ещё испытываю жгучую боль от нашего утреннего столкновения.
Умерив свои движения, я ввожу теперь свой твёрдый инструмент потихоньку и мало по малу пробиваюсь к самым отдалённым её пределам, даже не замечая при этом какой-либо гримасы боли. Здесь я останавливаюсь, оставив его до корня вложенным в ножны и время от времени заставляя его вздрагивать. Затем ищу рот моей любимой мисс Ивлин, наши губы и языки встречаются. Её руки вокруг моей талии становятся более напряженными и ещё теснее прижимают меня к себе. Восхитительные складки её соблазнительно сочной пизды начинают пульсировать и нажимать на мой возбуждённый член. Однако до крайности возбуждённый, я жду до тех пор, пока она, как это не удивительно, довольно неожиданно не срывает плоды своей природы и щедро, к несказанному удовольствию моего влажного органа, не разряжается.

Я сдерживаюсь и дальше, чтобы дать ей время после удовольствия, полученного от разрядки, - вероятно первого беспримесно восторженного наслаждения, которое она получила; ибо, поскольку я бездействующий участник, нет ничего такого, чтобы послужить поводом для какого бы то ни было действия на всё ещё сырых краях её порушенной девственности. Её внутренние сдавливания становятся более сильными. Наши объятия с соединёнными губами и языками подобны выписке счетов и воркованию голубей, и очень быстро снова приводят её в состояние неистового желания.

Тогда я начинаю с медленных и лёгких движений, медленно и почти полностью вытаскивая свой дрекол и потом так же медленно вонзая его до рукоятки. Её только что состоявшаяся весьма обильная разгрузка так восхитительно смазала складки её влога, что боли явно никакой не чувствуется, - а вот интенсивное наслаждение довольно-таки явно. Наконец, оно становится всепоглощающим; её руки по-прежнему сжимают мою талию, ноги же оказываются невольно закинутыми над моими бёдрами. Природа побуждает её к самым восхитительным движениям задницей; так в самой что ни на есть чувственной манере она встречает и отвечает на мои резкие выпады вперёд.
- Ну же, ну же, дорогой Чарли - быстрей! - быстрей!
И хотя мне не хотелось пришпоривать, наши движения становятся такими быстрыми и разъяренными, что, наконец, мы со взаимными криками восхищения, в блаженном экстазе самого полного наслаждения, тонем в объятиях друг друга. И проходит несколько минут, прежде чем к нам возвращаются наши чувства, и мы осознаём, что наши органы размножения по-прежнему пульсирует один в другом во всей роскоши насыщенной страсти.

Оставляя всё ещё закинутыми на меня ноги, мисс Ивлин снимает свои руки с моей талии, обхватывает ими мою шею, с чувством целует меня, и сопровождает слова, выражающие удовлетворение и сладчайшую лесть, с необыкновенно покоряющими ласками. Я лежу, словно в блаженном жилище Афродиты в Пафосе, находясь в состоянии острых ощущений, кои никак нельзя описать. И испытываю от этого необычно большое удовольствием. Возможно, я пролежал бы так и час и другой, но не с таким легковозбудимым дротиком, как мой, чувствительность которого слишком быстро приводится в движение сочными надавливаниями того восхитительнейшего влога, в коем он погребён. Постепенно он вновь обретает свою былую твёрдость и вот уже стоит себе, как ни бывало, нетерпеливо подрагивая, словно воин перед боем. Я начинаю двигаться. Мисс Ивлин восклицает:
- О, мой Чарли, вы должны перестать! Мой дорой мальчик! Нам следует не только быть благоразумными, но и думать о вашем юном здоровье. Ну же, ах! довольно! мальчик мой дорогой. Ах! - умоляю прекратить.

Её слова прерываются взрывом чувств, вызванным энергичными движениями моего дрекола, сотрясающими весь её организм. Больше не в силах сопротивляться, крепко сжав меня руками и ногами и пожирая поцелуями, она и душой и телом бросается в борьбу и так вторит мне, что мы в криках восхищения замираем и бесчувственно падаем, опять-таки не разнимая объятий.
Проходит много минут, прежде чем к нам возвращается речь. Я всё ещё лежу полностью вставленный в её изящнейший влог и с удовольствием продолжил бы пребывать в её восхитительных объятиях. Но мисс Ивлин заклинает меня:
- Умоляю вас, перестаньте же! Хватит! Нам следует быть благоразумными, если мы желаем когда-либо снова встретиться.

Так что я чувствую себя вынужденным подняться с её тела. Но, совершая это, я соскальзываю вниз и, прежде чем она смогла помешать мне, приклеиваю свои губы к губам, раскрытым и вспухшим подо мною, и жадно пожираю все её восхитительные выделения, и не перестаю, пока не облизываю её клитор так, что вынуждаю её снова весьма обильно потечь. Сначала она пытается сопротивляться, говоря:
- Чарли, что же вы, скажите на милость, делаете? Вы не должны, мой дорогой мальчик, это ужасно.
Но по мере того как я пробуждаю её страсти, её рука, вместо того чтобы пытаться отталкивать мою голову, хватает её и сильно прижимает к своей восхитительно пульсирующей пизде, её бедра сдавливают мне голову, и она чуть ли не падает в обморок от экстаза, вызванного опоражниванием. Я жадно сглатываю его и, совсем выпрямившись, беру её в свои объятия и, усадив на задницу, сладко целую.
- О, какое же вы очаровательное существо, моя возлюбленная мисс Ивлин! Я обожаю вас! От подошвы ваших ног до нитки с бусинками!
- Но и вы, мой возлюбленный Чарли, более чем оправдали мое неблагоразумие. Вы дали мне радость, о которой я никогда и мечтать не могла. Я ваша душой и телом; делайте со мной, что вам угодно. И те огромные успехи, коих вы добились, меня также восхищают.
Мы продолжаем обмениваться самыми сладкими клятвами в любви, пока она не замечает, что мой дрекол поднимается и твердеет. И тогда она говорит:
- О, мой любимый, вам лучше спрятать это; было бы уж совсем неблагоразумно продолжать это дальше. Так что позвольте мне застегнуть это.

Сначала склонившись и поцеловав его, она помещает это с некоторыми трудностями мне в брюки, застёгивает их, и мы отправляемся домой.
Наше собеседование крутится вокруг шанса на новые встречи. Она просит, чтобы я и не думал о попытке чего-нибудь подобного уже завтра:
- Я хотела бы сама попробовать и устроить через день, несмотря на то что ваши сёстры будут по этому поводу ужасно раздосадованы...
Я предлагаю ей:
- А вы задержите меня, как тогда, когда подвергли порке. Нет, действительно, почему бы вам меня по-настоящему не выпороть? Вам не нравится?.

Она смеётся над моей идеей, но говорит:
- В качестве прикрытия можно было бы прибегнуть и к такому средству.
Тогда я добавляю:
- А чтобы дать повод, я нарочно не выполню своего урока!
- Увидим, увидим… А пока следует помнить о крайней осторожности…
Мы достигаем дома; и она удаляется в свою комнату. А когда возвращается мама, то обмениваясь с ней весьма разнообразными новостями, говорит:
- Мне страшно досаждала головная боль, но, в целом, я чувствую себя лучше и надеюсь, что после доброго ночного отдыха со мной всё будет в порядке.

Расходимся все мы рано, тем более что мама и девочки устали от своей поездки и похода по магазинам. Я же возвращаюсь в свою постель в платьевой комнатке, и засыпаю с мыслями о событиях этого