственными, непроизвольно хлынувшими из глаз, слезами. Особо впечатлительным, читать дальнейшее - не рекомендую. Поскольку после серии лихорадочных попыток отбиться от начавшейся пытки, я все-таки не сдержалась и меня, действительно, стошнило. Потом еще и еще раз, под аккомпанемент моих же надрывных стонов и конвульсивных хрипов. Я давилась и натужно кашляла, инстинктивно отталкивая Марселя руками. Но для меня это была непосильная задача. Мужчина действовал очень уверенно, легко удерживая меня в наиболее удобном для себя положении.

Во время очередного приступа тошноты, я, каким-то непостижимым образом сумела вытолкнуть наружу пальцы, и тут же взмолилась, жадно хватая воздух ртом:
- Хватит… Марсель… Хватит! Пожалуйста… хватит!

Жалостливые просьбы весьма порадовали моего мучителя, не перестававшего улыбаться. И он продолжил насиловать пальцами (теперь уже не двумя, а сразу четырьмя) мою носоглотку, приговаривая:
- Не хватит, Ира, пока еще не хватит. Терпи.

Дальше – больше. Вскоре у меня во рту находилось уже половина его кисти, а ему все было мало. Складывалось впечатление, что еще немного, и он дотянется до моего желудка, а я вывернусь наизнанку. Наконец, я опустошилась настолько, что во мне больше ничего не оставалось. И вот только теперь, когда рвотные позывы перестали сопровождаться еще чем-то, кроме судорожного сокращения диафрагмы, я получила долгожданную амнистию.

Марсель очень неделикатно вытер запачканные руки об мои волосы. Затем ополоснул их в проточной воде. Переключил её (воды) поток в рожок душа, и принялся тщательно купать меня, уничтожая следы недавнего бесчинства. Я же сидела в ванне, и все никак не могла надышаться. Впервые в жизни я ощутила на собственном опыте, насколько дорогим может быть элементарный глоток воздуха. Воистину правы мудрые люди утверждающие, что мы не ценим то, что имеем. И начинаем ценить, лишь, утратив это.

Когда я, вместе с ванной, была вымыта, «Аполлон» покинул помещение, велев оставаться на месте. Вернулся через минуту, с бутылкой минералки, которую откупорил и вручил мне.
- Пей.

Как же я была ему благодарна! Горло саднило так, будто мне вырезали гланды без наркоза, и минеральная водичка, в сложившейся ситуации, была просто спасением. Несколько глотков, и мне тут же стало лучше. Я протянула бутылку обратно Марселю со словами искренней благодарности, но он отказался её (бутылку) принимать.
- Потом поблагодаришь. Еще пей.
- Но я больше не хочу! – попыталась возразить.
- Пей, я тебе сказал, - мужчина был непреклонен.

Я поняла, что пререкаться бесполезно, и сделала несколько вынужденных глотков.
- Еще! – велел Марсель.
- Я больше не могу…, - жалобно проговорила я.
- Не можешь – научим, не хочешь – заставим, - отчеканил он фразу, уже слышанную мной фразу в исполнении Арслана.

Пришлось пить еще, пока меня не стало мутить.
- Хорошо, - «мучитель» наконец-то отобрал у меня бутылку и отставил в сторону, - рот!

Я покорно распахнула губы, понимая, что Марсель возобновит свои садистские штучки, и добудет из моих недр минеральную воду.

Ожидания меня не обманули, заставив повторно пройти через унизительные испытания. Я бесконечно отпихивалась от «Аполлона», выплескивая выпитое наружу, и все это было настолько мучительно, что время казалось вечностью. Однако, как известно, «ничто не вечно под Луной». Вот, и в моем случае поговорка сработала. Марсель отпустил меня, и снова принялся купать. Это было безумно приятно, и я тут же позабыла, что всего минуту назад негодовала, и ненавидела его. Тем не менее, еще через минуту он сделал все для того, чтобы во мне проснулись те же самые эмоции и чувства.

Он снова направился к двери, но не вышел, а только выглянул наружу.
- Альбина! Аня! Идите сюда!
– донесся до меня его голос.

В ванную тут же вплыли две давешние крали и, без лишних разговоров, стали раздеваться. Они, в отличие от меня, определенно знали, что сейчас будет происходить. Впрочем, и я очень скоро узнала.

Без одежды «стервы» разительно отличались друг от друга. Татарка Альбина была стройнее и привлекательнее, как по мне, хотя грудью, например, похвастаться не могла. Про таких обычно говорят: «Доска – два соска». Зато пропорция бедер, талии и длины ног была близка к идеалу. А вот русскую Аню природа грудью не обделила, одарив полным третьим размером значительной упругости. По другим же параметром ей повезло меньше, чем подруге. Пара ненужных килограммов, не особо соблазнительные ножки и предательский целлюлит на заднице – все это нивелировало превосходство её грудей.

Нужно отметить одну интересную деталь, объединявшую девочек. У обеих были набиты небольшие татуировки, изображавшие злобного кролика с окровавленным